Мое обретение полюса - Фредерик Кук

Конечно, я изучил все доступные записи и впечатления исследователей о явлениях природы, которые встречаются в этих местах. Во время переходов от бухты Бей-фьорд тени превратились для нас в нечто весьма значительное и примечательное.

Душа эскимоса существует вне его тела. Он верит, что его душа следует за ним в виде тени. Вот почему пасмурные, штормовые дни — мрачное время для эскимосов. В такие дни душа не выдает своего присутствия. Ночь производит тот же эффект, хотя в лунном свете предметы нередко отбрасывают четко очерченные тени. Эскимосы верят, что порой душа бродит вдали от тела. Когда она покидает тело, многие противоборствующие духи, которые, по их убеждениям, также живут в теле человека, претерпевают всякие несчастья. Каждый человек и животное имеет не только душу — хранительницу его судьбы. Рука, нога, нос, глаз, ухо, то есть каждая анатомическая часть тела, обладающая индивидуальностью, также имеет собственного духа. Однако обособленная блуждающая душа, обитающая в тени, главнее их всех.

У эскимосов не существует концепции об абсолютно неодушевленных вещах. Суша, море, воздух, лед, снег — все они имеют своего великого духа, и эти духи то и дело вступают в противоборство друг с другом. Даже горы, долины, скалы, айсберги, лес, железо, огонь имеют собственных духов. Все это вызывает у эскимосов острый интерес к теням, имеющим, по их понятиям, прямое отношение к миру мрака и смерти.

Разобраться в системе религиозных воззрений эскимосов довольно трудно, это отняло бы слишком много времени. Даже та часть их верований, которая связана с тенью, совершенно вне моего понимания. Как я заметил во время наших последующих переходов к Свартенвогу, зоркие глаза эскимосов распознавали по теням всевозможные происшествия в жизни, знамения, целые истории, которые могли бы составить тома. Тень бывает длинной или короткой, резко очерченной или размытой, темной или светлой, голубой или пурпурной, фиолетовой или черной. Каждая фаза имеет особое значение. Она предсказывает удачу либо неудачу в охоте, болезнь или смерть, которые случатся в будущем, состояние душ умерших близких. Души живущих иногда смешиваются. Тогда приходит любовь или возникают интриги. Все перипетии жизни могут быть прочитаны по теням. Самые патетические тени — это смутные, слабо очерченные темные пятна, которые в октябре следуют за человеком примерно за неделю до захода солнца. В это время года весь мир Арктики исполнен печалью, и слезы сами собой навертываются на глаза.

Тень не спешит появиться с возвращением солнца. Постоянные штормы так часто скрывают светило, что лишь мутный, рассеянный свет достигает осененных ночью снегов. Когда радость от свидания с первой, внезапно появившейся тенью охватила моих спутников, я не понял сначала, отчего нечто вроде опьянения охватило весь лагерь. Наполнив желудки филе только что добытых овцебыков, мы уснули. Неожиданно солнце прорвалось сквозь лабиринт пылающих облаков и словно наэлектризованными стрелами зажгло наш ледяной дворец. Температура воздуха оставалась очень низкой. Полуодетые люди выскочили наружу и стали танцевать от радости.

Их тени были длинными, резко очерченными, глубокого пурпурно-голубого оттенка. Тени и люди плясали вместе. Эскимосы вернулись к нормальному для них психическому состоянию — присущей им жизнерадостности. Затем последовали солнечные дни, пробудившие в нас радостное волнение, дни с кристально чистым воздухом и ослепительным сиянием; однако эти незабываемые дни с самой низкой температурой -83° отнимали у нас физические силы все без остатка.

При продвижении на север я заметил, что в течение долгого времени тени, на мой взгляд, не укорачивались и не становились ярче. Однако эскимосы черпали в них всевозможнейшие темы для разговоров. Они предсказывали штормы, местонахождение добычи, читали по теням сообщения о домашних затруднениях в Эдеме, покинутом Адамом, то есть в Анноатоке, оставшемся далеко позади на берегах Гренландии.

Встречи с медведями подсказали нам более удобные маршруты, и мы продвигались сравнительно легко. Все дальше и дальше, с каждой пройденной вперед милей высота снежного покрова увеличивалась — и вот уже пройдена первая миля с помощью снегоступов. Как-то раз в полдень, когда нас совершенно неожиданно атаковали пятеро волков, мы сделали привал и приготовились к обороне, однако стрелять не собирались до начала активных военных действий. Волки спустились с гор. Издали они казались белыми, но вблизи было видно, что шерсть у них светло-кремовая и только вдоль спины немного серая. От их голодного завывания кровь стыла в жилах, а по спине бежали мурашки. Собаки, казалось, проявили к зверям интерес, но не слишком рвались в бой.

Волки обошли передовые нарты на приличном расстоянии и собрались вокруг концевых, которые приотстали. Передовые каюры повернули упряжки и бросились на помощь. Когда нарты сблизились и упряжки остановились, волки уселись на снег и, выражая сожаление, запели сводящим с ума хором. Мы стояли неподвижно, взяв ружья на изготовку. Собаки вели себя беспокойно, но лишь крутили хвостами. Хор смолк. Так было объявлено об окончании еще не начатого сражения. Увидев, что противник добился численного превосходства, воющие твари развернулись и со скоростью штормового ветра бросились вверх по склонам, туда, откуда пришли. Нартовый поезд выстроился цепочкой, и мы снова стали перепахивать снега, следуя на запад.

За два трудных перехода мы достигли пролива Эврика. Все это время, пока мы ехали вдоль западного берега Акпохона и Северного Девона, волки шли по нашим следам.

На Крайнем Севере волк, подобно песцу, имеет чисто-белый окрас, только кончики ушей у него черные, и вокруг глаз темные пятна. Южнее мех у него слегка сереет. Волк немного крупнее эскимосской собаки — его туловище длиннее, более поджарое, и он держит хвост опущенным. Подобно медведю, волк — неутомимый бродяга во все времена года.

Зимой волки собираются в стаи по шесть — восемь особей и нападают на овцебыков и вообще на все без разбора, что встречается на пути. Однако летом они бродят парами и становятся как бы уборщиками мусора. Волк тщательно оценивает количество противников и их бойцовские качества. Он никогда не подходит на расстояние ружейного выстрела к большим группам людей с собаками, удовлетворяясь при этом лишь пронзительным воем, и решается приблизиться на опасное для себя расстояние лишь к отставшим нартам.

Встречались многочисленные следы медведей. Однако мы слишком устали, для того чтобы гнаться за ними. Неподалеку от безымянного мыса в проливе Эврика, когда мы остановились, чтобы нарезать снежные блоки для иглу, Этукишук заметил двух медведей, которые брели по суше неподалеку от нас. Наблюдая за ними в бинокль, мы заметили, что звери подкрадывались к спящему овцебыку. Нас не слишком привлекали медведи, но овцебыка мы сочли за собственную добычу и не собирались делиться ею с кем бы то ни было. Тюки были сброшены с нарт, собаки ринулись вперед по голубому снегу через ледяные торосы и скалы к ползущим медведям. Когда медведи обернулись, наша атака с тыла показалась им чем-то вроде игры, и они поднялись на задние лапы, чтобы встретить нас. Но как только звери увидели, что одна упряжка за другой перепрыгивает через ближайший к ним холмик, они кинулись наутек вверх по крутым склонам. Теперь мы насчитали около двадцати быков, которые спали рассеянными группами. Они интересовали нас гораздо больше, чем медведи. Собаки, казалось, разделяли наше мнение, поэтому нам не составляло большого труда заставить их развернуться в сторону быков.