Кентерберийские рассказы - Джеффри Чосер

560 Пустились все, вина хлебнув не раз.

Веселием и хмелем были пьяны

Все гости, кроме сквайра Дамиана,

Что рыцарю давно служил. Был он

Так госпожой своею восхищен,

565 Что сам не свой стоял, без чувств упасть

Готов, — такую породила страсть

Венера в нем, когда она, танцуя,

Его задела факелом. К нему я

Потом вернусь, — лишь сообщу, что он

570 К себе поторопился, удручен.

И лег в постель. Пусть дни влачит, стеная,

Пока его не пожалеет Мая.

Огонь проклятый, тлеющий в соломе

Постели! Враг, живущий в нашем доме!

575 Слуга-предатель, к нам змеею в грудь

Вползающий! От вас оградой будь

Всевышний нам. Хоть ты от счастья пьян,

О Януарий, глянь: твой Дамиан,

Оруженосец твой, что столько лет

580 Жил у тебя, шел за тобою вслед,

Против тебя предательство кует —

Пусть в руки Бог тебе его пошлет!

Домашний враг опаснее чумы,

Ведь с ним бок о бок жизнь проводим мы.

585 Светило дня, закончивши свой путь,

Под горизонт спустилось отдохнуть,

Невидимым для всей округи стало,

И ночь свое густое покрывало

Накинула на светлый небосвод.

590 Простившись с Януарием, народ

Покинул пышные его хоромы

И восвояси двинулся, чтоб дома

Заняться на досуге чем-нибудь

И в подходящий час потом заснуть.

595 Наш Януарий, отпустив гостей,

Торопится на ложе сна скорей.

Чтобы разжечь себя, пьет разогретый

И полный пряностей стакан кларета,579

Мальвазию580 хлебает, ипокрас581

600 И многое, о чем в недобрый час

В творении «De coitu» писал Мних

Константин,582 чтоб черт его побрал.

Своим друзьям сказал он: «Ради Бога,

Всех вежливо спровадьте из чертога».

605 Те, сделав это, занавес спустили.

Потом, хотя мужчины рядом пили,

Невесту бледную взвели на ложе.

И вот когда постель служитель Божий

Благословил, обоих молодых

610 Друзья тотчас оставили одних.

Тут Януарий крепко обнял Маю.

Свою жену, свой рай; весь полыхая,

Со страстью целовал ее такой,

Что ей щетинистой своей щекой,

615 На рыбью чешую весьма похожей583

(Так хорошо свою побрил он рожу!),

Натер лицо прелестное, шепча.

«Простите, если боль вам сгоряча

Я причиню, супруга дорогая,

620 Но вы должны, возлюбленная Мая,

Иметь в виду, что в ремесле любом

Таких ведь мастеров мы не найдем,

Что хорошо работают и скоро.

Досуг нам нужен, в этом нет позора,

625 Кто запретит нам до утра играть?

Ведь нас связала Божья благодать.

Любое обхождение друг с другом

Дозволено повенчанным супругам.

Как может согрешить с женою муж,

630 Себя своим ножом порезать? Чушь!

Супруги мы, играть нам нет запрета».

Так пропыхтев до самого рассвета,

Хлебнул кларета он и, на кровать

Усевшись, стал супругу целовать

635 И громко петь с гримасою влюбленной.

Казалось, жеребец разгоряченный

Сидел в нем рядом с глупою сорокой,

Болтающей без отдыха и срока.

Все громче пел он, хрипло голося,

640 А шея ходуном ходила вся.

Бог ведает, что ощущала Мая,

Его в одной сорочке созерцая

И в колпаке ночном. Я убежден,

Что ей не по душе пришелся он.

645 В конце концов он заявил: «Игра

Меня сморила, отдохнуть пора», —

И, вмиг заснув, до десяти проспал,

Потом, при свете дня, с постели встал.

А что касается прелестной Маи,

650 Она, обычай женский соблюдая,584

Из горницы своей четыре дня

Не выходила вон, покой храня.

Нужны в любой работе перерывы:

Сменяя труд и отдых, твари живы —

655 Все: люди, скот и даже рыбы, птицы.

Пора мне к Дамиану возвратиться.

Который страждет, мукой обуян.

Я так ему скажу: «О Дамиан,

Ужели ты надеешься, несчастный.

660 Что сможешь госпоже своей прекрасной

Поведать скорбь души? Сомненья нет,

Что отповедь получишь ты в ответ.

Еще предаст она тебя, пожалуй.

Бог помоги тебе, мой бедный малый!»

665 Горит в огне Венеры Дамиан

И смерти жаждет, исходя от ран.

Ему нашептывает злой недуг

Любой ценой отделаться от мук.

