Свой против своих - Фридрих Незнанский

Если бы милиция занялась этим делом всерьез, то по почерку могли бы обнаружить шутника. Вряд ли было много подозреваемых. Но деньги нашлись, вернули две тысячи хозяйке, да и не стали искать паразита. И Самсон, догадавшийся, кто совершил подобную подлость, с братом на эту тему еще не разговаривал. Костя долго был на Кипре, вернувшись в Москву, позвонил, однако по телефону Самсон выяснять отношения не хотел. Руки чесались накостылять младшему поросенку по шее. А станешь ругаться издалека, пар выпустишь, потом Костя долго не приедет — испугается. Лучше уж потерпеть до встречи.

Однако теперь, когда милиция попросила дать им знать, когда тот объявится, Самсон подумал, что перевод может стать поводом для их встречи. Другого он придумать не успел: уже на следующий день за ним прибежала соседская Надька, позвала к телефону.

— Ты, что ли, с деньгами учудил? — спросил он.

Костя-Капитал рассмеялся:

— Лишние деньги никогда не помешают.

— Зачем мне чужие? Отдам я этой Скорлупкиной. Там обратный адрес имеется. Отвезу.

— Никак, в Москву собираешься?

— Хотел завтра приехать. Есть дельце.

— Какое?

Самсон не успел придумать легенду о цели поездки и запнулся с ответом. Костя принял паузу за нежелание брата говорить о своем деле по телефону.

— Ладно, замнем для ясности, — понимающе сказал он. — Ты как поедешь-то?

— До Владимира на поезде, а там сяду на автобус.

Как и все пряжниковцы, оба Отделенова знали расписание московских автобусов наизусть. Договорились, что Самсон приедет дневным, и около семи брат будет ждать его на автовокзале на «Щелковской».

Закончив разговор, Самсон попросил Надьку Ермолаеву помочь позвонить ему в Москву — Поремскому. Звонок застал следователя на улице. Выслушав Отделенова, старший лейтенант спросил:

— Когда вы выедете из Владимира?

— Мне-то зачем ехать?! Я же с ним договорился, вот и хватайте. А я-то зачем поеду. Мне некогда. Да мне в Москве и ночевать негде, раз Кости нет.

— Ах вот вы о чем, — усмехнулся Поремский. — Можете не беспокоиться. Мы не собираемся его арестовывать. В данном случае Константин нужен нам исключительно как свидетель. Поговорим, и вы поедете с ним домой.

Глава 41 Вопрос без ответа

— Скворцовская опять все отрицает, — пожаловался Александр Борисович Меркулову.

— Вот бесстыжая! — возмутился тот. — Ведь все же доказано, есть свидетели, собраны показания. Костюм найден, Сыромятников подтвердил, что тот самый. А банкирша отказывается говорить. По-моему, Саша, она психическая.

Турецкий засмеялся:

— Предлагаешь послать ее на экспертизу?

Этого Константин Дмитриевич не предлагал. Уж если непосредственный исполнитель Ерофей Загорских оказался вменяемым, что уж тут говорить об интеллектуальной горожанке, председательнице правления банка. Тут другой диагноз, из тех, которые трудно установить с помощью экспертизы, — безмерная наглость. Как иначе можно расценивать тот факт, что на очной ставке с Костей-Капиталом Людмила Витальевна утверждала, что покупала у него только землянику, но уж никак не пистолет? И это при том, что сидящий рядом Отделенов утверждал противоположное. Ерофей Загорских говорит, что пистолет ему вручила Скворцовская ко дню рождения. Та утверждает, что ничего подобного — она думала, это казенное оружие, такое выдают на работе всем охранникам.

— Мне, кажется, Саша, Скворцовская действует на автопилоте.

— Что ты имеешь в виду?

— Она уже и сама не верит в свои слова, в ругань, понимает их полную бессмысленность. А вот остановиться не может. Несет ее по инерции и несет. Нужно на ее пути поставить какое-нибудь препятствие. Вот упрется она в него с ходу, тогда придет в себя. Иначе эта сказка про белого бычка так и будет продолжаться до второго пришествия. Я тебе рассказывал, как учился кататься на горных лыжах?

— Этот героический факт своей биографии ты почему-то утаил от меня.

— На Домбае было. Поставил меня инструктор, все объяснил, и я спускаюсь. Склон не очень крутой, для новичков, но скорость в общем и целом достаточно большая. Вдруг я вижу перед собой стоящую группу лыжников и понимаю, что не смогу затормозить. Врежусь в них на полном ходу. Себе что-нибудь сломаю, их покалечу. И когда я это живо представил, я каким-то совершенно необъяснимым образом за несколько метров до них остановился. К чему клоню? Если устроить Скворцовской неожиданную встряску, она опомнится и остановится.

