Несравненное право - Вера Камша

Луи, легко поигрывая мускулами, вытащил из аккуратного колодца с резным, украшенным фигурками журавлей навесом бадью с ледяной водой и с наслаждением опрокинул себе на голову. Стало холодно и очень весело. По-волчьи отряхнувшись, принц распахнул ногой дверь в дом, где ночевали его другари,[68] и жизнерадостно проорал бездельникам, чтоб они вставали, еще раз доказав, что, какой бы бурной ни была ночь, он, Луи че Лагг, все равно встанет раньше всех и с наслаждением проведет весь день в седле.

В доме раздалось недовольное ворчание и кряхтенье людей, которым помешали досмотреть предутренний сон, но сигуранты[69] и другари протестовали недолго. Те, кто связался с полоумным арцийским принцем и согласился разделить с ним его полуизгнание-полуарест, понимали, на что шли. Луи был не из тех, кто будет сидеть в Старой Месе и замаливать грехи, он постарается наделать кучу новых.

Небо только еще начинало светлеть, когда два десятка всадников покидали гостеприимную деревушку. К вящему неудовольствию Луи и его приближенных, у околицы к ним присоединился немалый отряд вооруженных всадников под командованием неразговорчивого лысого крепыша. Принц скрипнул зубами, но смолчал, только послал своего чалого вперед. В конце концов, он императорской крови и имеет право ехать впереди, а этот невозможный Матей — как только отец его терпел — пусть глотает пыль из-под копыт чужих лошадей. Хотя какая пыль по такой росе? Принц в глубине души был человеком справедливым и признавал за его добровольным сторожем тьму достоинств. Матей был неутомим, смел и верен раз и навсегда принесенной присяге. Впрочем, за последнее его качество изгнанник готов был убить старика. Другой на его месте давно бы позволил молодежи развлекаться, как ей угодно, а сам бы сидел себе в городке, попивая местное — очень неплохое — вино, да бросал бы кости и вспоминал минувшие деньки с такими же ветеранами. Так ведь нет! Старый волчара таскался за ними, как хвост за собакой!

Принц невольно расхохотался от пришедшего ему в голову поэтического образа, а затем еще раз, когда представил, как он вставляет его в мадригал об этой сучке кузине. В конце концов, в том, что он оказался выслан в эту богом забытую дыру, виновата была именно Митта, и нечего было ей корчить из себя оскорбленную невинность. Невинность с ней и рядом не ночевала. Она всегда была блудливой и жадной, хоть и до невозможности красивой. Даже не просто красивой. Горело в ней что-то такое, мимо чего не мог пройти ни один мужчина. Как замерзший путник мимо таверны. Ха! Именно Митта затащила его в постель, а потом, когда их застукали, подняла вопли, как циалианка какая-нибудь…

Впрочем, похоже, что на сей раз она тоже нарвалась. Бернар был намерен терпеть эту драную кошку в Мунте не больше, чем самого Луи. И все равно это было мерзко. Вот уже пятый месяц, как он каждое утро клянется никогда не вспоминать об этом позоре, и все равно вспоминает. Ни вино, ни женщины, которые в Нижней Арции, надо отдать им справедливость, и хорошенькие, и податливые, ни столь любимая им охота не позволяют забыть о нанесенном оскорблении. Его, любимца всего Мунта, вышвырнули из столицы, как напаскудившего щенка, да еще навязали ему целую ораву стражников. А Матей сам вызвался его караулить, чтобы он, видите ли, еще больше не опозорил фамилию. Бред какой! Принц дал шпоры коню. Тот обиженно заржал — не привык к подобному обращению, да и в шпорах-то не нуждался. Хозяину было бы достаточно чуть тронуть поводья, и Атэв понесся бы вперед как птица. Бедный жеребец был не в состоянии понять, за что ему такое невезение, но честно прыгнул вперед и галопом помчался по полю.

2229 год от В.И. 24-й день месяца Агнца. Западные Ларги

Горы хороши тем, что их видно издали, ямы ведут себя скромнее, но от этого никто удовольствия не получает. Во всяком случае, Рамиэрль, бодро шагавший на восток по ровной, как стол, степи, однообразие которой нарушили лишь небольшая речушка и несколько то ли рощиц, то ли небольших лесов, окружавших степные источники, невольно вздрогнул, оказавшись на краю обрыва, тянувшегося вниз на много десятков локтей. Внизу переливалась яркими красками лесная чащоба. Оранжевая, алая, бурая и золотая листва завораживала и пугала, так как нет ничего более жестокого и неуместного, как напоминающий об обреченности всего сущего островок осени посреди весны.

Рамиэрль лег на живот и свесился вниз. Гладкие черные стены блестели на солнце, словно были отполированы искуснейшими гранильщиками. Бездна тянулась в обе стороны до самого горизонта, обойти ее не представлялось никакой возможности, да Рамиэрль и не собирался этого делать. Он знал, что почти пришел, и, глядя вниз, на разноцветные вершины, прикидывал, как спуститься.

В том, что выход есть, эльф не сомневался, так же как и в том, что многие годы, если не века, никто не нарушал покоя этого леса. Уанна здесь не было, Примеро тоже. Рамиэрлю было некогда гадать, почему они не дошли — сбились ли с пути, вернулись ли, отвлеклись на что-то иное или же с ними что-то случилось. В конце концов, его целью было отыскать Проклятого, и он был близок к этому. В сравнении с той дорогой, которая осталась позади, это — сущие пустяки: базальтовая стена и то, что прячется под пологом пламенеющей листвы. Роман посмотрел на свое кольцо, в черно-фиолетовой глубине которого уже давно появилась живая, дрожащая искра. Он не сомневался, что именно кольцо привело его сюда. Эльф ощущал магию этих мест — медленную, как бы спящую, но необычайно сильную. Что ж, так оно, видимо, и должно быть в месте Древней Силы.

Либр еще раз посмотрел вниз. Высоковато, конечно, никакой веревки не хватит. Летать он не умеет, хоть и принадлежит к Дому Лебедя. За свою долгую жизнь Рамиэрль так и не удосужился узнать, чем был обязан его клан такому названию, но уж точно не тому, что его предки были в родстве с птицами. Спуститься-то он, конечно, спустится, но вот выбраться из этой ловушки без посторонней помощи, если не удастся отыскать Эрасти, будет тяжко. Ладно, чего думать, надо действовать, а там как повезет. Бард разобрал свои немногочисленные пожитки и отобрал то, что нужно, — длинный и прочный кусок бечевки и два одинаковых кинжала. Без магии, хоть и простенькой, тут не обойтись.

2229 год от В.И. вечер 24-го дня месяца Агнца. Нижняя Арция

Охота не задалась. Птицы на знаменитых Теплых Озерах было много, но не для таких охотников, как принц Луи Арцийский и его другари. Ни серых горных лебедей, обычно отдыхающих здесь во время весеннего перелета, ни королевских цапель, ни знаменитых своей верткостью (сбить его влет почетно для любого охотника) куликов-чернокрылок и близко не было, а бить рыжих уток, плескавшихся в воде и не пожелавших взлетать, даже когда в них с берега полетели палки и комья земли, но медленно и нагло отплывших к середине озера, было позорно. Стрелять по сидящим птицам — это не для нобилей. Были еще, конечно, дикие гуси, которые, потеряв десяток-другой своих товарищей, уразумели, что в этом месте становится опасно, и дружно устремились на северо-восток. Не ахти какая добыча, но сбитых птиц вполне хватало для того, чтобы накормить две дюжины молодых и голодных людей, которым все равно больше нечего делать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});