Военные рассказы - Юрий Олиферович Збанацкий

И он их увидел. Сначала на гору взобрался один танк. Он, как и всадники, постоял какую-то долю секунды на вершине и пополз книзу. По сторонам от него появилась еще пара неуклюжих чудовищ. За первой тройкой пошла вторая, третья. Дзелендзик насчитал девять машин. За танками потянулась колонна автомашин с пехотой.

Черт побери! Не мало ли будет шести мин против девяти танков и стольких грузовиков? И хотя мины Дзелендзиком были поставлены на совесть и они запирали дорогу надежно, но все-таки их только шесть… Он вспомнил, что у партизан есть еще и гранаты. Успокоился. Черта с два пройдут!

Танки тем временем выкатились в поле и почему-то в нерешительности остановились. Словно гром грянул с ясного, неба — ослепительно сверкнуло пламя, содрогнулась земля. Дзелендзик машинально скользнул в загодя вырытый окопчик.

Пушки прогремели у самого леса, взметнулись высокие черные фонтаны земли, дико пропели в воздухе осколки. За первым залпом раздался еще и еще… И так без конца, пока Дзелендзик не потерял им счет. Снаряды разрывались в лесу, перед лесом, рядом с минером, позади него, впереди, но он не обращал на них внимания. Ждал — скоро ли танки войдут в узкую горловину лесной дороги, где их поджидают сюрпризы?

Однако немецкие танкисты, будто разгадав, что их там ожидает, не двинулись дальше. Отстреляв, танки тяжело развернулись на поле и стыдливо поползли обратно в село. Впереди них поспешили скрыться из виду автомашины с зелеными фигурками солдат.

В лесу наступила жуткая тишина. Среди искалеченных деревьев плыл синий туман едкого дыма, там и сям зияли глубокие ямы от взрывов снарядов. Партизаны смеялись, торжествуя победу, добытую без единого выстрела. Немцы побоялись сунуться в лес.

Долго бойцы не покидали занятой обороны. Томились. Кляли фашистов. Жалели, что те не пошли на лесную дорогу. А после полудня разведчики донесли: ушли фашисты прочь. Не по зубам оказался им, видно, орешек.

Сидеть дальше в засаде не было надобности.

Из штаба пришел приказ: роту снять, мины взорвать.

Услышав это, Дзелендзик криво усмехнулся:

— Так и взорвать? Ай-ай-ай! Последний тол… в воздух?

У минеров действительно совсем не оставалось взрывчатки. И вполне понятно, что они очень ценили каждтй кусок тола. Каково же было Дзелендзику слышать, что уцелевшие мины надо взорвать его же руками?

Командир роты прищуренными глазами с усмешечкой взглянул на Дзелендзика:

— Так что ж, по-твоему, оставить мины? Пусть свои же на них и напорются?

Эта дорога никогда не пустовала: по ней шли подводы, разведчики, партизанские роты. Поэтому оставлять на ней мины было никак нельзя.

— Зачем же их взрывать? — хмуро буркнул себе под нос Дзелендзик. — Когда можно осторожненько снять. Еще пригодятся…

— Так ведь ты же сам придумал способ так ставить их, чтоб потом ни один черт не смог их снять.

— Сам ставил — сам и сниму.

Командир роты бросил сердитый взгляд на Дзелендзика.

— Приказано взорвать! Понял?

Дзелендзик на это ничего не ответил, только недовольно гмыкнул под нос.

— Выполняйте приказ!

— Есть! — нехотя козырнул минер и направился на опушку.

Партизаны с песнями пошли строем в лагерь. На краю леса остались одни минеры. Долго с нескрываемой завистью смотрели они вслед уходившим подводам.

Позавидовал им и Дзелендзик. Он вспомнил, что сегодня возле старого огромного дуба будет ждать Оля. Вспомнил, и сердце его заныло какой-то доселе незнакомой истомой. Словно чья-то ласковая рука взяла его, легонько сжала и выпускать не хочет. Любил он эту дивчину. Больше всего на свете любил. Думал о ней часто. А когда почувствовал, что и она к нему тянется, — будто заново родился на свет. Все вокруг стало каким-то особенным. Не как прежде всходило и заходило солнце. Какими-то иными, словно ее глаза, выглядели на небе звезды, совершенно по-другому запахли по утрам и вечерам цветы и травы, одному ему понятные ноты слышал он в пении соловья.

Сегодня она будет ждать его возле дуба.

Сколько же ему лет, этому дубу? Сколько же веков простоял он, старый, дожидаясь этого вечера, когда встретятся под его усыхающими уже ветвями Оля и Дзелендзик, встретятся, чтобы уж никогда больше не разлучаться?

Что-то горячее, волнующее подступает к его горлу, распирает грудь, обжигает лицо. Нужно скорее-скорее снять эти мины и поспешить в лагерь. Он не должен заставлять ее ждать, он обязан прийти первым, раньше ее.

Солнце уже совсем опустилось к горизонту, в поле от леса протянулись длинные несуразные тени. Ласковая прохлада освежила пылающее лицо. Дзелендзик снял свой кептарик, положил под сосну, бросил поверх него автомат и мешок с минерскими доспехами, весело глянул на хлопцев:

— Ну что, снимаем или как?..

— Ты что, Дзелендзик? Жить тебе надоело?

— Вот сказал! Жить мне как раз очень и очень необходимо. Но ведь это же тол! Что мы с вами значим без тола?

Хлопцы задумались. А ведь правда — тол для них ценней золота. И все же…

— Нет, Дзелендзик, рисковать не стоит…

Но Дзелендзик уже решительным шагом идет на минное поле. Хлопцы молчат. Они знают: его никто не остановит, не переубедит. Он скорее взлетит в воздух, нежели допустит, чтобы понапрасну взорвались вот эти мины.

Не мигая, наблюдают товарищи за Дзелендзиком. Кажется, что он похаживает не у разинутой пасти прожорливой смерти, а просто так прогуливается, увлекшись какой-то мелочью, детской игрой. Копается не спеша в земле, внимательно присматривается к чему-то, осторожно берет в руки. Минута — и рядом с ним стоит небольшой ящичек, склеенный из свежесодранной бересты, запачканный желтым песком. Минеры облегченно вздыхают. Уф-ф! Есть одна. Пронесло. А впереди — целых пять таких же… Эх, Дзелендзик, Дзелендзик, брось ты к чертям эту игру со смертью! Не слышит. Снова склонился к земле, опять колдует…

И вот уже вторая, третья, четвертая мины лежат возле минера. Вот и пятую вынул из земли осторожно, победно взглянул на хлопцев, блеснул белоснежными зубами. Наклонился над шестой…

— Вот черт! Ну и Дзелендзик! Он точно знает какой-то секрет. Сам снимает, а сунься кто-нибудь