Вдаль и вдаль ведут дороги. Путешествие двух братьев - Ройд Толкин

не дало. А Клэр сделала ему мягкий массаж, и к концу сеанса он смог поднять руку над головой, не испытывая при этом особой боли.

Опыт Клэр выходил далеко за рамки массажа, она обладала обширными знаниями анатомии. Когда дыхание Майка стало слабее и ему стало трудно глотать или кашлять, чтобы прочистить горло, она показала нам, как мягко сжимать ему грудную клетку, чтобы очистить дыхательные пути. Она положила одну руку ему на спину, а другую – на грудь. Майк сделал вдох, она слегка надавила на его грудь, и он кашлянул. Помочь ему выдохнуть чуть больше воздуха, вот и все. Все просто.

Моя очередь.

Мне всегда казалось, что у меня прекрасное чувство ритма и времени. В детстве мне подарили на Рождество барабанную установку, и я очень полюбил ее. Не то чтобы это стало серьезным увлечением, я не играл в группе или что-нибудь в этом роде. Но все равно я был уверен, что обладаю метонимическим чувством времени.

Я положил руки ему на спину и грудь, как было велено, и Майк сделал вдох.

– Теперь кашляй, – сказал я ему.

И он это сделал. И я нажал ему на грудь.

Майк покачал головой.

– Рановато, – сказала Клэр. – Еще раз.

Вторая попытка. Безрезультатно. Я был уверен, что это Майк делает что-то, что меня сбивает.

– Ты неправильно это делаешь, Ройд, – сказала Лаура. У нее все, конечно, получилось с первого раза.

– Попробуй еще раз, – подбодрила меня Клэр.

Я чувствовал насмешливый взгляд Майка. Он вдохнул и чуть кашлянул. Я надавил ему на грудь. Слишком поздно. Чувство времени опять меня подвело. Майк со смехом отодвинул мои руки. Зря я бросил барабаны.

Также Клэр посоветовала Майку записаться в бассейн с теплой морской водой. С помощью двух физиотерапевтов он мог там плавать, и состояние невесомости в воде могло снять спазм его конечностей. Это действительно помогло, но мы сходили туда всего пару раз. Усилия, которые надо было на это тратить, учитывая, что он становился все менее мобильным, сводили на нет результат. В воде ему, без сомнения, было хорошо, но, как я предполагаю, процедура возвращения из воды и дискомфорт, испытываемый им при всплытии, слишком все усложняли.

Роль Клэр была просто огромной. Ее влияние выходило далеко за рамки физиотерапии. Ее дружеское отношение и позитивный настрой внесли огромный вклад в психическое благополучие Майка.

* * *

Все мы пытались что-то разузнать о том, какое лечение доступно в других местах. Майк и Лаура обшарили весь интернет и нашли в Польше медицинский центр, основанный русским парнем, в котором давали обещания вылечить вообще все что угодно. В рекламной статье перечислялся рак, рассеянный склероз и болезнь моторных нейронов.

Майк несколько раз говорил с тем парнем по скайпу. На самом деле, он напрямую ни разу не сказал, что кто-то поступил к нему с БМН и вышел здоровым, но все же утверждал, что может вылечить эту болезнь. Он попытался объяснить, в чем суть многопланового лечения, и предложил Майку приехать туда на три месяца. К тому времени мы были согласны испробовать любой малейший шанс хотя бы немного смягчить официальные прогнозы, так что я пообещал съездить и своими глазами посмотреть на это учреждение, прежде чем Майк отправится туда, чтобы потратить три драгоценных месяца своей жизни.

Я полетел в Варшаву, или Warsaw, как мы ее называем, с ожиданием увидеть серую и невзрачную страну, и был приятно удивлен, когда Польша оказалась полной противоположностью этому. По дороге из города в медицинский центр я проезжал зеленые холмы и безукоризненные, как с открытки, деревни и города, напоминающие Уэльс. Сам медицинский центр был безупречно чистым – огромное пятиэтажное отремонтированное здание, расположенное в небольшой польской деревушке. Парень, который им управлял, плохо говорил по-английски, поэтому попросил свою дочь выступить в роли переводчика, и мы сразу же перешли к обсуждению различных методов лечения.

Первым из них был массаж с использованием гладкого плоского камня размером с авокадо с очень грубыми краями. Он закатал мой рукав и сильно вдавил камень в мою руку, а потом свирепо вонзил мне в мышцу руки. Я не сдержался в реакции, которую его дочь не стала переводить, но я уверен, что он понял смысл. И все-таки он сделал это снова, а затем приложил камень к моей голени. Этого было более чем достаточно. Я сразу понял, что Майку ни в коем случае нельзя этого делать. Мне объяснили, что царапанье помогает притоку крови к мышцам и таким образом сохраняет их, замедляя атрофию. Как бы это обоснованно ни звучало, Майк уже был слишком слаб, чтобы выдержать такое суровое обращение. Это было слишком жестко, а его мышцы и так были слишком напряжены. Может быть, если бы мы нашли это место раньше…

Мы перешли к другому методу. Невероятно горячая сауна, а потом погружение в небольшой ледяной бассейн. Ужасно. И опять же, я понимал, что Майк этого не перенесет. Слишком большой шок для его организма. При болезни моторных нейронов экстремальные температуры могут усугубить состояние.

Я позвонил Майку и сказал ему, что, по-моему, это место ему не подходит. Я описал методы лечения, которые видел. Перспектива провести здесь три месяца, не говоря ни по-польски, ни по-русски, в изоляции от мира и подвергнуться чему-то похожему на средневековые пытки, казалось не лучшим решением.

«Ну раз уж ты остаешься там на ночь, посмотри и другие методы лечения», – сказал он мне. И насмешливо добавил: «Уверен, тебе понравится».

Меня отвели в другую комнату. Еще раньше, в кабинете на пятом этаже, я выглянул из окна и увидел то, что казалось пчелиным ульем под карнизом крыши. Но тут я увидел, что сквозь внешнюю стену в комнату проведена стеклянная трубка.

«Здесь мы проводим терапию пчелиными укусами», – перевела мне дочь. Тут как раз кстати появилась пожилая женщина с болезнью Паркинсона – ее дочь привезла ее на сеанс лечения. Русский врач (да, я утверждаю, что это был врач!) заманил пчелу в трубу и в шлюзовой отсек на ее конце. Он осторожно вытащил ее и прижал брюшком к руке пожилой женщины. Пчела покорно вонзила в нее свое жало. Он надавил на насекомое и шлепнул по нему, чтобы влить в руку как можно больше яда, затем бросил тушку в мусорное ведро, переполненное другими мертвыми пчелами. Женщина, которая явно не говорила ни слова по-английски, продолжала мило улыбаться, пока штук двадцать пчел поочередно так вот просто пали жертвой, а их яд был закачан ей в