Ясень - Ника Ракитина

Даже Брезан до поры отказал мне. Что было у него готового — отобрали старшины, а становиться к горну сейчас, когда такое творится в Ясене, мастер никак не хотел. Я чуяла, что он лукавит, хочет настоять на своем. А поделать ничего не могла. Да и выковать меч или сделать хороший доспех — требуется время. Один Мэнноров управитель (прочтя письмо хозяина), с дорогой душой готов был мне помочь, но… и он распахнул передо мной как веником выметенные склады.

Я заикнулась, что можно сбегать в Ситан. И отец, и Брезан надо мной только посмеялись.

— Рядный начальник город укупорил, как бочку. Ну, перекинем вас за стены или за брашно с караулом договоримся. А что после?

А Брезан добавил обидное:

— И кони через стены лазить не умеют.

Один же из моих десятников, Дей, так и пышущий здоровьем (щеки распирали лицо, а тело — рубаху), поглядел на меня, как на дурочку, и стал загибать толстые пальцы:

— Ага, сбегаем. Две седьмицы конно туда, три обратно (с грузом не разгонишься), да и там надолго застрянем — Ситану с Ясенем ратиться не с руки. Как раз до грязника воду в ступе протолчем. А в грязник какой поход… на печь залечь да в потолок плевать.

Дома я после этого оставаться не захотела. Отец в защите от возможных грабежей мог положиться на крепких приказчиков, моя же полусотня самочинно заняла Гостиные терема с пустыми нынче складами, поставила там коней и благополучно отразила бы всех, кто вздумал нам навредить. Но таковых не сыскалось: к тому времени мастер Брезан достроил на площади перед Старшинской Вежей вал (из мешков с песком, бревен, досок, старых телег и даже снятых с чьих-то домов дверей), заложенный после позорного бегства вежевой стражи — чтобы снова не выскочили. По валу этому время от времени постреливали из крома, но как-то без особой охоты.

— Славусь, Меш! — вопили горожане лучникам, стоящим меж зубцами. — Неужто стрелите в брата?!

Рядный начальник Берут исхитрился послать гонцов к городским стенам с приказом поворачивать камнеметные машины в сторону города. Похоже, от полного отчаянья. Машины по Ясеню выстрелить уже не могли: у половины молитвами расторопного Брезана оказались перерезаны жилы, другие, вмазанные в кладку, можно было развернуть разве со стенами. Решетки на окнах лавок и домов были опущены, тщательно запирались двери, ночью темные улицы казались мертвыми, да и днем — не очень живыми. Тянулось великое ясеньское противостояние. Трудней всего было мне выдерживать косые взгляды ясеньцев и вопросы, отчего я не беру город. Горожане свято верили, что не могла Золотоглазая прислать меня с "убийцей и зверем" Берутом мириться и посольство водить. Тетки ловили на улицах моих воинов и чуть глаза не выцарапывали, подначивая на битву. В конце концов мы сели в Гостином Тереме в полное сидение (спасибо, отец с мастером-оружейником не оставили нас без еды, а колодцы в теремах были свои). Кроме Старшинской Вежи, за рядой оставались еще оружейная башня и городские стены. Караулы заперлись по Берутову приказу в стрельницах и ждали нападения. Но ничего не происходило, и стражники дурели от летней жары и скуки, не зная, чем себя занять.

Мы — ждали.

На седьмой то ли восьмой день с нашего появления в городе раным-рано — зевающие сменщики караула только-только повылезли на стену — заполыхали стога на повороте Северного Тракта. Это был знак, что идет Керин. Едва густые дымы выросли в небо, моя полусотня и люди Брезана с молчаливого попустительства стражников захватили ворота Триглавы и открыли их подошедшему войску…

Плакала Наири. Частью от облегчения: она-то все думала, как сестре скажет, что Мэннор на ее глазах утонул… и даже тела не сыскали — кто-то куда-то увез… А тут слегка оголодалый, но живой и здоровый Мэннор загораживает широкими плечами от сердитого взгляда Керин.

— Я вас что — посылала город брать? — тихий голос Золотоглазой был пострашнее любого крика. — Посылала за оружием, посылала за посольством… — она поглядела на стиснутые кулаки. — Нам воевать с Незримыми — а всякая собака за подол хватает. Если идти на север, то немедля! А какое теперь немедля, тут весь зничень про… — Керин с размаху саданула кулаком по бедру и охнула. — Видеть вас не могу!

С высоких расписных потолков укоризненно поглядели на собрание лазоревые птицы с человечьими ликами. Дорогое цветное стекло в окнах глотнуло солнечные лучи; свет затопил пол, и брызгами покрыл стены, искрясь и ломаясь веселкой на чеканной посуде и резной мебели.

В Гостином Тереме стало тихо, и Наири зевнула. Всю ночь она ждала знака от высланных за стену дозорных, да потом еще на ворота побежала чуть не впереди всех.

— Ну что, — пробасил Велем. — Утро вечера мудренее?

— Нет! — отрезала Керин. — Зачем было Берута в осаду брать? Врагов мало?

— Ну-у, — степенно начал мастер Брезан.

— Ага! Его вот, жениха твоего, в речке топят, а мне кланяться? Да отойди же! — колючка ткнула кулачком опешившего Мэннора.

Лицо у Керин вытянулось, и рот открылся. Командиры зашумели.

— Он в Заставной просидел, седьмицу под замком! — выкрикнул из-за спин Леськин жених Мартин. — Мы его оттуда взятием вынимали!

Керин растерянно крутнула головой.

— Был с нами Мэннор, — сказал Брезан удивленно. — Сам его видел — как вот счас. Ты не бойся, друже, мы убытки тебе возместим.

Мэннор втянул воздух.

— Все, потом! — Керин опустилась в кресло. — Велем!

Волот выступил вперед.

— Посылай по свежим пяти десяткам на каждые ворота! Столько же на Оружейную башню. Здесь оставь два десятка. Остальных вокруг Вежи. Половина сторожить, половина отсыпаться. Явнутова сотня в Веже полная?

— Как же, — хмыкнул мастер Брезан. — Полнадесять на мосту сложили, пятеро в погребе сидит, а четверть сотни Вежа в начале зниченя погнала подати собирать.

— Мастер Брезан, а сколько людей у тебя?

— Полтыщи будет.

— За тобой общинные амбары и медоварни. Караулы по улицам. И сотню отряди нашим в помощь.

Мастер кивнул.

— За час до заката жду тебя здесь. И твоего отца, Наири. Все. Все свободны. Наири! — Керин зевнула, прикрыв рот ладонью. — Выспишься — ищи поддельного Мэннора. Бери людей, сколько нужно, хоть весь Ясень переверни. К Громовникову дню я должна знать, кто он, кем послан, когда появился и куда исчез.

…С коня рвать груши куда как удобно — прямо к носу свешиваются отягченные ветки. За неимением корзины клал Тума груши в шлем. Но тут зашелся лаем псище. Хлопнула, выбив пыль из забора, калитка, и шкворень сунулся едва не в живот. Хорошо, лошадка, напугавшись пса, отскочила.