Иль Мактуб. Судьба Эмира - Ульяна Соболева

к окну. В темноте двора не было видно ничего, кроме далёких огней. Но там, в этой ночи, Джамаль уже был рядом. Он ждал сигнала. И скоро он войдёт в дом, как змея, проникнет туда, куда ему нельзя было входить, и начнётся финальная фаза.

Самида взглянула на девочку, сидящую напротив неё. В её голове крутились десятки мыслей, которые она вложила в её сознание. Ещё немного — и Ахмад падёт. Ещё немного, и вся эта «любящая семья» будет разрушена изнутри.

Аят подняла голову, её глаза были пустыми, но в этом пустом взгляде Самида увидела ярость. Ту ярость, которую она так долго взращивала.

— Иди, — прошипела она, двигая губами, но без звуков. Аят, словно почувствовав, поняла её и, дрожа, направилась к двери.

***

Джамаль

Чёрная ночь, без единого звука. Тишина, как одеяло, накрыла этот дом, но я чувствовал её. Чувствовал напряжение, которое витало в воздухе. Это был тот момент, ради которого я шёл годами. Я должен был закончить это. Всё, что принадлежало Ахмаду, должно стать моим. Я стоял у чёрного входа, скрытый тенями. Пальцы дрожали от напряжения, как натянутые струны. Я ждал этого сигнала от Аят, ждал, когда её маленькие пальцы повернут замок и выпустят меня в дом. Тьма стала моим союзником, а Самида — моей наставницей. Я научился многому за эти годы. Научился ждать. Научился убивать в нужный момент. Но на этот раз я был готов к чему-то большему.

Вика. Её образ не выходил у меня из головы. Я хотел её так же, как хотел победы над Ахмадом. Она не была просто женщиной — она была символом всего, что у него было, и всего, чего я был лишён. Теперь она будет моей. Ненадолго. Я поиграюсь и выкину ее нахрен. Замок щёлкнул. Дверь медленно приоткрылась, и я увидел тёмный силуэт Аят. Слабая тень, готовая сделать всё, что ей скажут. Тупая пешка в этой игре, но такая нужная.

Я вошёл в дом, мягко прикрывая за собой дверь. Скоро этот дом станет моим. Весь. Со всеми его обитателями.

***

Аят кралась по дому, как тень. Её маленькие босые ноги почти не касались пола. Тьма была её союзником, скрывала от лишних глаз. Девочка шла уверенно, но внутри неё клокотала тревога. Время шло, и ей оставалось только следовать за шёпотом тёти Самиды, который резал ей разум, как змеиное шипение. «Покажи ему. Пусть увидит». Её сердце било барабанную дробь в груди, но она держала себя в руках. Страх сковал горло, но нельзя было отступать. Отец должен увидеть предательство. Отец должен понять, что Вика не та, за кого себя выдаёт. Всё, что говорила тётя, — правда. Аят тихо приоткрыла дверь в комнату отца. Его тело, спокойно вытянутое на кровати, казалось таким большим, таким сильным и незыблемым, но тьма поглощала его так же, как и всё вокруг. В тусклом свете ночника, освещавшего только его лицо, Ахмад выглядел усталым, но властным даже во сне.

Она застыла на пороге, дрожа от волнения. «Ты должна. Он должен увидеть».

Она протянула руку и тихо коснулась его плеча.

— Папа, — прошептала она, её голос дрожал. — Папа, проснись.

Ахмад проснулся мгновенно, как зверь, почуявший опасность. Его глаза, тёмные, блестящие, впились в лицо дочери, пытаясь понять, что её могло разбудить в столь поздний час.

— Аят? Что случилось? — голос его был низким и хриплым, как будто тьма ночи ещё не отпустила его полностью.

Она не ответила. Взгляд её был направлен вниз, куда-то в пол. Она не могла сказать ему правду. Не могла. Вместо этого она тихо развернулась и сделала шаг в сторону двери, приглашая его следовать за ней. Отец должен был сам увидеть, чтобы понять. Аят чувствовала, как её ноги дрожат от страха. Но страх был меньшим, чем ощущение того, что тётя ждёт её за этим испытанием.

Ахмад, уже встревоженный, поднялся и молча пошёл за ней. Его взгляд стал жёстче, лицо заострилось от напряжения. Он не понимал, что происходит, но сердце подсказывало ему — что-то ужасное.

Они шли через дом, по узким коридорам, и каждый шаг отзывался в тишине, как глухое эхо. Выйдя в сад, они приблизились к беседке, скрытой в тени деревьев. Аят шла впереди, её сердце готово было разорваться от тяжести тайны. Отец должен увидеть.

***

Когда я вошла в беседку, что-то сжало мою грудь. Липкое чувство тревоги, будто тени вокруг были живыми. Я сжимала в руке записку всего с тремя словами «Нам нужно поговорить. Это важно. Приходи в беседку. Одна».

Я повернулась и заметила, как из темноты выступила фигура. Амир. Но его глаза... что-то в них было не то. Они смотрели на меня с такой ненавистью, такой яростью, что я невольно сделала шаг назад.

— Ты? — моё сердце замерло, слова с трудом сорвались с губ. — Что ты здесь делаешь, Амир?

Он сделал шаг вперёд, его губы растянулись в усмешке, которая никак не сочеталась с тем, каким я привыкла его видеть. Холодные глаза, не моргая, вонзались в меня, как лезвия ножей.

— Меня зовут Джамаль, — его голос был низким, хриплым, как будто он говорил это вслух впервые за долгие годы. — Моё настоящее имя.

Эти слова ударили меня, как молния. Джамаль? Всё, что я знала о нём, всё, что он мне когда-то говорил, разрушилось за одно мгновение. Я застыла на месте, пытаясь осмыслить это. Но не успела. Он резко схватил меня за руку, стиснув её так сильно, что я вскрикнула от боли.

— Пусти меня! — Я попыталась вырваться, но его хватка была стальной.

— Нет, — он рычал, его лицо стало страшным в своей ярости. — Ты не понимаешь. Ахмад... он никогда не заслуживал ничего из того, что у него есть. Он думал, что может владеть всем, что у него есть власть, но теперь всё это будет моим.

Я попыталась вырваться снова, но он тянул меня ближе. Моя кожа горела от его прикосновения. Это была ненависть, жажда разрушения.

— Ты сумасшедший, — выдохнула я, пытаясь вырваться. Я чувствовала, что в его руках я как мышь в лапах хищника.

— Я — тот, кто уничтожит его, — его слова были холодными, как ледяная вода. — Я заберу у него всё. И тебя.

Его руки скользнули по моим плечам, и в этот момент я поняла,