Заметки старого кавказца. Генерал Засс - Георгий Семёнович Атарщиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Линейный казак
Выйдя на открытую местность, отряд останавливался на отдых; раскладывались огни вне выстрела тоже утомленного преследованием неприятеля; казаки и солдаты вынимали котлы и варили кашу получая обильные порции мяса из отбитого скота. На бивуаке, будто в праздник, слышались песни, веселые рассказы, остроты, шутки и прибаутки. Между тем, два-три часа отдыха пролетали; бьют подъем; отряд живо изготовился и начинает отступать. Горцы открывают жаркую перестрелку и преследование, стараясь отмстить за поражение и разрушение аула, отбить пленных и скот, но снова попадаются в ловушку. Барон Засс приказывает сотне казаков залечь в засаде, а сам с отрядом начинает быстро отступать. Горцы, привыкшие думать, что быстрое отступление есть несомненный признак трусости, соединяются в массы и несутся в атаку. Зассу того только и нужно: он быстро поворачивает свой отряд и, в свою очередь, несется в атаку на горцев, которые, после мгновенной схватки, дают тыл и мчатся к лесу, но из лесу выскакивают из засады казаки; тогда горцы, видя безвыходное положение, бросаются врассыпную и уже больше не показываются.
Несмотря на беспрестанные поражения и разорения аулов, горцы любили Засса за его храбрость и верность в данном слове. Они любили его также за словоохотливость, веселость и за шутки с ними. Когда «кунаки» приезжали к нему в гости, он показывал разные фокусы: волшебные зеркала, панораму, электрическую машину, музыкальные табакерки и тому подобное. Между множеством фокусов барон Засс показывал следующий. Почетные гости из непокорных горцев, приезжая к генералу, снимают оружие: шашку и пистолеты кладут в зале на столе, ружья оставляют у своих оруженосцев. Барон Засс поручает молодым офицерам, помощникам его во всем и даже в самых штуках, вынуть незаметно из пистолетов горцев пули и передать ему. По окончании серьезных, деловых разговоров, начинаются угощение, рассказы о молодечестве наездников, о стрельбе и т. п. Вдруг генерал спрашивает: «Для чего вы носите за поясом пистолеты? ведь вы не можете попасть из них в цель на десять шагов». Горцы спешат разуверить генерала, доказывая, что они стреляют из пистолетов так же хорошо, как и из винтовок. Тогда Засс просит кого-нибудь из присутствующих горцев взять пистолет и выстрелить в него, уверяя, что пуля не попадет и не сделает вреда. Понятно, что никто не верит и не решается стрелять; генерал приказывает поставить свою шапку и предлагает стрелять в нее. Один из гостей-горцев берет пистолет и стреляет, но шапка не шевельнулась, а пуля, незаметно брошенная Зассом в момент выстрела, катится к ногам стрелявшего; тот поднимает ее, видит, что пуля его и приходит в ужас… Затем стреляет другой, третий, четвертый и так далее, пока все выстрелят из своих пистолетов так же неудачно, как первый. Не понимая проделки, горцы от недоразумения переходят к страху, а между тем Засс рассказывает анекдоты о сверхъестественной чародейской силе своей. Гости, привыкшие видеть в нем необыкновенного человека, отправляются домой, убедившись окончательно, что он действительно с чертями водится. Все эти, не более как пустые, фокусы для образованного, развитого человека, на полудиких горцев, родившихся и взросших в предрассудках и привыкших всякое непонятное для них явление относить к колдовству или таинственной силе, производили огромное действие; они признавали Засса чародеем и называли его «шайтаном», т. е. чертом.
Однажды генерал Засс, желая вознаградить за услугу одного лазутчика, Момтали, положил 12 червонцев в пакетообразную бумагу, разделенную внутри пополам вклеенной бумажкой, и при многих посторонних горцах позвав Момтали, сказал ему: «Извини, я желал бы наградить тебя золотыми деньгами, да нет их; но я поколдую и поговорю с невидимым чародеем, который все для меня делает и, может быть, из пороха твоего успею сделать золотые.
Картина кн. Г. Гагарина Натухаец из Анапы
Достань свой патрон, насыпь вот в эту бумажку – он показал конверт пустою стороною – немного зерен». Когда порох был насыпан, Засс при всех завернул его тщательно и приказал Момтали, не переводя духу, дуть в бумажку. Горец дунул несколько раз; тогда генерал сказал: «довольно, ты уже перевел дух, успев дунуть двенадцать раз»; затем положил бумажку на стол и, не торопясь, аккуратно развернул ее. В развернутой бумажке блестели новенькие червонцы. Трудно описать до какой степени были удивлены и поражены горцы таким чудом. Они сначала не хотели и боялись дотрагиваться до нечистого золота; но потом каждый брал в руки червонцы, пробовал их ножиком, звонил, положа на ноготь. Все опыты уверили их, что червонцы действительно золотые. Момтали взял монеты, завернул их в лоскуток и уехал домой. Молва об этом быстро разнеслась в горах. Горцы спешили рассказать друг другу, что шайтан Засс из пороху делает золото. Когда узнал о таком чуде темиргоевский князь Шерлетуко, он потребовал к себе Момтали и, выслушав его рассказ, посмотрел червонцы. Убедясь, что они из настоящего золота, нимало не медля, он приехал к генералу Зассу и с первых же слов объявил, зачем приехал: «Я видел сделанное тобою из пороха золото: умоляю тебя, научи меня этому искусству; я не боюсь чертей; за открытие секрета возьми жен, детей и все мое состояние, только, ради аллаха, не откажи». Барон Засс уверил Шерлетуко, что может превращать порох в золотые монеты в известное время года при известной планете, а это время и планета прошли уже. Шерлетуко не забыл сказанного и, спустя ровно год от дня, в который получил червонцы, Момтали приехал опять с тою же просьбою, но и на этот раз Засс отговорился разными загадочными предлогами.
Горцы, как известно, выше всех качеств чтят храбрость и удачи в военных делах. По этому поводу расскажу следующий случай.
Однажды генерал Засс предпринял набег на тамовский аул, который лежал в ущелье Большой Лабы. Время было осеннее. Мы двинулись с отрядом мимо Каладжинской горы и, переправясь ночью через Лабу, должны были обогнуть мирные бесленеевские аулы. Когда стали подниматься на Ахметовскую гору, то убедились, что для артиллерии подъем был труден, а между тем время приближалось к рассвету. Генерал Засс, видя невозможность достигнуть аула до зари со всем отрядом, поручил командиру Кубанского казачьего полка идти с кавалериею на рысях, и приказал, если бы кавалерия опоздала придти к рассвету, во всяком случае, взять тамовский аул и сжечь до основания. Сам же генерал Засс должен был идти вслед с пехотою и обозом. По переходе
