Иль Мактуб. Судьба Эмира - Ульяна Соболева

что это не конец. Всё было слишком глубоко. Он хотел сломать меня, чтобы сломать Ахмада. Руки мужчины обвились вокруг меня, он вжал меня в стену, пытаясь накинуться на мои губы.

Шум. Тяжёлые шаги. Я повернулась, и в этот момент моё сердце сжалось и словно покрылось инеем от ужаса. Ахмад.

Его фигура возникла в полумраке сада, словно он был частью этой темноты. Его лицо было каменным, его глаза горели — не гневом, а чем-то более опасным. Черным. Жутким.

***

Джамаль

Когда я увидел, как он появился, как темнота будто выплюнула его в этот мир, я знал, что это конец. Вся моя жизнь шла к этому моменту. Всё, что я строил, всё, чего жаждал, — было здесь, в одном месте. Ахмад и Вика. Моя ненависть, моё разрушение.

Он смотрел на меня. Я видел в его глазах что-то странное, как будто... сожаление? Тьфу! Чушь. Я видел это как ещё один ход, как его попытку манипулировать мной, как он манипулировал всей своей жизнью.

— Отпусти её, — его голос был резким, но не громким. Он был как лезвие ножа, холодное и точное.

Я посмотрел на Вику, чувствуя её дрожь, её страх, который пропитал меня, и это... это дало мне силу. Я стиснул её ещё крепче, толкнул её к себе, как щит.

— Она уже моя, — я злобно усмехнулся. — Ты потерял её, Ахмад. Как и всё остальное. Она пришла ко мне! Чтобы встретиться со мной, как приходила уже не раз.

Его челюсть напряглась, но он не двигался. Он смотрел на меня так, как будто я был жалким. Он действительно так думал? Он думал, что может победить?

— Джамаль, Вика не приходила к тебе…потому что она была со мной и днем, и ночью…Не выйдет…брат…— его голос стал тише, почти шёпот. — Ты мог просто прийти ко мне. Если бы я знал...

Я рассмеялся, коротко, резко, словно он сказал что-то нелепое.

— Прийти к тебе? Ты бы принял меня с распростёртыми объятиями? Ты лжёшь, — я почувствовал, как мои руки дрожат от гнева. — Ты жил своей роскошной жизнью, даже не подозревая о том, что я существую, что я страдал. А теперь ты хочешь сделать вид, что всё можно исправить?

— Я не знал о тебе, — его голос был ровным, но в нём было что-то глубже, чем просто слова. — Если бы знал... протянул бы тебе руку.

Эти слова сбили меня с толку. Что он сказал? Руку?

- Бред! Ты не хотел обо мне знать! Тебе было плевать…, — прошипел я, чувствуя, как что-то внутри меня надламывается. Но он смотрел на меня с таким спокойствием, что я вдруг почувствовал... сомнение. Но не мог сдаться. Не мог! Вся моя жизнь была построена на ненависти к нему. Я вытащил нож, скрытый под одеждой, и метнулся вперёд. Я должен был разрезать его, уничтожить. Ахмад двигался быстрее, чем я ожидал. Его рука перехватила моё запястье. Лезвие ножа замерло на полпути к его телу, дрожа между нами. Мы столкнулись, как два зверя, яростно цепляясь друг за друга, каждый из нас был готов пойти до конца. Я видел, как его челюсть напряглась, как его глаза полыхнули гневом, но не злостью ко мне. Нет. Это был гнев на саму ситуацию, на то, что всё зашло так далеко.

— Ты действительно думаешь, что сможешь победить меня? — выплюнул я, давя на нож, пытаясь вонзить его, чувствуя, как моё дыхание становится неровным. — Ты никогда не знал, каково это — терять! Ты всегда был на вершине, всегда — хозяин своей судьбы, пока я гнил в тени твоей жизни!

Его взгляд, полный боли, пересекся с моим, и на секунду, на краткий миг я увидел в его глазах... понимание.

— Я не знал, — выдохнул он с трудом, его рука дрожала. — Я не знал, что ты существуешь. Если бы знал...

— Замолчи! — рявкнул я, резко оттолкнув его назад, вонзил нож сбоку и его тело ударилось о каменную стену беседки. Я должен был закончить это. Должен был уничтожить его. И доказать всему миру, что я стою чего-то. Ахмад держался за бок, кровь уже начала сочиться сквозь ткань его рубашки. Я видел, как его тело оседает, но даже сейчас он не выглядел побеждённым. Почему? Почему он не сдаётся? Я снова бросился вперёд, нож в руке, но он уже ждал меня. С неожиданной силой он перехватил мой запястье и выбил нож из моих рук. Лезвие с глухим звоном упало на землю, и в этот момент я понял, что победить его физически невозможно. Но дело было не в силе, а в том, что я был готов сделать дальше.

- Нееет! – Вика закричала, хотела броситься к нам, но Ахмад рявкнул, чтобы она не смела приближаться.

Мы замерли, грудь к груди, наши дыхания смешивались, и в этот момент я понял, что не смогу убить его. Чёрт, я не мог... потому что он был моим братом. Не просто врагом, не просто тенью в моей жизни. Он был... частью меня.

— Ты думаешь, что просто всё исправишь? — выдохнул я, глядя ему в глаза. Мой голос дрожал от гнева, но где-то в глубине я знал правду. Я всегда знал. — Всё уже сломано, Ахмад. Ты не сможешь изменить этого. Я ненавидел тебя всю свою жизнь... и, возможно, буду ненавидеть до конца своих дней.

Его глаза снова пронзили меня, но теперь там не было ярости. Только боль. Понимание. Как будто он, чертовски испорченный и жестокий, действительно жалел обо всём, что произошло.

— Я бы никогда не оставил тебя одного, если бы знал, — повторил он. С этими словами его рука ослабела. Он не ударил в ответ, не поднял нож, не бросился на меня с яростью, как я ожидал. Он просто... отпустил.

Меня затопила ненависть. Но эта ненависть вдруг оказалась беззубой, беспомощной перед его словами. Как я мог продолжать ненавидеть его, если он смотрел на меня так, будто я не его враг, а брат, потерянный брат? Это выворачивало меня наизнанку. Все годы злости, ярости... Они были бессмысленными?

Ахмад осел на землю, опираясь на стену, зажимая рану. Его лицо исказилось от боли, но он не кричал. Он просто молча ждал. Ждал, что я сделаю. Что я решу. Его кровь капала на