Анклав (СИ) - Ермошин Андрей Федорович

— Помню-помню этот этаж, — Рика пристально вгляделась в схему, — там всегда полно охраны. Без особого распоряжения и шагу не ступишь. Вообще без шансов.

— Шансы есть, если всё тщательно продумать, правильно выбрать время и действовать скрытно, — отреагировал Виктор. — Сразу после того, как ты, Марк, впервые догадался о том, к чему именно готовит нас Корпорация проектом «Жребий», я стал лихорадочно думать, как саботировать их наработки. А поскольку готовый код и все результаты исследований по «инновационным возможностям нейрочипов» стекаются на главный сервер, ответ напрашивался сам собой: необходимо воспользоваться терминалом, чтобы перекодировать нужные данные в их системе.

— Хочешь сказать, что получить красный протокол и запустить вирус можно через один и тот же терминал? — спросил Марк.

— Ты чрезвычайно прозорлив, мой друг! Как и всегда. Наверное, интересуешься, почему же я сам до сих пор этого не сделал? Конспирация. МГБ наотрез отказываются рисковать мной: насколько мне известно, я пока единственный их человек в Корпорации с подобным уровнем должности. А взаимодействовать с терминалом может только свой. Наверняка есть кто-то ещё среди рядовых корпорантов, но мне об этом знать не полагается опять же в силу конспирации. Помимо неё есть некоторые, так сказать, трудности технического характера, из-за которых один я бы не справился. В общем, скоро поймёте.

Рика поёжилась.

— Значит, это и есть наша «диверсия»? Да уж, перспективка туманная.

— Туманная? Почему же? — отреагировал Виктор. — Вы добьётесь своего, мы — своего. А потом все будем наблюдать, как Корпорация беспомощно доживает свои последние годы. Не придётся даже применять силу, да и к чему это? Поймите, людей добрых и злых не бывает, бывают разные обстоятельства и разные цели. Корпорации ведь только в кино просто злые безо всякой на то причины. Наша же цепляется за жизнь, и её можно понять: на их месте так же поступили бы многие. Но тут уж выбирать не приходится: либо они, либо мы.

— Под «туманной» я имею в виду перспективы выжить в этой авантюре, вообще-то, — проговорила Рика, закатывая глаза.

— Какое знакомое ощущение, — Марк попытался улыбнуться, но вышло немного натянуто.

— Ну, отлично, — Виктор хлопнул в ладоши и поднялся с кресла. — МГБ обеспечит вас всем необходимым. На приготовления три дня — срок продиктован временем до блокировки ваших матрикулов. Координировать операцию поручено лично мне. Причина — всё те же Установки. Из-за них же, увы, в ходе операции контакт сможем поддерживать только голосовой.

А теперь слушайте внимательно, что мы с вами сделаем, и постарайтесь оставить все вопросы напоследок, потому как…

— Простите, — перебила его Рика, — можно я один крохотный вопросик сейчас задам, а? Как всё-таки мы туда доберёмся?

— За эту возможность стоило бы поблагодарить твоего отца, — улыбнулся Виктор.

Днём того же дня Рика устроила Марку урок управления аэромобилем, а позже Виктор опять собрал их и показал модуль, который предстояло использовать для доступа к главному серверу Корпорации. С помощью особой правительственной нейросети, что умела подстраиваться под любую архитектуру хранилища данных, программисты МГБ рассчитывали, как вкратце упомянул Виктор, найти в системе нужный архив, а затем последовательно зашифровать информацию только-только разработанным алгоритмом. На поиск способа его дешифровки требовались бы годы, что в сложившихся обстоятельствах было равноценно безвозвратному удалению данных. Включив устройство, Виктор в подробностях описал, как с его помощью можно будет обнаружить программу распределения красных протоколов и как действовать потом.

На следующий день урок полётов случился один раз из двух запланированных: после обеда погода испортилась, и Рика предпочла остаться под крышей. Зато Виктор уличил момент, чтобы продемонстрировать добытое для них оружие: короткие автоматы с глушителями наподобие тех, что использовались десантниками при операции в анклаве, только у этих присутствовала дополнительная рукоятка под дулом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Надеюсь, они вам вообще не пригодятся, — прокомментировал Виктор сообщение Марка о том, что за всю жизнь единственным оружием в его руках был пластиковый муляж винтовки — подарок отца на девятый день рождения.

