Заложник - Кристина Ульсон

— Слишком неподходящее время, — наконец заметила она. — Это может выглядеть только как непоследовательность. Мы беседовали с американцами, и те ясно дали понять, что не намерены идти на поводу у террористов и не собираются во всеуслышание объявлять о закрытии «коттеджа Теннисона». Они надеются, что и мы будем действовать так же.

Мухаммед почувствовал, как в нем поднимается волна гнева.

— Это не просто бесчеловечно, это опасно! — возмутился он.

— Согласен. — Премьер озадаченно посмотрел на женщину. — Мы не обязаны идти на поводу у американцев.

— Тогда присмотримся к новым обстоятельствам. — Министр иностранных дел перевела взгляд на Мухаммеда. — Честно говоря, полученные из СЭПО данные проверки телефонных контактов не слишком убедительны. Причем, если я не ошибаюсь, это расследование инициировало не СЭПО, а лично Фредрика Бергман?

— Все так, — подтвердил Мухаммед. — И это входило в ее обязанности связного между СЭПО и министерством. Она наш человек в полиции и докладывает обо всем, что касается нашего ведомства. Не вижу проблемы в том, что эту проверку инициировала она, а не кто-либо из сотрудников СЭПО.

— И на этот раз я с вами соглашусь, — сказал премьер. — В то же время вынужден повторить вопрос, который только что подняла министр иностранных дел. Есть ли у нас основания для пересмотра решения? Ведь Келифи передавал террористам пакет со взрывчатыми веществами, и один из осужденных показал на него как на своего сообщника. Если доказательств его невиновности недостаточно, со стороны это будет выглядеть как беспринципность.

— Разумеется, вы правы, — согласился Мухаммед. — Но сейчас не время об этом думать. Мы должны сфокусироваться на Захарии и на том, насколько справедлив вынесенный ему приговор. Возможно, наши американские коллеги находятся в более щекотливом положении, однако нас это не касается. Нам только надо объяснить как можно четче, что возвращение Келифи вида на жительство не уступка террористам, но результат продвижения самого расследования.

— Что ж, удачи. — Министр иностранных дел коротко рассмеялась. — Только в этом вы никого не убедите.

— Пусть думают что хотят, — сказал Мухаммед. — У Швеции свои приоритеты, и мы должны думать о людях, а не о том, как бы угодить США. Кроме того, судьба Захарии и захват самолета — два разных дела. Ставить одно в зависимость от другого — большая ошибка.

— И в этом наша главная проблема, — подхватил премьер.

В его глазах было столько отчаяния, что Мухаммед, не выдержав, отвернулся.

— А что по этому поводу думают остальные? — спросил он, оглядывая присутствующих.

Министры выглядели не менее озабоченными.

— Если впоследствии выяснится, что мы действовали по указке США, пренебрегая собственными национальными интересами, нам не останется ничего другого, как только уйти в отставку и назначить новые выборы, — сказал министр демократии.

— Такого просто не должно случиться, — подал голос министр финансов. — Все должно выглядеть, будто мы из последних сил спасали людей.

Лицо премьера прояснилось. Он встал и выпрямился, словно собирался произнести торжественную речь. Такое Мухаммед наблюдал неоднократно и каждый раз не мог определить, выражает ли эта поза невесть откуда взявшуюся силу или все-таки скрывает слабость.

— В течение ближайшего часа я жду заключения от СЭПО по этому делу, — объявил он. — И если в пользу высылки Захарии не будет представлено достаточно весомых аргументов, мы аннулируем вынесенное ранее решение.

Министр иностранных дел насупилась. Мухаммед облегченно вздохнул: премьер сделал правильный ход. Теперь весь вопрос был в том, сможет ли это повлиять на судьбу заложников Карима Сасси.

54

20:15

Американцы собьют самолет, если только Эрику Рехту не удастся сесть за штурвал. А согласно последнему рапорту Эден именно это он и пытается сейчас сделать. Генеральный директор СЭПО Бустер Ханссон ждал в своем кабинете. Почему нет известий от штурмана? Проникнуть в кабину пилотов и нокаутировать Карима Сасси задача как будто не особенно сложная.

Бустер не делил людей на плохих и хороших. Зло абсолютно. Для него не существует смягчающих обстоятельств, ему нет оправдания. Даже на черно-белой шкале это точка крайняя, а потому оправдывает применение самых крайних мер. После 11 сентября мир стал полярным. И даже те, кого раньше совершенно не волновала проблема терроризма, были вынуждены определиться.

