Продавец басен (СИ) - Олейник Тата

Я падаю на колени и снова поднимаю руки вверх — это сигнал для Акимыча и Лукася. Проходит несколько секунд, и ракеты «Вулкан» с ревом и треском начинают штурмовать небо. Все вокруг грохочет и трясется, кто-то визжит — схлопотал отлетевшей искрой. Я оборачиваюсь. Вулканы разливают вокруг себя языки пламени, становясь все больше и больше, после чего взрываются, запуская в небо столб разноцветных огней.

Я перехватываю тяжелый взгляд — Эллана стоит прямо между двух пылающих гигантских костров и смотрит на меня так, что у меня начинает крутить желудок. Видимо, игра огня делает ее лицо таким дьявольским.

Ладно, я свое дело сделал, алтарь готов. Сейчас увижу, как появятся наши грабители и скроются за воротами — тогда, сославшись на сильную усталость, сразу тоже удалюсь. И пусть подавятся своими деньгами за алтарь. Ну да, статуя, барельеф, то есть, жуткий, но мы его художественной ценности не обговаривали!

Вулканы отговорили свое и просыпали на землю последние искры, а я еще не видел ни Евы, ни Гуса. Перехватил взгляд Акимыча — тот тоже явно начинал волноваться.

А потом раздался крик — громкий, мужской и матерный — от дверей замка. Так получилось, что народ как раз начал подтягиваться к алтарю, открыв свободный проход, и я смог увидеть, как из дверей выбежала Ева в разорванном платье, за ней несся Гус, а у их ног мчались две маленькие длинные тени — Ева метнулась было к воротам, но оттуда к ней уже кто-то шел, расставляя руки, уже расчехляли оружие и сдергивали со спин луки, тогда Ева повернула к нам, Гус по дороге, словно споткнувшись, подхватил под мышки двух лисиц, а Ева кинула в воздух что-то малое, огненно-багряное, вроде бы перышко, и тотчас на этом месте, отбросив ударом крыльев воинов «фиолетовых», возникла гигантская птица с длинным хвостом словно бы из живого пламени.

Я не понял, как я заскочил ей на спину, или кто меня туда втянул, рядом со мной, вцепившись в перья, на четвереньках стоял Лукась, и Акимыч что-то восхищенно причитал, и лисы вжались в спину феникса. Сломанный кринолин Евы вместе с остатками платья сносит ветром, он летит, раздувшись, как палатка, кому-то на голову там, внизу, я скольжу, падаю, меня хватают за шиворот. Луч шипящего света прошивает руку схватившего, рука вспыхивает и чернеет, осыпаясь пеплом. Я слышу как стонет Ева и вижу Акимыча, на его лице — восторг безумия, единственный оставшийся глаз сияет, из другого торчит стрела с черным оперением.

Феникс делает вираж, я вижу страшную морду со скошенными глазами и развевающейся гривой — марколев, расставив короткие острые крылья, несет на нас своего хозяина, уже воздевшего меч — рубить фениксу крыло. Второй марколев заходит сбоку, лучник на нем осыпает нас стрелами. Внизу кружат чайки и нетопыри — им до нас не добраться, но кто может быть быстрее крылатого льва?

— Ним, Ева! — кричит Акимыч. — Нам нужно прыгать! Феникса нужно разгружать, чтобы неписей спасти!

— Встретимся в Мантисе! — кричит Ева и падает вниз. Ее однорукая фигурка в белых панталонах летит, кружась, как тряпочная кукла.

Дальше я ничего не вижу, только ветер бьет в лицо, выбивая слезы.

Глава 26

Смерть произошла во мраке, и была она, как и положено смерти, болезненной, несмотря ни на что ужасающей, но, к счастью, быстрой. Привыкнуть к этому нельзя — психика все равно отчаянно вопит перед небытием, даже если ты уверен в своем воскрешении. Наверное, если бы такую игрушку делал я — люди бы у меня не умирали. Впадали бы, например, в паралич или что-нибудь вроде этого. Абсолютно уверен, что все заядлые игроки Альтраума — уже серьезные психи, или вообще лишились какой-то важной человеческой составляющий. Наверное, я тоже.

Призраки Евы и Акимыча были очень похожи на своих хозяев при жизни — если Ева висела строгим столпом света в центре маленького кладбища, то Акимыч метался туда-сюда, разбрызгивая из своего сияющего комка голубые искры. Кажется, Ева пыталась ему что-то объяснить, она делала пассы тем, что могло быть ее руками и, кажется, вздыхала и стонала азбукой Морзе, но лично я совершенно не мог понять, чего она от него хочет.

