Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая - Мария Мирей

Внутренний голосок так противненько смеется. Не придуряйтесь, Влад Генрихович, всё – то вы знаете.

Вывести ее хочу из себя, чтобы до предела, как ночью.

Видеть ее хочу, трогать хочу. Губами, руками, членом, в конце концов. И за это ненавижу себя еще больше. Как целка блядь, устоять не в силах, заглядываю ей в рот как преданный пес, а она только взгляд отводит, сучка.

Да еще и уезжать надо. Еще один сраный «благотворительный» вечер. Французы хотят урвать свой кус от завода и принялись икру метать. Пусть мечут. Пока это выгодно всем, и мне в том числе. Едва ли кто знает, что на дочерние предприятия акции скуплены через подставные лица. Этот «сюрприз» для французишек будет в буквальном смысле убойным. А пока нужно играть по правилам, разыгрывая партию как по нотам.

Мысли о предстоящей поездке не давали покоя, особенно тот факт, что придется оставить ее здесь. Не тащить же ее, в самом деле, с ребенком во Францию? И не признаюсь даже самому себе, что и няню специально для этого привезли по моему приказу.

Как представлю, что с Ильей оставлю, так в голове простреливает, и сердце прошивает высоковольтным разрядом. Хоть Илюха и надолго нейтрализирован, но эта ее блядская забота, разрывает внутренности. Она уже спрашивала о нем пацанов. Беспокоиться. Блядь.

Эти мысли изъели меня всего вдоль и поперек. Не дают покоя ни днем ни ночью. Она как наркотик, отравила весь мой организм, растекаясь по венам ядерной смесью, сделав зависим. Каждый день, миг, в ожидании своей дозы. Взгляда ее блядского. Запаха. Вкуса. Улыбки. Я уже давно подсел на нее, и соскочить не представляется возможным. И самое главное, я, блядь, как самый что ни на есть наркоман, не в силах понять, всю степень поражения, не в состоянии оценить масштабы бедствия, наивно, как последний дурак, полагая, что смогу, когда придет время разорвать связь.

Решаю, что поедет со мной, и будь что будет. Мальца с нянькой оставим, не зря же я ей бешеные бабки плачу. Нужно только Янку сплавить.

Достала уже своими закидонами. Только бабских драк мне и не хватало. И уже к вечеру, я понял, что сделать это нужно было раньше.

Погода выдалась на редкость теплой, и безветренной. Ужин в честь именинника, начальника охраны Жорика, решили провести на лужайке возле дома. Георгий Нельс, поступил на службу несколько лет назад, и зарекомендовал себя как отлично подготовленный боец, преданный и наделенный к тому же незаурядными умственными способностями.

К настоящему времени, Жорик не успел обзавестись семьей, поэтому жил тут же в домике для охраны, и все свое время посвящал службе.

Солнце уже клонилось к закату, по периметру зажглись фонари. Пацаны таскали столы и стулья, горничные расставляли посуду, и расставляли цветы.

По всей видимости, Эмма Петровна решила устроить настоящий праздник.

Янка подключилась к всеобщей суматохе, важно командуя, выполняя роль хозяйки дома, нагоняя на меня тоску.

Даже Ди вышла с сыном на руках, присоединяясь к остальным. Малыш вел себя спокойно, поглядывая по сторонам, крепко держа в руках золотистый локон волос матери. Поймал мой взгляд, тут же посылая широкую беззубую улыбку, и засеменил ножками, как – будто бы бежал на встречу. Это был удар под дых. Отвожу взгляд, не в силах вынести детской радости, и заинтересованности. Крепко сжимаю руки в кулаки, боясь показать, насколько он отчего – то волнует меня, украдкой продолжаю следить за ним. Вот Жорик подхватывает малыша на руки, подбрасывая высоко вверх. Его заливистый смех плывет над поляной, обжигая меня кипятком. Вижу, как ребёнок крутит головкой, и снова остановившись на мне, испытывает взглядом.

Неспеша двигаю в их сторону, в голове вакуум. Малыш завозился на руках у Ди, успевшей обратно отобрать сына, и замершей, заметив меня. В горле пересохло, мысли куда-то улетучились, и опомнился я, уже держа на руках маленького сорванца. Его неповторимый аромат, окутал меня, дергая за невидимые струны моего сознания. Он прошивал меня зелеными глазками, со всей своей детской серьёзностью, робко улыбаясь. Остановив взгляд на одной ямочке на левой щечке, я пропустил удар сердца. Затем внутри что-то оглушительно взорвалось, и мысли лавиной обрушились на меня. Словно почувствовав мое состояние, улыбка малыша пропала, и он приготовился заплакать, но ноги уже несли меня в дом. За спиной вскрикнула Диана, бросившаяся было за мной вслед, но остановленная властной рукой экономки.

Скорее, проверить. Глупость конечно, но в тот момент мне нужно было это сделать. Необходимость взглянуть самому, собственными глазами, гнала вперед, в уединение своего кабинета, заставляла трясущимися руками сдирать памперс с ребёнка, чтобы захлебнуться жгучим коктейлем собственных эмоций, выплеснувшихся в лицо, обжигая едкой кислотой.

Я смотрел на россыпь родинок в паху в форме маленького клевера, не веря собственным глазам. Меня словно выключило, и все что я мог, это шумно хватать раскрытым ртом воздух, пытаясь взять себя в руки.

Диана

Вид Влада крепко держащего Артёма на вытянутых руках выбивает почву из – под ног. Его лицо, скрытое, как всегда, непроницаемой маской, и радостная улыбка ребёнка заставили напрячься каждый нерв на моего тела, подняться каждый волосок. Я уже было хотела забрать сына, как Влад, словно ошпаренный убежал в дом, прижимая к себе ребёнка. Вскакиваю, на дрожащие от напряжения ноги, готовая мчаться следом, но внезапно остановленная крепкой рукой Эммы Петровны.

– Дай ему время, детка. Они должны привыкнуть друг к другу, как сын и отец. – Шепчет жарко, а у меня дыхание сбивается, и на мой вопросительный взгляд, загадочно улыбается. – Только слепой не увидит их сходства, и должна признаться не только внешнего. Характер у малыша железный, как и у его отца. Просто дай ему время.

На лужайку высыпались многочисленные жители дома, в основном обслуживающий персонал и охрана, избавляя меня от необходимости комментировать больную тему. Мужчины смеясь, рассаживались по местам, молоденькие горничные выносили блюда, не забывая кокетничать. Обернувшись, замечаю Ирину, озираясь по сторонам, она, грациозно усаживалась на галантно выдвинутый каким – то парнем стул. Она переоделась по случаю в длинное черное платье, с неизменным глубоким декольте, куда устремились взгляды всех присутствующих мужчин. Но по ее стреляющим глазкам, догадываюсь, что предмета ее стараний еще нет.

Занимаю место возле Эммы Петровны, подальше от того края где восседают «нянюшка» и злополучная Янка, и, чертыхаясь, поскольку так же, как и они украдкой бросаю взгляд на дверь. Мысли лихорадочно скачут как блохи, заставляя ерзать на стуле, каждый раз вскидываясь на закрытую дверь.

Нет, ну