По кромке двух океанов - Г Метельский

Здание аэровокзала забито пассажирами, без конца откладываются все рейсы по Камчатке. Улетают и то с опозданием только самолеты на Москву. Люди обжились, притерпелись, оккупировали все до единой скамейки, расположились на полу семьями. Путаются под ногами дети, играют в разбойников или в прятки, взрослые же осаждают справочное бюро или стоят в очереди у буфетной стойки.

И вдруг объявляют регистрацию билетов в Усть-Камчатск. Бегу к начальнику аэровокзала, показываю свою командировку, билеты с красной полосой и… получаю место.

— Нет, нет, на Никольское сегодня не полетит. Скажите спасибо, что Усть-Камчатск открыли.

Есть, собственно, три Усть-Камчатска: старый поселок, именуемый почему-то Деревней, с маленькими деревянными домиками и огородами, Первый Завод — на косе между речкой Камчаткой и океаном, и Варгановка, где строится новый поселок. Должно быть, когда-то кто-то тут «сварганил»-слепил кое-как первую непутевую хибару, отсюда и пошло обидное название.

Место для Усть-Камчатска отвоевывали у тундры. Огромной подковой охватывает она с трех сторон поселок, кочкастая, топкая и унылая в этот мокрый неуютный день. Сопки, вулканы, морская даль — все скрыто, поглощено холодным туманом, все сечется тоскливым дождем; его мелкие капли отскакивают от бетонных мостовых, от двухэтажных домов, выкрашенных то голубой, то зеленой, то коричневой краской. Тонкие, болезненные ивы прижались к тротуару и гнутся под ветром. Деревца растут плохо, трудно. Зимой бульдозеры, расчищая дорогу от снега, заваливают их «с головой», и они ломаются. Снега здесь выпадают обильные, сырые от близкого океана. Наружные двери в домах обязательно открываются внутрь, потому что за одну метельную ночь дом может занести до второго этажа.

Место, где недавно находился районный центр, Деревня, пожалуй, живописнее, чем-то, куда переселяется поселок, но перенести его нужно, чтобы надежно защититься от цунами. Мне рассказывал секретарь райкома партии Борис Филиппович Чиколенко, что километрах в пятидесяти от Усть-Камчатска есть подводный вулкан. Если он вдруг пробудится от спячки, то может поднять волну высотой двадцать девять метров — так показали расчеты. Огромные волны рождаются и от подводных землетрясений. Во время последнего катастрофического землетрясения в Южной Америке Усть-Камчатск с тревогой ожидал прихода цунами. Население подготовили к эвакуации, круглосуточно работали машины. Но к счастью, волна погасла раньше, чем дошла до Камчатки. Оттого и переносят на новое место Усть-Камчатск: Варгановка выше Деревни чуть ли не на двадцать метров. Волна цунами придет сюда ослабленной, разбитой, однако все еще небезопасной, pi сейчас уже думают о дамбе, которая опояшет поселок со стороны Камчатского залива.

Несколько дней я жду здесь самолет, звоню в аэропорт и каждый раз слышу в ответ одно и то же: «На весь день сегодня закрыты».

Поселок тем временем живет своей обычной жизнью. В Доме культуры моряков открылась выставка московских художников. В порту грузят лес для Японии. На рыбокомбинате делают консервы. Строят новые дома.

Отчаявшись дождаться солнца, жители копают картошку и носят ее в дома — сушить. Огородики обычные, с капустой, морковью, репой, кажется, они ничем не отличаются от других, привычных по средней полосе России. Но у местных огородов есть одна удивительная особенность: их удобряют вулканы.

…Это случилось 12 ноября 1964 года. Утром, в начале седьмого, жители Усть-Камчатска проснулись от далекого грозного гула. Выбежав во двор, они увидели на западе багровое зарево и бесконечные молнии, рассекавшие небо: в восьмидесяти километрах от Усть-Камчатска вулкан Шивелуч выбросил на двухкилометровую высоту тучу серого, чуть розоватого пепла. К семи часам двадцати минутам эта туча уже поднялась на восемь километров, а еще через двадцать минут достигла пятнадцатикилометровой высоты.

В тот день в Усть-Камчатске так и не рассвело: на поселок надвинулась темная, непроницаемая стена, и из нее посыпалось нечто среднее между песком и мукой. Завыли собаки. Стало трудно дышать. В темноте, от столба к столбу, таинственно и страшно светились провода, это зажглись огни «святого Эльма». Прервалась радиосвязь. Перестал работать телефон. Телефонные аппараты непроизвольно и бестолково звонили сами по себе. Не смог подняться вертолет: как только пилот запускал мотор, на лопастях вспыхивали огненные полосы.

Все это время под неутихающий аккомпанемент гула и грома с неба продолжал сыпаться вулканический пепел; он покрыл землю слоем в четыре сантиметра. Наконец туча стала редеть, ее унесло ветром в сторону Командор, и там, на острове Беринга, в трехстах тридцати километрах от вулкана, тоже начался пеплопад.

Необычайный сухой дождь состоял из крупинок вулканической лавы и содержал фосфор, железо, калий — элементы, без которых нет урожая. И все это было выдано совершенно бесплатно, выпало на огромной территории, правда большей частью впустую, над океаном и тундрой, но перепало и благодатной долине Камчатки, реки, где с легкой руки землепроходца Владимира Атласова начали селиться русские люди.

По извечной крестьянской привычке они стали заводить огороды, но короткое дождливое лето очень часто губило урожаи. Развивать местное земледелие попытался камчатский губернатор Завойко. Весной 1859 года он выписал и раздал жителям семена овощей и на 1 октября назначил сельскохозяйственную выставку в Петропавловске. За высшие достижения были обещаны премии. Губернатор сам обходил выставку, сам взвешивал овощи, замерил их и раздавал премии. Призы получили редька, весившая четырнадцать фунтов, семифунтовый кочан капусты и такого же веса репа, картофельный клубень, потянувший более фунта, а также морковь и свекла, тоже внушительных размеров. Стало ясно, что с камчатской земли можно снимать урожай, однако вплоть до Октябрьской революции вся посевная площадь полуострова равнялась… пятнадцати гектарам. Сейчас своим плодородием и урожаями славится Мильковский район, расположенный в долине реки Камчатки, которая его пересекает из конца в конец.

По этой реке я еду в Ключи на маленьком райисполкомовском катере. На Камчатке еще мало дорог, ко много рек, и местные жители часто используют этот вид транспорта, тем более что почти все населенные пункты жмутся к воде.

С борта хорошо виден естественный «завод минеральных удобрений» — Шивелуч. Спокойная глыба вулкана-богатыря в серебряной накидке кажется белее и чище, чем самые яркие кучевые облака, которые вулкан притягивает к себе: кругом голубое высокое небо, и только по сторонам Шивелуча они стоят тесно, обрамляя его склоны, словно оправа драгоценного камня. Меняется картина берегов, река петляет, открываются взору новые холмы, поросшие лесом сопки, скалы, ручьи, одинокие избы рыбаков, а Шивелуч стоит все так же величественно и неизменно, глубоко равнодушный ко всему, что делается вокруг него.