Ты или с нами, или против нас. И плевать на законы и принципы. Образы Абу Грейба до сих пор стояли у Бустера перед глазами. В конце концов, так просто нельзя. Врага не победить такими методами. Бустер никогда не умел смотреть на несправедливость сквозь пальцы. Он требовал и возмущался. Ведь речь идет о том, чтобы сохранить доверие людей.

Искоренение преступности в демократическом обществе — утопия, международный терроризм не исключение. Бустера удивляло, что люди не могут понять такой очевидной вещи. Терроризм тот же криминал, правда со своими чудовищными особенностями, главная из которых состоит в том, что он не выбирает жертв. В числе пострадавших оказываются люди, уверенные в собственной безопасности и в жизни не сталкивавшиеся с более серьезным правонарушением, чем мелкое воровство. И такие страдают вдвойне.

Все это известно Бустеру, как никому другому. Трудно уговорить людей держаться в рамках закона по отношению к преступникам, с которыми он имел дело.

Из Розенбада звонили всего несколько минут назад. Премьер и министр юстиции потребовали, чтобы он представил заключение по делу Келифи не позже одиннадцати часов. Они не хотели вдаваться в подробности по телефону, но Бустер понял, откуда такая спешка. Фредрика Бергман поделилась результатами анализа телефонных контактов. И что теперь, по их мнению, должно делать СЭПО? Бустер знал, что эта возня вокруг Келифи последнему может пойти только на пользу. Правительство словно специально искало причины для отмены вынесенного решения. Делай оно это с чистой совестью, Бустер был бы только рад. Однако имелись все основания подозревать, что Розенбад действует прежде всего под давлением обстоятельств.

Он должен позвонить Эден и обсудить с ней требования правительства. Генеральный директор редко вмешивается в ход отдельных операций, однако случай Захарии Келифи исключительный. Слишком много внимания привлекла судьба алжирского иммигранта, слишком серьезные последствия имело вынесенное по его делу решение.

В антитеррористическом отделе Бустеру ответили, что Эден нет на месте.

— Черт подери! — выругался он, положив трубку. — Ну конечно, она ведь на совещании с немцами.

В этот момент в дверях появился шеф контрразведки Хенрик Тендер:

— Можете уделить мне минутку?

— Вообще-то, нет, — отвечал Бустер. — А в чем дело?

— Речь пойдет об Эден и Эфраиме Киле, агенте Моссада.

Бустер замер, округлив глаза:

— И что?

— Он здесь.

Желудок Бустера сжался в холодный комок. Нет, нет и еще раз нет. У него нет сейчас на это времени. На кону жизни четырех сотен с лишним человек.

— Где именно? — спросил он Хенрика.

— Он стоит здесь, возле дома.

Бустер удивился еще больше:

— Какого дома?

— Нашего. Возле здания полицейского участка на Кунгсхольмене. Он напротив подъезда, выходящего на Польхемсгатан.

Среди коллег Бустер имел репутацию человека с железными нервами, но такое было слишком даже для него.

— И что же он там делает? Пытается проникнуть внутрь?

— Нет, просто ждет.

— Кого?

Хенрик пожал плечами:

— Вероятно, Эден.

Бустер вздрогнул. Рано или поздно это должно было случиться.

— И не прячется?

— Нет.

Комок в животе вырос, подступив к самому сердцу. Плохая новость, ничего не скажешь. Дело Захарии Келифи вдруг показалось не стоящим внимания пустяком. Антитеррористический отдел возглавляет агент Моссада, что может быть серьезнее?

— И что нам теперь делать? — спросил он Хенрика.

— Брать пример с израильтянина — ждать.

55

Рейс 573

Мужчина все еще лежал без сознания. Пассажиры вжались в кресла. Эрик Рехт понимал, что это ненадолго, но был благодарен им хотя бы за временное молчание. Скоро они начнут задавать вопросы, захотят знать, что случилось. Что он должен им отвечать? Все в порядке, это нормально, когда капитан не пускает штурмана в рубку? Что этот человек на полу заслужил то, что Эрик с ним сделал?

Он решил снова позвонить отцу и поделиться последними новостями. Предупредить, что Карим находится один в кабине пилотов. Но прежде всего Эрику нужно подумать.