— Встрясок уже было выше крыши, по идее, она уже вибрировать от них должна. Столько очных ставок: и с Верещагиным, и с Ерофеем Загорских, и с Отделеновым. Все раскололись. Она же молчит, как скала. Долдонит на любой обвинительный довод, как попугай, свое: «Без комментариев».

— Значит, нужно еще что-нибудь придумать, — сказал Меркулов. — Взять, например, Дмитрия Саврасова.

— Ты полагаешь?

— Почему бы и нет. Если ты утверждаешь, что у них далеко не платонические отношения, а он собирается жениться на какой-то немке, такое известие может сыграть свою роль. Согласен?

— И да и нет. Может, Скворцовская уже знает про матримониальные поползновения Дмитрия, и такое известие не станет для нее сюрпризом. А может, гораздо проще — Саврасов так долго торчал на Кипре, что она успела охладеть к нему и завела себе нового дружка, который и вытеснил предыдущего из пылкого женского сердечка.

Меркулов сделал неопределенный жест руками:

— Долго торчал. Разве безвылазно? Нужно проверить, сколько раз он за это время прилетал в Москву, как часто Скворцовская бывала на Кипре. Для подобной публики полеты на уик-энд за тридевять земель не представляют проблемы. И потом, я же не говорю, что это оптимальный вариант. Предлагаю попробовать.

— Хорошо. — Турецкий встал, собираясь покинуть кабинет шефа. — Я действительно проверю, насколько регулярны были их личные контакты.

— Для ускорения дела нужно сначала поговорить с Саврасовым. У него нет никакого резона скрывать правду. Ведь дело идет об убийстве его матери.

Звонок следователя обрадовал Дмитрия. Чувствовалось, он измаялся, ожидая, когда следствие добьется окончательных результатов. Поэтому не уезжает из Москвы, хотя донельзя соскучился по Маргарите, ежедневно звонившей ему из далекого Регенсбурга. Девушка очень переживала случившуюся трагедию.

Сегодня Александр Борисович обрисовал Саврасову полную картину аферы, в которой тот был задействован не то что не по своей воле, но, во всяком случае, выполнял не совсем честно навязанную ему мелкую роль. Молодой человек искренне был уверен в том, что нахождение в зоне льготного налогообложения позволяет делать деньги из воздуха. Теперь он откровенно рассказывал о тех сомнительных акциях, в которых принимал участие.

Многоэтапную цепочку, мутившую воду, чтобы в ней было легче ловить рыбку, следователям удалось восстановить. Тут во всем тщательно разобрались Троекуров и Поликарпов, им очень помог председатель правления банка «Сердце России» Востриков. Систему эту можно представить как связку Коростылев — Альбицкий — Скворцовская — Верещагин — Саврасов, то есть звеньями являлись фирмы, с которыми у следствия идентифицировались эти люди. Однако знание механизма аферы не давало окончательного ответа на вопрос, почему Скворцовская стала инициатором убийства Тамары Афанасьевны.

— Согласно показаниям свидетеля Загорских, я имею в виду Ерофея, — сказал Турецкий, — именно она приказала ему застрелить Тамару Афанасьевну, вашу маму. В то же время вы, можно сказать, не чужой человек для Скворцовской, близкий сотрудник. Вдобавок они институтские подруги. Какая причина могла перевесить такие устоявшиеся отношения?

— Насколько я знаю, Ерофей Загорских присутствовал при их последнем разговоре, — заметил Дмитрий как можно деликатней, чтобы следователь не подумал, будто он берется подсказывать следствию.

— Присутствовать он присутствовал, только толку от его присутствия шиш с маслом. Во-первых, он человек недалекий, точнее говоря, глуповатый. Где уж ему понять профессиональный разговор финансистов. Во-вторых, он охранник и постоянно поглядывал по сторонам — не грозит ли его подопечной опасность. Скворцовская внушила ему мысль, что у нее имеется много недоброжелателей, которые в своем стремлении навредить ей ни перед чем не остановятся. Поэтому весь их разговор он охарактеризовал одним словом: поцапались. Только под давлением наводящих вопросов удалось выяснить у Загорских, что женщины поругались из-за каких-то бумажек. Что, сами понимаете, не раскрывает истинную подоплеку дела.

Дмитрий не нашелся, что сказать по этому поводу, и тогда Александр Борисович попросил его рассказать о своих отношениях с матерью. Тот честно поведал, как он любил мать, которая всю жизнь очень тактично заботилась о нем, не докучая излишней опекой. Как ценил эту тактичность, позволявшую ему чувствовать себя всегда свободно и раскованно, засидевшись допоздна в веселых компаниях, не поглядывать каждую минуту на часы. Между ними никогда не было серьезных конфликтов. Тамара Афанасьевна не докучала ему расспросами насчет того, с кем он проводит свободное время, где находится, когда вернется домой.