Женские тайны - Келли Дориен

— Посидишь со мной?

Дана не знала, чего ждала, но уж точно не этого.

— Конечно.

Кэл вытянул длинные ноги, он явно чувствовал себя как дома.

— Знаешь, — начал он, — я подумал: почему ты стараешься вывести меня из себя всякий раз, как мы оказываемся рядом? Ты все время подначиваешь, провоцируешь.

Дана сделала быстрый глоток.

— Лучший способ защиты — нападение.

— Обороняться нужно только тогда, когда появляется необходимость защищаться.

Она ответила не задумываясь:

— Верно подмечено, Бруэр, но не думаю, что ты пришел сюда для сеанса психоанализа.

— О чем я и говорю. Тебе не кажется, что, по крайней мере сейчас, здесь, — он обвел рукой комнату, — ты могла бы хоть немного расслабиться? — Он коснулся ее плеча. — Ладно, больше не буду.

Если б она не знала его как парня, который с легкостью меняет женщин, то подумала бы, что видит сожаление в этих обычно непроницаемых глазах.

— Иди сюда. — Кэл притянул Дану к себе, и ее голова легла ему на плечо. — Давай просто насладимся ночью и видом.

Они помолчали. Дана ощущала, как вздымается и опадает его грудь, как бьется сердце. Ей хотелось, чтобы что-нибудь — что угодно — произошло, и все же ничего, кроме откровенного предложения продолжить, на ум не приходило.

— А что привело тебя в Чикаго? — поинтересовалась она.

Он слегка пошевелился и накрыл ладонью ее руку, лежавшую на бедре. Дану так и обдало волной жара.

— Я приехал на вечеринку по поводу ухода на пенсию друга отца. Папа в Аризоне, и я представлял клан Бруэров. — Он помолчал. — И вообще было неплохо отдохнуть от Сэнди-Бенда, жить там не всегда легко.

— Особенно если кое-кто критикует в газете каждый твой шаг, — заметила Дана.

— Ну, Макни некоторое время действовал мне на нервы, но теперь я стараюсь не обращать внимания.

Ему не удалось обмануть ее небрежным замечанием — она почувствовала раздражение в голосе.

Дана перевернула ладонь и переплела свои пальцы с его.

— Макни всегда был напыщенным ослом, никто не слушает его.

Кэл тяжело вздохнул, поднес их сплетенные руки к губам и поцеловал ее ладонь.

— Почему бы нам не забыть о Сэнди-Бенде?

Дана расслабилась.

— С удовольствием.

Тихо и нежно звучала джазовая мелодия. Они немного поговорили, но скоро разговор прекратился.

Наконец Кэл нарушил молчание:

— А сейчас я собираюсь тебя поцеловать.

Она подняла голову навстречу его взгляду… и поцелую и улыбнулась, заметив, как лукаво изогнулись уголки его губ.

Он обхватил ее лицо ладонью, поцелуй начался медленно, но не нерешительно — Дана уже поняла, что Кэл не бывает нерешительным.

Это был, пожалуй, лучший поцелуй, который ей довелось когда-либо испытать, у него был вкус мятной зубной пасты и разгоряченного мужчины.

Ей хотелось быть ближе к Кэлу, но узкое платье мешало. Кэл сумел прочесть ее мысли, просунул руку ей за спину и медленно потянул молнию вниз. Закрыв глаза. Дана прижалась лбом к его лбу, чувствуя, как кончик мужского пальца заскользил по позвоночнику. Когда Кэл дошел до конца, она выскользнула из его объятий.

Движением плеч Дана стряхнула облегающее платье и затрепетала, когда Кэл одобрительно воскликнул при виде ее обнаженной груди. Их взгляды встретились, и она шагнула из лужицы изумрудного атласа у своих ног. На ней не осталось ничего, кроме черных трусиков, кружевных чулок и пояса.

— Иди сюда. — Голос Кэла стал низким и хриплым.

Она покачала головой.

— Сначала сними рубашку.

Он стянул рубашку и бросил поверх ее платья.

Во рту у Даны пересохло — она не могла припомнить, чтобы видела что-то более великолепное, чем эти мускулы.

— Что-нибудь еще? — спросил Кэл.

Много чего еще. Дана снова покачала головой.

— Тогда иди сюда. — Он протянул к ней руку.

Она сделала три шага и оказалась у него между колен.