Так, за изучением деталей, повторением и переповторением плана грядущей операции протянулись выходные. Момент истины был назначен на вторник, и чем ближе он подходил, тем беспокойнее делалось у Марка на душе.

Последний день давно клонился к закату, когда юноша, потеплее одевшись, вышел из дома по следам Рики. На месте ему не сиделось: навязчиво преследовало желание ещё раз увидеть её, не спеша, спокойно поговорить, как бывало прежде, в часы полускрытных встреч на операционной базе.

Далёким виделось теперь то время: с ног на голову перевернулись как сами обстоятельства, так и отношение к ним Марка. Всё словно сделалось ярче, отчётливей, ближе к сути.

Следы вели через заросли кустарника и далее к берегу озера, который нависал здесь над поверхностью застывших вод; из крутого обрыва тут и там топорщились корни деревьев.

Рика стояла у самой кромки, глядя на отдалённое побережье. Юноша встал рядом; она не сказала ни слова, но лёгкого поворота её головы хватило, чтобы убедиться: ему рады.

— Готовишься? Ну, к завтрашнему… — заговорил Марк после того, как они некоторое время просто молчали, вдыхая аромат хвои.

— Слишком много вариантов. Нельзя быть готовой ко всем, — сказала Рика.

— А хотя бы, ну, морально. Ты готова?

— Ты задаёшь бессмысленные вопросы.

— Брось, тебе просто не хочется отвечать. Будь они бессмысленны, я не стал бы их задавать, так ведь?

Девушка улыбнулась, но затем как-то сразу погрустнела, отвела глаза.

— Не знаю, Марк, не знаю. Внутренне я всегда ко всему готовилась. Видела, на что иду. А сейчас… сейчас всё совсем не так.

— Почему?

— Просто ощущение.

— Виктор всё отлично продумал. План что надо, и вообще…

— Не в этом дело, — прервала его Рика. — Мне кажется, мы зашли слишком далеко, понимаешь? Я зашла. Надеялась, что это будет не более чем подпольная борьба. Почему-то думала: если придётся жизнью рисковать, то только своей.

— Но я… — встрепенулся Марк.

— Подожди, слушай, — не сводя глаз с линии горизонта, она будто бы говорила сама с собой. — Виктор не хотел, чтобы я рассказывала, но всё же это неправильно, не могу я так. Помнишь, когда он изложил нам их задумку с башней, то попросил меня ненадолго задержаться?

— Да.

— Он предлагал заменить тебя. Кем-нибудь из его людей, более подготовленных, чтобы вести аэр и сопровождать… Установки создали бы много неудобств, но он готов был на это пойти.

Марк почувствовал, как холод сковывает его лёгкие, и причина тому — вовсе не приближение ночи.

— Боялся, что я не справлюсь?

Рика кивнула.

— И я отказалась. Сказала, что пойду на это, только если моим напарником будешь ты. Не стала его слушать — просто развернулась и ушла. Он мог быть прав, да будь он хоть тысячу раз прав — мне плевать! Больше я ни на кого не могу положиться.

Марк хотел что-нибудь ответить, выразить ей свою признательность, но видя, что Рика не закончила, смолчал.

— Я сделала это сознательно, — произнесла она. — Сделала это снова. Снова подвергаю тебя опасности, которой можно было избежать. А на этот раз всё куда серьёзней, чем раньше: больше никакого пути к отступлению. Я…

— Какая ерунда! — вспыхнул Марк. — Я ведь сам хочу участвовать, не волнует меня опасность! Мы с тобой ради этого момента всё затевали, вспомни! Ты сама говорила, что нам следует выступить, а не отсиживаться в тени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Той уверенности уже нет.

— В чём?

— Что мы поступаем правильно. Это всегда было первичным, на что бы я ни решалась.

— Знаешь, после всего того, что было за эти дни, после того как мы попали в это место, я много размышлял, и вот над чем, — Марк сунул замёрзшие ладони в карманы пальто. — Все эти Установки, нейрочипы, протоколы… Что это, если не просто иная, более тонкая и совершенная разновидность методов, применяемых в анклаве? Того обмана, тех манипуляций сознанием, против которых мы шли, защищая Кемстова от гибели.