В момент нашего воплощения она успела заорать «Выходи! Неме…!», но в тот же момент и ее, и Акимыча одело в сверкающую ледяную броню — неподвижного и застывшего меня схватили чужие руки, швырнули на лошадь лицом вниз, потом, после стремительного галопа под возбужденные крики меня стремительно куда-то несли: только камень, свет факелов и матерные вопли.

— Успели! — заорал Базиль Дево. — Молодцы, ребята, отлично сработано, минута пятнадцать, еще пятнадцать секунд в запасе! Вот что значит тренировки! Подтягивайте цепи!

— Выходи из игры! — еще раз крикнула Ева, когда ледяная корка спала с ее губ.

— Да на здоровье! — хохотнул Базиль — Можете теперь выходить. Сразу лучше удаляйте персов, вы тут навечно.

Даже после заморозки висеть на железных цепях, прикованных к кольцам на стене, было больно. Еще хуже стало, когда я попытался пнуть того, кто только что запихивал меня в железные браслеты, малейшее усиление нагрузки на кисти вызывало ощущение раскаленной боли в запястьях и вырывало плечи из суставов. Темница — а это бесспорно была она, ярко осветилась — сквозь толпу фиолетовых вплыла Эллана-Лана в сопровождении Сиборна, несущего в поднятой руке сияющую лампу в виде птичей головы. Первое, что сделала Эллана — с силой ударила Еву по лицу. И еще раз. Ева молчала. Я с ужасом вспомнил, что ей тоже сразу не выйти, вроде, она кому-то должна сперва написать, чтобы ее отключили. А как она будет писать, когда руки прикованы?

— Никуда я не уйду, — крикнул Акимыч. — Я с вами!

Ему по зубам съездил Базиль.

Я висел на стене молча, как-то не находилось подходящих к случаю слов.

— А у нас тут герои, — сказала Эллана. — Очень хорошо, люблю героев. Или вы мазохисты? Ну, так сегодня прямо ваш день! Херби, принеси -ка хлыст из конюшни и дайте мне нож. Мы сейчас будем у господ из Зеленого Листа выяснять — кто заказал атаку на наш клан.

— Никто нам ничего не заказывал! — сказал Акимыч. — Вы просто лисичку мучали, а это нехорошо!

Эллана с удовольствием разбила ему лицо в кровь. Сиборн стоял за ней, с ленивым равнодушием глядя на избиение Акимыча.

— Думаю, — сказала Эллана, — лишние могут покинуть помещение. — Сейчас тут будет шумно и неаппетитно. Спасибо, Херби, ты тоже можешь идти. Остаются только офицеры. На кладбище патруль пока оставить, я могу перестараться — пусть маги будут в готовности.

— Что ты хочешь от нас услышать? — спросила Ева.— -У нас нет секретов — мы получили сгенерированный игрой зеленый квест на освобождение лисы.

Ага, Ева сказала «зеленый», а не «фиолетовый». Значит, секреты у нас все-таки есть. Эх, я их точно выдам, если Эллана как следует постарается.

— Мне жаль, что мы перешли вам дорогу, но это было условие самой игры — если бы мы не справились, ты знаешь, система могла освободить лису гораздо более жестким для вас образом. Видимо, животное нужно для важных сценариев…

Договорить Ева на успела, Эллана воспользовалась принесенным ей хлыстом, бить она по-прежнему предпочитала по лицу, и Ева не смогла сдержать крик.

— Ланочка, — сказал Сиборн, — мне кажется, ты несколько форсируешь допрос — нам и так все рассказывают.

— А это не только допрос, но и наказание. Я не люблю, когда меня грабят, воров нужно наказывать — ты так не считаешь?

— Прекратите, — сказал Акимыч. — Это уже не шутки. Она не может быстро выйти из игры, а Ним — тот вообще коматозник…

— Заткнись! — заорала Ева.

— Прекрасно! — Эллана прямо расцвела. — Значит, с ними можно развлекаться сколько душе угодно, не ожидая, что они смоются? Лучшая новость за сегодня!

— Вы не посмеете, — проскулил Акимыч, отплевываясь от крови. — Я выйду, я напишу всем! На всех форумах, администрации, в другие кланы — что вы похитили запертых в игре людей и пытаете их! Ваш клан закроют, а тебе самой придется менять персонажа, тебя все будут ненавидеть!