Достав бумагу и перо, он пишет

670 Письмо, что к милой Мае страстью дышит,

И стихотворной жалобой своей

О пытках сердца сообщает ей.

В шелк обернув письмо, его хранит

За пазухою он, тоской убит.

675 Со свадьбы Маи на небе луна,

Пройдя десятую ступень Овна,585

Успела соскользнуть в созвездье Рака,

А Мая, верная законам брака,

Пережидала в горнице своей,

680 Чтоб меньше трех не миновало дней

До возвращения ее к супругу;

Светило дня четвертый раз по кругу

Свой путь свершило, и в полдневный час,

Когда обедня отошла как раз,

685 Сидела в зале рядом с мужем Мая,

Красою дня весеннего сияя.

Вдруг Януарий, вспомнив невзначай

О Дамиане, молвил: «Что-то, чай,

С ним приключилось, Боже милосердный!

690 Куда девался он, мой паж усердный!

Не захворал ли часом Дамиан?»

Ему ответ единогласный дан

Пажами был, что Дамиан хворает

И лишь болезнь ему прийти мешает;

695 Он был бы тут, когда бы был здоров.

«Да, это правда, Дамиан таков, —

Заметил Януарий, — я безмерно

Тужил бы, если б умер этот верный

Служитель мой. Он сдержанней, умней

700 Всех сверстников своих среди пажей,

Притом он так отважен и прилежен,

Что путь ему к успехам неизбежен.

Как только мы окончим наш обед,

Жена проведает его, я вслед

705 За ней приду, — помочь больному надо».

За это обещание наградой

Достойной Януарию была

Всеобщая горячая хвала:

Забота о больном слуге прекрасна.

710 «Жена! — воскликнул Януарий властно. —

Когда обед окончится, тотчас

Вы с дамами, покинув в зале нас,

К милейшему отправьтесь Дамиану

Его утешить. Я, как только встану

715 От сна послеобеденного, тоже

К нему зайду. Спешите, вас на ложе

Я буду ждать через часок-другой.

Вернувшись, лягте рядышком со мной».

Сказавши это, сквайра он призвал,

720 Которому подведомствен был зал,

И сделал разные распоряженья.

А Мая с дамами без промедленья

Пажа больного навестить пошла

И, у постели севши, завела

725 Беседу с ним, развлечь его стремясь.

Тут Дамиан поняв, что пробил час,

Свое письмо вложил ей тайно в руку,

В котором страсть свою излил и муку,

При этом он не произнес ни слова.

730 А лишь вздохнул; потом, вздохнувши снова,

Ей тихим голосом шепнул: «Мерси!

Но я погиб, коль, Боже упаси,

Не захотите вы хранить молчанье».

Что ж Мая? Спрятав на груди посланье,

735 К себе домой отправилась она.

Там Януарий, в предвкушенье сна,

Сидел спокойно на краю кровати.

Свою супругу тысячью объятий

Намучивши, он лег и захрапел,

740 А Мая вышла, словно бы для дел,

Которых, несмотря на все желанье,

Не избежишь, и, прочитав посланье,

Его разорвала в клочки. Затем

Их бросила — куда, понятно всем.

745 Как на душе теперь у Маи милой,

Когда с ней рядом муж храпит постылый?

Вдруг кашлем прерван мужа сладкий сон.

Глаза продравши, Маю просит он

Все снять с себя. «С тобой вкусить утеху

750 Желаю, — молвит, — платье мне помеха».

Что было делать ей? Лишь покориться.

Но тут остановлюсь, — ханжам сердиться

Дать повод не хочу, молчу о том,

Чем были заняты они потом, —

755 И в рай ли, в пекло ли попала Мая,

Вечерний звон их поднял… Я не знаю,

Судьба ль тому виной была, иль случай

Природы ли воздействие могучей,

Иль, может быть, стечение светил,

760 Особенных исполненное сил,

В чьей власти нежный пол сводить с ума

При помощи любовного письма

(Ведь все на свете свой имеет срок),

Лишь Бог нам это разъяснить бы мог,

765 Которому открыты все причины, —

Мне в эти нечего влезать глубины, —

Но верно то, что в этот день покоя

Лишилась Мая, жалостью такою

Проникшись к Дамиану, что о нем

770 Забыть была не в силах и о том

Мечтала лишь, чтоб излечить больного.

«Пускай меня осудят все сурово. —

Так думала она, — мне дела нет!

Ах, он дороже мне, чем солнца свет,

775 Его люблю, хотя б он нищим был».

Вовек всесилен состраданья пыл

Над благородным сердцем. Надо честно,

Однако же, признать, что повсеместно