Орудие ведьмы – любовь - Нора Робертс

– А по мне – нет! – Брэнног выпила чаю, зная, что это ее успокоит. – С учетом предстоящей дороги надо добавить кое-чего в отвар, который я даю Катлу и Аластару. Ройбирду он вроде пока не требуется, он еще силен.

– Сейчас на охоту полетел. С каждым разом улетает все дальше. Теперь его тянет на север, что ни день – то на север. Он тоже знает, что нам скоро в путь.

– Мы предупредим о нашем возвращении. Нас с распростертыми объятиями встретят в замке Эшфорд. Дети Сорки и Дайти. Смуглая Ведьма в трех лицах. Нам будут рады.

– Я сделаю. – Откинувшись к спинке стула, Эймон пил чай и с улыбкой поглядывал на сестру. – Говоришь, волосы – как огонь?

Как он и рассчитывал, Брэнног рассмеялась.

– Да, и обещаю тебе: когда вы встретитесь, ты лишишься дара речи.

– Только не я, радость моя. Это не про меня.

2

Для детей это было настоящее приключение. Услышав, что их ждет долгое путешествие, переезд на другое место, а в конце пути – всамделишный замок, если они будут хорошо себя вести и не шалить, Брин обрадовался больше всех и начал с нетерпением собираться в дорогу.

Брэнног укладывала вещи. Сами собой наплывали воспоминания. Она вновь и вновь как сейчас видела то далекое печальное утро, когда она, выполняя тревожный мамин наказ, второпях собирала все, что ей было велено взять с собой. Тогда она суетилась как в лихорадке, они уезжали – точнее, спасались бегством, – и сборы происходили наспех и впопыхах, даром что уезжали они насовсем, и ей эта спешка запомнилась. Как и то, что на прощанье она оглянулась на маму, стоявшую возле их дома в лесу, и колдовская сила, горящая в ней, иссякала…

Сейчас Брэнног собирала вещи взвешенно и осмысленно, чтобы ехать назад, чтобы вернуться к собственному предназначению. Она искренне стремилась к его выполнению – пока не появился на свет их первый ребенок, пока ее не затопила эта бескрайняя любовь к малышу, который бегает сейчас вокруг в возбуждении от предстоящего путешествия.

Но ей еще необходимо кое-что выполнить здесь.

Она приготовила все, что могло понадобиться: котел, свечу, книгу, травы, камни. Взглянула на сынишку и ощутила прилив гордости, смешанной с жалостью.

– Пришла его пора, – сказала она мужу.

Тот взглянул с пониманием и поцеловал ее в лоб.

– Пойду отнесу Сорку наверх. Ей пора спать.

Она кивнула, нашла глазами Брина и окликнула его.

– Я не устал! Почему мы не можем выехать сейчас и ночевать под звездами?

– Мы выезжаем завтра утром, а пока у нас с тобой есть одно дело.

Брэнног села и раскрыла объятия.

– Во-первых, подойти и сядь со мной. Мой мальчик, – прошептала она, когда малыш забрался к ней на колени. – Душа моя. Ты же знаешь, кто я?

– Ты моя мама, – отозвался Брин и прижался к матери.

– Это правильно. Но не только – и ты должен знать это, тем более что я от тебя никогда этого не скрывала. Я Смуглая Ведьма, хранительница колдовского умения, дочь Сорки и Дайти. Это мой род. Он и твой род. Видишь эту свечу?

– Это ты ее сделала. Мама делает свечки и печет пирожки, а папа ездит верхом.

– Ах, вот оно что! – Она рассмеялась и решила оставить его при этом заблуждении еще на какое-то время. – Это правда, эту свечку сделала я. Видишь фитилек, Брин? Он холодный и не горит. Смотри на свечу, Брин, и на фитиль. Попробуй увидеть свет и огонь, маленький огонек, светлый и горячий, каким вспыхнет свеча. Этот свет у тебя внутри, и огонь у тебя внутри. Смотри на фитиль, Брин, почувствуй его.

Она снова и снова тихонько нараспев повторяла ему эти слова и чувствовала, как в нем формируется энергия, как его и ее сознание сливаются воедино.

– Свет – это сила. Сила – это свет. Он в тебе, он исходит из тебя, проходит через тебя. Твоя кровь, моя кровь, наша кровь, твой свет, мой свет, наш свет. Почувствуй то, что живет в тебе, что ждет своего часа. Взгляни на фитилек свечи, он ждет твоего света. Ждет твоей силы. Почувствуй ее! Позволь ей подняться, медленно, очень медленно. Почувствуй, какая она легкая и чистая. Возьми ее, ибо она твоя. Возьми, потрогай, подними ее. Зажги свет!

Фитилек вспыхнул, погас, вспыхнул снова и теперь уже загорелся ровно.

Брэнног поцеловала малыша в макушку. Ну вот, подумала она, первый навык уже усвоен. Отныне ее сынок больше никогда не будет обычным ребенком.

Радость и грусть всегда идут рядом.

– Молодец!

Он повернулся к матери и улыбнулся.

– А еще? Я могу еще что-нибудь?

– Можешь, – ответила она и опять поцеловала мальчика. – Теперь следи за мной, и очень внимательно, потому что тебе предстоит многое узнать и многому научиться. И первое, что ты должен знать, должен запомнить и неукоснительно соблюдать: ты никогда и никому не причинишь зла тем, что есть в тебе, тем, что ты есть. Это твой особый дар, Брин, ты понял меня? И он никому не должен вредить. Поклянись в этом мне, себе и всем, кто был до нас и будет после нас!

Она подняла ритуальный нож, атам, и сделала надрез на своей ладони.

– Мы скрепим нашу клятву кровью – сын поклянется матери, мать – сыну, два колдуна – друг другу.

Малыш с серьезным выражением протянул ей ручонку и лишь зажмурился от боли, когда она легонько полоснула по ней ножом.

– Мы никому не делаем зла, – проговорила она, соединяя две ладони, смешивая свою кровь с кровью сына.

– Мы никому не делаем зла, – повторила она, прижала малыша к себе, поцеловала ранку и пошептала над нею. – Теперь ты можешь зажечь еще одну свечку. А потом мы вместе сделаем защитные амулеты – для тебя, для твоей сестренки и для папы.

– Мам, а тебе?

Она коснулась подвески.

– У меня уже есть.

Утро выдалось туманным. Брэнног забралась в кибитку. Дочурку взяла себе под бок. Посмотрела на разрумянившегося от восторга сына, устроившегося в седле впереди отца. Обернулась на преисполненную серьезности и спокойствия сестру верхом на Аластаре; на брата, высокого, с прямой спиной сидящего на своей лошади по имени Митра, с дедовым мечом на боку. И на Гелвона верхом на прелестной лошадке, зачатой Аластаром три года назад.

Брэнног хлестнула коня – это был старый ломовой жеребец Гелвона. Брин гикнул, и поездка началась. Она оглянулась лишь один раз, всего однажды посмотрела на дом, который успела полюбить. Увидит ли она его еще когда-нибудь?

Больше она не оборачивалась.

Целитель всюду желанный гость – как и арфист. Хотя ей и доставлял хлопот беспокойный малыш в животе, на всем протяжении их пути семейству удавалось без труда найти еду и приют.

Ойн играл на арфе, Брэнног или Тейган, или Эймон лечили раненых и хворых мазями и отварами. Гелвон с готовностью предлагал помощь там, где требовались сила и мастеровитые руки.