За стартовой чертой - Сергей Александрович Тарабанько

с таким трудом, доводили чуть ли не до отчаяния. Это было серьезнейшее испытание. Теперь-то ясно, что именно тогда и решалось: кому быть гонщиком, а кому не быть. Синяки, шишки, грязь, усталость — они проверяли нас на прочность. Кто-то не выдержал — ушел. И правильно сделал, потому что потом легче не стало.

Помню, и у меня возникали сначала сомнения: может быть, серьезно заняться музыкой, а мотоспорт бросить. Но стоило снова сесть на мотоцикл, услышать его громкий, хорошо понятный мне голос, как от сомнений и следа не оставалось.

«Там, где нет воли, нет и пути», — писал Бернард Шоу. Как это точно для мотоспорта, где воля — один из решающих факторов в достижении успеха. Мужество мотоциклиста — это борьба не только с трассой, но и с самим собой. Порой трасса так изматывала, что хотелось только одного — тут же остановиться, лечь на траву и смотреть в голубое, спокойное небо. Что говорить, некоторые так и поступают. Что-то не заладится, остановятся и выйдут из борьбы. Я уважал и уважаю других — у них что бы ни случилось — заглох мотор, неслыханная поломка, боль после падения — не прекратят гонку. Придут последними, но с дистанции не сойдут. Нет этого упорства в борьбе с первых тренировок — не выйдет из спортсмена настоящего мастера, нет у него большого будущего.

В 1965 году мне исполнилось шестнадцать, и я сдал экзамены на право вождения мотоцикла. Сдал сравнительно легко. Мотоцикл к тому времени знал неплохо, а Правила дорожного движения учил давно и старательно.

С получением водительских прав передо мной открылась дорога на городские соревнования. Для начала получил мотоцикл К-125. Машина не очень мощная. Но то, что у меня свой мотоцикл и я могу участвовать в состязаниях, безмерно радовало и, не скрою, несколько вознесло в собственных глазах.

Эдуард Казимирович каким-то непонятным для меня чутьем понял это и мягко, но последовательно начал приглушать во мне черты самодовольства. Но тут и жизнь вмешалась — преподнесла хороший урок.

В городских соревнованиях я с трудом закончил дистанцию. Были падения, остановки, мотор барахлил — было все, что только мог испытать новичок. Такого результата никак не ожидал. По-моему, кое-кому мой финиш принес облегчение: зрители радовались, что мальчишка приехал на финиш хотя бы целым и невредимым. Переживал страшно, зато понял: рано гордиться и радоваться своим успехам, надо еще работать и работать.

Домой вернулся усталый, посмотрел на родителей грустными глазами и попросил чаю.

— Посмотри на себя в зеркало, — сказала мама. — На кого похож? Одни глаза остались. Далеко пойдешь, далеко...

— Ты не пугай его, — вмешался отец. — Пусть тренируется. Только скажи мне, Сергей, каким свое будущее видишь. Окончишь десятилетку, а дальше?

— Дальше? На завод пойду работать.

— А что ты умеешь?

— Научусь.

— Среднюю школу зачем тогда было оканчивать? Шел бы после восьмого в ПТУ.

— Ни на какой завод он не пойдет, — рассердилась мама. — В институт надо поступать.

Снова вмешался отец.

— На завод так на завод. В институт все равно не поступит — учебу-то забросил. Пусть поработает, поймет, как хлеб человеку достается. Учиться захочет — никогда не поздно.

Мне понравились слова отца. Он понял, почему я о заводе заговорил. Не хотелось мне бросать мотоспорт, да и в вуз вряд ли поступил бы. В голове были одни машины.

Школу я окончил. И музыкальную — тоже. Когда сдал последний экзамен, счастливый побежал к Эдуарду Казимировичу. Но возвращаться пришлось в слезах — узнал, что несчастный случай вырвал из жизни моего первого тренера.

Первый учитель... С полным правом можно отнести эти слова к моему первому тренеру. У него мы проходили азбуку спорта, у него учились строить взаимоотношения между собой, с другими людьми. Спорт — это увлечение. Здесь (особенно на первых порах) никого не надо подталкивать, никого не надо агитировать работать — подросток сам рвется к делу. Но роль тренера и как специалиста, и как педагога, и как старшего товарища в этот период особенно велика. Подростки очень требовательны к взрослым, они все видят, все запоминают. Если им хочется быть похожими на своего тренера, значит, он на правильном пути, значит, ребята в руках хорошего воспитателя. Правда, ребята могут симпатизировать и не лучшим чертам своего наставника, но это — исключение. Прежде всего они откликаются на доброту, порядочность, честность, отзывчивость.

Эдуард Казимирович был настоящий тренер, настоящий воспитатель подростков. У него не было в секции любимчиков, на которых бы он делал ставку, которых бы тянул наверх. Идет тренировка, машин не хватает. Инструктор говорит: «Сегодня за рулем Леша». Потом это были Слава, Женя, Сергей... Все на равных. Нам нравился такой порядок, обиженных не было. Однажды Эдуард Казимирович пригласил меня съездить с ним в Иркутск (а это около 50 километров) с целью обкатать машины перед чемпионатом РСФСР, в котором он участвовал. Это доверие окрылило больше всяких похвал, втрое прибавило силы и рвения в занятиях спортом.

УМЕНИЕ ПЛЮС ТЕРПЕНИЕ

Шло время. Я поступил работать на Ангарский электромеханический завод. Посоветовал мне туда пойти брат Эдуарда Казимировича — Валерий. Начинал с ученика токаря. Освоил специальность довольно быстро, потому что делал одну и ту же деталь — втулку. Задание на смену — 300 штук. Работа, конечно, однообразная, но заработок неплохой. По крайней мере, на запасные части к мотоциклу деньги занимать не приходилось.

Потом втулку сняли с производства, а точнее какое-то изделие, где она применялась, и мы стали вытачивать крепежные детали из латуни и бронзы. Тоже работа была немудреная.

Как-то подошел к Валерию:

— Не могу больше в этом цехе работать. С ума сойти можно — одно и то же.

— А как же другие?

— Привыкли, наверное.

— Вот и ты привыкай. Терпение надо иметь.

— У меня его — хоть отбавляй. Но для души чего-то хочется. И для головы тоже.

— А ты меня не уговаривай. Я не директор завода.

Но другую работу Валерий мне все же подыскал. Через неделю перевели токарем в отдел главного механика. Тут было совсем другое дело: что ни задание, то — новая задача. Я к этому и стремился. В заработке чуть-чуть потерял, а настроение поднялось.

В отделе главного механика работали в две смены, поэтому, когда выходили во вторую, в автомотоклуб попадал только по субботам и воскресеньям. Зато проводил там почти весь день.