Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая - Мария Мирей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За то, что скучал, видел во сне каждую ночь, просыпался, задыхаясь от боли и дикого возбуждения, которое не мог утолить. Во сне я почти счастлив, но стоило открыть глаза, как снова возвращалось это тянущее чувство тоски… и потребности. Отчаянно хотел снова почувствовать ее тело, увидеть ее лицо, заглянуть в глаза. Невыносимо, до дрожи, до боли хотел к ней.
И эти чувства бесили меня, мешали, отвлекали. Как же я устал бороться с ними, устал контролировать то, что не поддавалось никакому контролю. И тогда в душе поднималась ярость. Она притупляла чувство тоски и заставляла вновь ненавидеть ее и желать. До дрожи. Да адских судорог. Нутро скрутило острой болью, и я зашипел, сквозь сжатые зубы, заставляя себя расслабиться, и сделать вдох, глядя в глаза расплавленного золота.
Наконец, она поднимает взгляд, и виновато его отводит, а у меня только одно желание пульсирует. Уступить своим демонам. Схватить ее за волосы и потащить в дом. Поставить ее раком, и отъеб*ь, как она того заслуживает. В штанах мгновенно стало тесно, и член болезненно уперся в плотную ткань брюк, даже поморщиться пришлось. Мысленно раскладываю ее в своем кабинете, не сводя глаз с пухлых губ, которые она то и дело облизывает, приковывая не только мой взгляд, но и этого сосунка, слюна которого уже закапала всю скатерть.
Пропускаю момент, когда Янка потребовала сатисфакции. Мозг включается, когда эта стерва кинулась с ножом на нее. Все звуки разом обрушились на меня, выбивая почву из – под ног, и скручивая внутренности жгутом.
Благо охрана скрутила эту падлу, иначе я сам бы скрутил этой шлюхе шею.
Как в бреду иду в дом, на дрожащих ногах, холодея от одной только мысли, чем все могло закончиться. Отдаю приказ тому самому Олежке увезти Янку из дома, как можно дальше, и проконтролировать, чтобы эта стерва не вернулась больше, желательно вместе с ним.
Иду в кабинет, но Ди там нет.
Закипаю, направляясь к ней наверх, готовый ко всему, но не к тому, что она там творила.
Комната пуста, я уже было решил, что она свинтила в своей лучшей манере, когда до моих ушей доносится шум воды и томный приглушенный стон. Каждый волосок на моем теле подобрался, безошибочно определив природу этого стона. Не помню, как добрался до нее, все как во сне, только дико, до боли пульсирующий стояк, отпечатался в горящем сознании.
Слежу за мутным хрупким силуэтом за стеклом, руки скользящие по точеному телу. Как в тумане отмечаю ее неторопливые движения, крошащие остатки моего самообладания. Сжимаю руки в кулаки, испытывая острое желание прикоснуться к ней, до зуда в кончиках пальцев. Сейчас это разъедающее жгучее чувство стало еще сильнее, и тьма внутри заворачивалась тугим комком, искала выход и бесновалась, причиняя боль.
Хватаю ее, вжимаю в себя, в стремлении раствориться в кипящем золоте ее глаз, заглядывая в них как побитая собака. Опускаю глаза ниже, на ее порочный сочный рот. И все.
Дальше только голые инстинкты, вопящие, оглушающие.
Заставляю ее опуститься на колени, и коснуться меня там. Она послушно опускается, и я лечу в пропасть, глядя как полные губы обхватывают мой член, успев в полете ухватить за хвост мысль, что
Абу все – таки был прав.
Она ох*енно сосет.
Когда больше нет сил терпеть, и жилы выворачиваются наизнанку от напряжения, поднимаю ее набрасываюсь на тонкое дрожащее тело. Слышу ее вскрик. Он оседает во мне сладостной аскомой, сводит судорогой внутренности и заставляет биться в агонии.
Как же я хочу ее. Хочу сладкие губы. Хочу трогать мягкие волосы, целовать шею и грудь. Хочу кусать, потому что мне нужно чувствовать этот вкус и видеть на ее коже свои отметины. Я хочу пройтись языком по до одури желанному телу, все ниже и ниже, а потом дотронуться кончиком до губок между ног. Тебе ведь понравилось, когда я делал это? Я буду лизать тебя там, и держать твои бедра, не позволяя вырваться. А потом… Потом я возьму тебя за волосы и отымею так, что ты не сможешь ходить. Я буду делать это снова и снова, вколачиваться в твое нежное тело и ты будешь просить меня не останавливаться… – А еще я накажу тебя, потому что очень хочу тебя наказать… Не понимаю что произношу это все в слух, вколачиваясь в ее тело, прижатое к холодному кафелю, омываемому горячей водой.
Жадно ловлю обжигающие потоки ртом, кусая и злясь на них.
Только я могу касаться этого тела. Только я.
Диана
– Мы едем в Париж и точка. Советую тебе не тратить время на препирательства и собрать вещи! – Ушам своим не верю, после вчерашней ночи его ледяной тон, наотмашь бьет по нервам. За непроницаемой маской нельзя было разглядеть того объятого пламенем мужчину, который шептал о своей страсти. Эти два человека так гармонично уживающихся в одном, начали не просто бесить, а подталкивали к обрыву пропасти.
Пытаюсь проникнуть под эту маску, в надежде убедиться, что этот безумный взгляд не принадлежит моему мужчине. Взъерошенные волосы и круги под глазами, как – будто Влад провел бессонную ночь, и лишь привычная ироническая улыбка никуда не делась.
– Я не смогу оставить сына, точка. – Отвечаю в тон ему, – и потом, у тебя есть, кому составить компанию.
– Диана, – начинает закипать, отчего по моей спине заторопились мурашки, но я упрямо вздернув подбородок, не собираясь идти на попятый. – Мои приказы не обсуждаются. Они выполняются. Четко и беспрекословно.
– Ты спятил, Влад?!? – Моя выдержка дает трещину, – Ты предлагаешь мне оставить сына на эту… эту… – перевожу дух, обрывая сама себя, покраснев от того слова которое едва не вырвалось, – ты сам видишь, что она не сможет с ним и пяти минут пробыть! И потом, он грудной, и совсем маленький, чтобы таскать его из одной сраны в другую.
– Эмма Петровна о нем позаботится. Нас не будет всего два дня. И потом, я знаю, что можно оставить ребенку молоко. Твое.
Когда суть его слов все же достигла сознания, я покраснела.
– Ты подготовился, как я вижу!
– На этом и закончим. – Открыв документ, и принялся его изучать, как – будто меня здесь нет. Стиснув зубы, я отправилась к себе. – У тебя есть час.– доносится мне в спину.– Сегодня вечером состоится прием в гостинице примыкающей к Лувру. Завтра ночью мы вернемся.
Эмма Петровна
