Гетто в огне - Марек Эдельман

Гетто с полной определенностью ощутило дыхание смерти.

В тот же день, во время короткой встречи Исполкома партии (Абраша Блум, Лузер Клог, Берек Шнайдмил, Марек Оржех), было предложено издать и разослать по почте короткую листовку: «Позор Убийцам».

Гетто было ошеломлено ужасом случившегося и ожиданием крупномасштабных акций со стороны немцев. Жителей в очередной раз предостерегали от вооруженного сопротивления, в очередной раз предупреждали о коллективной ответственности за любые проявления протеста.

События начали развиваться в стремительном темпе. Улицы гетто стали кровавой скотобойней. Немцы стреляли в прохожих без какой-либо провокации с их стороны. Люди боялись выходить из дома, но немецкие пули настигали их через окна. Были дни, когда их жертвами становились 10–15 случайных прохожих. Один из наиболее известных садистов, шуцполицай Франкенштейн, убил за месяц 300 человек, более половины из них были дети.

Немецкая и еврейская полиция устраивали на улицах облавы. Схваченные депортировались в различные трудовые лагеря. Немцы извлекали из этого двойную пользу: получали необходимую рабочую силу и демонстрировали, что депортируемые отправляются на военные производства в германских лагерях. Они даже проявляли «великодушие», разрешая записываться на депортацию всем семейством.

Из лагерей, тем временем, различными путями приходили сообщения о массовых казнях.

Множество таких писем доходило до гетто, но в массовое уничтожение евреев люди все-таки не верили. Депортации проходили по всей стране, предположительно, в Бессарабию. На это не обращали особого внимания. Гетто упрямо верило слухам, что информация поступает от одних и тех же людей. Таким же образом отвергались, как недостоверные, сообщения об уничтожении целого эшелона немецких евреев привезенных в прошлом году в Люблин. Рассказы о расстрелах в Люблинском лесу были слишком ужасны, чтоб счесть их правдоподобными.

Гетто не верило.

Мы, в свою очередь, делали всё возможное, чтобы получить оружие с «арийской стороны». Мы расширили боевую организацию, в которую входила главным образом бундовская молодежь (Шмуль Костринский, Юрек Блонс, Янек Билак, Лейб Розенштейн, Ици Шпилберг, Куба Зильберберг, Маня Эленбоген и многие другие). Трудно описать все препятствия, которые возникали на нашем пути. Это была беспрерывная цепь разочарований и неудач. Невозможность заполучить оружие, отсутствие какого-либо понимания наших усилий со стороны польских товарищей — на фоне этой реальности наша группа работала и росла.

Казалось, что еще немного, и мы добьемся своей цели: оружие начнет поступать в гетто. Но вместо этого приходило известие о ликвидации гетто в Люблине. Еще через несколько месяцев серьезная «ошибка» Целека и многих других в Питкове и Люблине привела к тому, что связь с группами вне гетто была почти потеряна. Гетто Варшавы, почти отрезанное от внешнего мира, последние страшные сообщения встречало скептически. Находилось много причин отрицать малейшую возможность подобных масштабов насилия, люди отказывались смириться с мыслью, что подобные убийства могли произойти в столице Польши, где проживало 300 000 евреев. Обсуждали друг с другом подобные слухи и пытались убеждать себя и других, что «даже немцы не будут убивать сотни тысяч людей без всякой причины, тем более что в этом нет никакой необходимости». Нормальный человек с нормальной логикой просто не способен додуматься до того, что различие в цвете глаз или волос, или различия в расовом происхождении могло стать достаточной причиной для убийства.

Однако, сразу после того, как поступили эти сообщения, ночью 17 апреля 1942 года, произошли трагические события, предвещавшие то, что на самом деле нас ожидало. Более пятидесяти сотрудников были этой ночью схвачены по домам, и немецкие офицеры расстреляли их на улицах гетто. Из наших товарищей мы тогда потеряли Гольдберга и его жену, Нафтали Лерух и его отца, Скляр, и др. Соня Новоградская, Луцер Клог и Беренбаум стали жертвами немецкой охоты на людей. На следующее утро всё гетто, ошеломленное, напуганное до истерики, пыталось понять, в чем причина этого зверства. Большинство пришло к заключению, к которому их подводили: виновны политические лидеры. Всякую нелегальную деятельность следует прекратить, чтобы не умножать и без того огромное число жертв.

19 апреля в специальном выпуске «Дер Векер» мы пытались разъяснять, что последний расстрел — очередной этап в системной политике истребления евреев, всех евреев, а не только евреев гетто. Они расстреляли наиболее активных членов общины, чтобы предотвратить любые попытки сопротивления, как было в Вильно, Белостоке, Люблине и других городах. Наше заявление было проигнорировано, как и все предыдущие. Лишь некоторые группы молодежи, в том числе hа-шомер и hа-халуц согласились с нашей позицией.

К этому моменту была завершена реорганизация нашей работы. Подпольную деятельность было решено вести маленькими группами, ориентируясь на подготовку общего сопротивления. Направлял и координировал работу Исполком партии: Абраша Блум, Берек Шнайдмил и Марек Оржех. Бойцы «пятерок» проходили в группах основы военного обучения. Были подготовлены специальные распоряжения, разработан детальный план действий на случай немецкой попытки занять гетто. Доставка оружия, обещанного PS (польскими социалистами) должна была осуществиться в ближайшее время. Предполагалось получить 100 пистолетов, несколько дюжин винтовок и гранат.

Тем временем наша численность снижалась в результате непрекращающихся расстрелов. С 18 апреля до 22 июля 1942 года фашисты уничтожали по 10–15 жителей гетто в ночь. Никто из наших товарищей не жил дома в эти дни. Но предсказать поведение немцев и их намерения было невозможно. Они брали заложников из всех социальных групп — контрабандистов, торговцев, рабочих, специалистов и т. д. Их целью было запугать всех до такой степени, чтобы исключить какие-либо стихийные или организованные действия. Страхом смерти они надеялись парализовать в зародыше народное сопротивление и вынудить к слепому и пассивному повиновению. Это было ясно лишь небольшой горстке. Гетто в целом неспособно было осознать истинные причины столь мерзкого поведения нацистов.

Сегодня трудно постичь жизнь в гетто в те дни, предшествовавшие началу массового истребления его жителей. Теперь садистские и зверские методы обращения немцев с мирным населением известны всему миру. Вот лишь несколько примеров, обычных для того времени.

Трое детей сидят перед больницей «Берсон и Бауман». Жандарм, проходя, расстреливает всех троих.