Заметки старого кавказца. Генерал Засс - Георгий Семёнович Атарщиков

через гору, казаки пошли на рысях по долине, тянувшейся верст на десять по Лабе, до Тамовского ущелья, где расположен был аул. Когда прошли половину пути, стало рассветать. Проводник сказал: «Смотрите, раздадутся выстрелы караула, и мы будем открыты». Выстрелов, однако, не было; но в правой стороне, на полугоре, близ редкого леса, стояло человек десять верховых. Вдруг один из них отделился и во всю прыть пустился к нам. Заскакав вперед и остановясь, он спросил: «Где Засс»? Ему отвечали, что он остался при пехоте и следует невдалеке. – «Кто же старший»? – «Полковник Р.» – «Я его не знаю», – сказал горец. Разговор происходил на кабардинском наречии через переводчика. Горцу сказали, что бесленеевский пристав тут. «А, это молодой джигит! я его знаю по отзыву бесленеевцев: где он»? Бесленеевским приставом был я. Горец стал со мною говорить по ногайски, спрашивая, куда мы скачем? Я ответил, что идем взять тамовский аул. – «Вы опоздали и не возьмете внезапно, а встретите ружейные выстрелы и найдете только пустые сакли, которые стыдно жечь, жители же и имущество скрыты. Над Зассом будут смеяться за такой набег. Лучше ступайте за мною, я покажу вам кизилбековский аул, и вы его возьмете». Полковник Р. не знал на что решиться. Тогда незнакомец добавил: «Я у вас в руках и бояться измены нечего». Мы поворотили всю кавалерию направо и пошли на гору мелкою рысью.

Незнакомец был весь закутан в башлык и бурку; виднелись только одни быстрые глаза. Он ехал впереди, понукая нас двигаться скорее. Мы перевалили гору, вошли в лес. Проехав еще с версту, таинственный проводник указал нам аул, хлопнул лошадь нагайкой и исчез в лесу.

Мы ринулись на аул с криком «ура!» и, захватив жителей в совершенный расплох, взяли пятнадцать человек в плен, табун лошадей, рогатый скот, овец и всю домашнюю рухлядь, зажгли аул и стали отступать. Из двух сотен спешившихся казаков составилась цепь. Горцы, оправясь от внезапного страха, собрались в массы и начали наседать на казаков, выступавших из пылающего аула. Между нападавшими все мы увидели нашего таинственного проводника, который первый лез на выстрелы и руководил прочими. Когда отряд начал выходить из лесу на чистое место, неприятель с гиком несколько раз бросался в шашки. Цепь остановилась и должна была всеми силами держаться в лесу. Между тем, генерал Засс, двигавшийся в это время с пехотою и артиллериею, услышав частые выстрелы в противоположной от него стороне, взял одну роту и почти бегом пришел на помощь. Чтобы вывести из леса казаков, Засс лично, верхом на лошади, повел к лесу пехотную цепь. Горцы, увидя самого генерала Засса на белой лошади, бросились к опушке и сделали несколько выстрелов залпом. Засс вдруг повернул лошадь и, отъехав несколько шагов, сказал, что он ранен в живот и, кажется, на вылет. Мы бросились к нему, ссадили с лошади и стали снимать ременный пояс; но пряжка была согнута, так что принуждены были обрезать ремень. Расстегнув черкеску и шубку, увидели, что раны не было и только тогда все вздохнули свободнее. Оказалось, что пуля попала прямо в поясную серебряную пряжку, и потом рикошетом в левую руку повыше кисти. Генерал Засс полагал, что он прострелен насквозь, сколько потому, что почувствовал сильный удар в живот, столько и потому, что, когда пощупал левою рукою спину, увидел кисть руки в крови. Убедясь, что рана пустая, барон Засс вынул нож из-под кинжала, сам вырезал пулю и, перевязав рану носовым платком, сел на своего белого коня и поскакал опять в бой.

Между тем цепь вышла из лесу; горцы на открытой местности прекратили преследование, и мы отступили к Лабе, где расположились бивуаком на отдых. Барон Засс, чувствуя сильную боль и опухоль в руке, лег на постель в разбитой для него калмыцкой кибитке. Когда полковник Р. рассказал Зассу случай о таинственном проводнике, которому обязаны удачным исходом набега, барон никак не мог догадаться, кто бы это был. Здесь кстати заметить, что после жаркого боя непокорные горцы присылали всегда к Зассу просить дозволения побывать у него для знакомства и для переговоров по размену пленных, в действительности же для того, чтобы иметь случай поглазеть. В этот раз, в числе прочих прибыл к Зассу кабардинский князь Джембулат Атажукин, которого генерал очень уважал за храбрость и несколько раз посылал к нему с предложением покориться и переселиться с аулом к мирным кабардинцам; поэтому Зассу приятно было видеть у себя храброго князя. Все князья и высшее дворянство приехали поздравить Засса с полученною раною, так как раны вообще считаются у горцев большою честью.

Атажукин, познакомившись лично с генералом и посидев у него, попросил позволения переговорить наедине; все бывшие в кибитке вышли. Оставшись вдвоем, Джембулат Атажукин спросил генерала, доволен ли он экспедициею. Засс ответил, что не совсем, потому что он желал наказать тамовцев, но вместо них неожиданно попались кизелбековцы. «Последним успехом, впрочем, – прибавил генерал, – я обязан тайному лицу, которое, вероятно, мне, по чувству, хороший приятель». Атажукин показал вид, будто удивился, слыша такой рассказ. Потом спросил: «Кого же из горцев генерал подозревает в этом благородном поступке, доказывающем уважение к храброму полководцу?» Засс отвечал: «Никого больше, как одного тебя, и тебя должен благодарить за успех». Тогда Атажукин сознался, что это действительно был он, и прибавил: «Ты и не должен был в этом сомневаться; я слишком чту твою храбрость и не желал допустить тебя до промаха и этим дать случай злым языкам посмеяться на счет твой. Впрочем, я уверен, и ты бы со мною также поступил». Возвращаясь с отрядом, на реке Тегенях устроили охоту за кабанами. Засс, как страстный охотник, несмотря на рану, также стал с ружьем близ леска, а сзади его, недалеко, верхом, стоял Карим-Хадиль. Вдруг раздался крик: «Кабан! Кабан!» И действительно, кабан вышел прямо на генерала и бросился на него. Засс, владея одною рукою, не успел прицелиться и хотел ружьем отстранить от себя зверя, но кабан ударил по ружью, выбил его и, повалив самого Засса, ударил клыком два раза. Карим-Хадиль мгновенно бросился и выстрелом из ружья убил зверя почти на генерале. К счастью, Засс, как всегда, был одет по-черкесски: на нем была черкеска, шубка, покрытая шелковою матернею и шелковый бешмет. Вследствие этого, клык мог только прорезать платье и сделал неглубокую рану на правой ноге, выше колена; у ружья же шомпол черного дерева и ствол были рассечены.

Теперь расскажу два случая с князем Джембулатом Атажукиным, который так уважал Засса и пользовался взаимным