Вкус убийства - Анна Малышева

Паркет под ним основательно прогорел. Но следов огня уже не было видно. Дым выветрился из квартиры, и стало очень холодно. Агну под одеялом так и трясло.

– Ты что, всерьез хотела меня убить? – изменившимся голосом спросил Саша.

Она не ответила. Он подошел и сел с краю постели. Заметил на простыне кровавый мазок, испуганно отогнул одеяло.

– Агна! – с укоризной произнес он. – Ну и не дура ты после этого?!

Девушка протягивала ему руку, на запястье которой виднелся слабый, еле заметный порез. Собственно, даже не порез, а царапина.

– Ты хотела покончить с собой? – Он со вздохом стиснул себе виски – голову невыносимо ломило. – Дура, дура… Ехала бы к себе в Одессу и утопилась. Мало у меня проблем, так еще ты… Завтра же тебя тут не будет, слышишь? Завтра же ты отсюда выметаешься! Дрянь паршивая!

Он распалялся все больше. То, что девушка подожгла квартиру, казалось ему страшной подлостью, настоящим предательством. Все эти годы она изображала из себя тихоню, хозяюшку, лишнего слова не произносила, несмотря на врожденную болтливость…

И вот – сюрприз. Внезапно Агна подняла голову с подушки:

– Да, я уеду! А кто тут будет жить вместо меня?

Твоя проститутка?

– Она не проститутка, – огрызнулся Саша; он все пытался вспомнить, что следует принять от головной боли.

– Нет, она шлюха! – истерически закричала Агна. – Самая настоящая шлюха! Где ты ее встретил?

На вокзале? На рынке? В общественном сортире?

***

…Он встретил ее в самом прозаическом месте – в магазине, в секции мужских рубашек. Им нужен был один и тот же номер, и они изрядно друг другу мешали, роясь на одной полке. Саша первый отошел в сторону. Ему казалось, что он выбрал, что надо, – белая рубашка в легкую серую полоску. Женщина продолжала копаться на полке. Стиснув ярко накрашенные губы, нахмурив брови с таким видом, будто решает алгебраическую задачу. Наконец она выпрямилась и внезапно обратилась к Саше:

– Взяли бы лучше вот эту.

Она показывала ему пакет с рубашкой лимонного оттенка. Саша от неожиданности заулыбался. Он сейчас думал совсем о другом. В частности, о том, куда он дел бумажку, где записано время прибытия поезда, которым приезжает Агна.

– Да посмотрите же. – Она настойчиво совала ему пакет и улыбалась.

Женщина была удивительно раскованна. На вид чуть за тридцать. Не толстая и не худышка, возле ярких губ тонкие морщинки – след постоянной улыбки. Верхние крупные зубы чуть запачканы помадой. Взгляд подвижный, светлый и какой-то беспечный. Взгляд не зрелой женщины, а пятнадцатилетней девчонки. Это больше всего привлекло тогда Сашу. Все прочее он рассмотрел позже, в своей машине. Он и сам не знал, почему взял из рук женщины эту лимонную рубашку, почему отказался от рубашки, которую выбрал сам (и выбрал под цвет галстука), почему покорно встал в очередь к кассе…

– Мужчина не должен сам выбирать рубашки, – сказала она, устраиваясь рядом с ним в машине.

Он почему-то кивнул, хотя вовсе так не думал.

Женщина попросила отвезти ее в центр, в район Пушкинской площади. Саше было почти по дороге, и он не видел причин отказать. Тем более, что его все это забавляло. Забавляло и возбуждало. Его не в первый раз пыталась соблазнить женщина старше годами. Но тогда он был зеленым мальчишкой, и у него не было особого выбора. Ровесницы почему-то не проявляли к нему интереса, и первая женщина у него была тридцатилетняя. Сейчас же, когда ему самому было недалеко до тридцати, у Саши не было отбоя от совсем молоденьких девушек. Если бы не Агна… Но Агна тогда была в Одессе.

– Спасибо, – сказала женщина, когда он остановил машину на задах кинотеатра «Россия».

Но вместо того чтобы выйти, она достала пудреницу и принялась поправлять макияж. Саше почудилась призывная усмешка. Он предложил пообедать вместе, женщина щелкнула пудреницей и легко согласилась.

– Наталья, – представилась она, оборачивая к нему свеженапудренное лицо. – А куда пойдем?

Они пообедали в "Галерее «Актер». Собственно, Саша вовсе не собирался идти в это бистро. Обычно он выбирал что-то менее дорогое и выпивал за обедом маленькую кружку пива. Но тут почему-то захотелось выбрать место получше.

За столиком Наталья сняла плащ и осталась в обтягивающем голубом свитере. У нее была большая, полная грудь, и Саша часто натыкался на нее взглядом. «Наверное, у нее дети есть, – смутно подумал он. – Явно разведена, иначе с чего бы на меня кинулась… Обручального кольца нет. И ей больше тридцати, намного больше».

– Что ты так смотришь, Сашенька? – вдруг окликнула его женщина.

Она щурила глаза и улыбалась уже так вызывающе, что у Саши не осталось сомнений – его грубо, слишком откровенно соблазняют.

– Ничего. – Он тоже решил перейти на «ты». – Тебе почудилось. Я подумал, что дома стоит бутылка виски. Если бы кто-то приготовил ужин…

– А ты живешь один? – полувопросительно улыбнулась она; казалось, у нее не осталось никаких сомнений. – Я могу приготовить что захочешь, были бы продукты. Я хорошо готовлю.

Она не ковырялась в тарелке, не делала вид, что не голодна. Саша ненавидел это выпендривание за столом. Наталья ела спокойно, с аппетитом и очень умело управлялась со столовыми приборами. Видно было, что еда для нее не последнее из удовольствий.

Без плаща она показалась ему еще полнее. «Забавно. – Саша рассматривал ее уже без всякого стеснения. – Вообще-то она не в моем вкусе… Хотя, наверное, интересная… И на лицо не урод». Он задал ей несколько наводящих вопросов. Наталья спокойно отвечала, что с детства живет в Москве, действительно разведена, есть ребенок, но он живет у матери, в Подмосковье. Она все время усмехалась, так что Саша в конце концов стал принимать ее за дурочку. Но Наталья вдруг посерьезнела:

– Надеюсь, никаких неожиданностей у тебя не будет? Я имею в виду, ты не собираешься меня с кем-то делить?

У Саши брови на лоб полезли. Что она о себе воображает? И за кого, черт возьми, принимает его?

Но он сделал вид, что это просто веселая шутка, и тоже усмехнулся:

– Да нет, я ни с кем делиться не люблю. Я вообще жадный.

– Это хорошо. – Она отодвинула пустую тарелку и снова полезла за пудреницей. – Я тоже жадная.

Ужасно жадная. Поедем к тебе прямо сейчас или встретимся в городе? Смотри, тебе решать. У меня никаких дел больше нет.

И он сказал, что лучше поехать сразу. Хотя ни на минуту не забывал, что надо было кое-куда заскочить по делам. Потом Саша часто себя спрашивал: почему тогда, ни на минуту не задумавшись, он отменил деловую встречу? Только потому, что дело было не срочное и вполне могло подождать? Или это он не мог больше ждать? Что было особенного в этой женщине, которая в конце концов оказалась старше его на целых тринадцать лет?