— Я знал, что ты красивая…

Она погрузила пальцы в его густые влажные волосы, а он очерчивал линию ее талии. Его рука двинулась выше, коснулась одной груди, затем второй. Дана прерывисто вздохнула и почувствовала, как краска заливает лицо. Это было не смущение, а нестерпимое желание, молотом стучавшее внутри.

Она села верхом ему на колени.

Кэл сразу понял, чего она хочет. Безо всякой прелюдии, без предупреждения его рот сомкнулся на ее соске. Дана вскрикнула.

— Не останавливайся, — прохрипела она.

— И в мыслях не было.

Она почувствовала, что стремительно приближается к краю освобождения. Все еще держа ее за талию, Кэл коснулся того места, которого уже давно не касался ни один мужчина. В беспамятстве откинув назад голову. Дана наслаждалась его умелыми ласками. Ей хотелось продлить удовольствие, но она явно проигрывала битву за самообладание.

— Все в порядке, — прошептал Кэл, — не сдерживайся.

Да она и не смогла бы. Ее тело отыскало собственный ритм, и скоро Дана выгнулась и затрепетала.

Она точно не знала, сколько времени провела в объятиях Кэла, когда он спросил:

— Уже вернулась на землю?

— Кажется, да.

— Хорошо. — В его голосе послышались решительные нотки.

Он встал, подошел к кровати и снял покрывало, затем подхватил Дану на руки и перенес на постель с впечатляющей легкостью. Дана наблюдала, как он поднял с пола ее платье и свою рубашку и повесил на парчовое кресло.

Он раздевался, а у нее перехватывало дыхание. Кэл достал портмоне и положил его на прикроватную тумбочку, затем наклонился над Даной и избавил ее от остатков одежды, отбросив вещи в сторону. Половина из них долетели до кресла.

Матрас прогнулся под его тяжестью, Кэл навис над ней. Еще мгновение и ее руки оказались у нее над головой.

— Отдохнула?

— Мм, боюсь, мне понадобится еще пара минут…

Он усмехнулся.

— Тридцать секунд, а потом ты моя…

Дана во сне выглядела доверчивой, что, как подозревал Кэл, в повседневной жизни никогда не проявлялось. В этом они были похожи.

Она лежала на животе, подложив одну руку под голову, а другую под подушку.

Стараясь не разбудить ее, он подтянулся кверху и оперся головой об изголовье, осторожно поправив простыню. Свет, падавший из окна, слабо освещал изящный изгиб спины.

Кэл протянул руку и коснулся каждого позвонка, отчетливо проступавшего под бледной кожей. Было что-то щемящее в ее уязвимости, что-то очень ему близкое. Хотя Дана не принадлежала ему. И никогда не будет.

Кэл наклонился и поцеловал нежное местечко прямо под лопатками, затем двинулся вниз, к талии, и наконец, к основанию спины, как раз над соблазнительной выпуклостью ягодиц. Дана пошевелилась, пробормотала что-то и окончательно проснулась.

Она повернулась на спину и взглянула на него, ничего не говоря. Кэлу хотелось сказать ей что-нибудь о том, как она тронула его… но он никогда не был особенно искусен в речах.

Он видел невысказанный вопрос в ореховых глазах. Кэл откинул светлый локон и поцеловал ее в висок.

Дана раскрыла объятия, и он с готовностью пришел в них. Этим языком он умел пользоваться. Теперь она поймет, как нужна ему, она это почувствует.

Город внизу проснулся, заурчали автобусы, послышались свистки швейцаров, подзывавших такси. Дана беспокойно зашевелилась на кровати и затихла, боясь разбудить Кэла.

Она залюбовалась его чисто мужской красотой: на лице пробивалась щетина, кожа сохранила золотистый оттенок, хотя летний загар уже сошел. Его тело излучало первобытную мощь, от которой ее женское естество приходило в трепет. А еще в нем была нежность, о которой Дана даже и не мечтала.

С Майком она хлебнула горя. Когда она уходила со слезами и обвинениями, то поклялась, что больше ни одному мужчине не отдаст, ни свое время, ни сердце.

И полным безумием было бы представить, что Кэл Бруэр проявит к ней какой-то иной интерес помимо этой пылкой, ни к чему не обязывающей связи. Официальные лица предпочитают держаться подальше от женщин с таким прошлым, как у нее, — слишком много тайн, слишком много безумных ночей, чтобы завязывать отношения с Кэлом.

Ричард Макни решит, что умер и попал в свой свиной рай, если когда-нибудь увидит Кэла рядом с ней. С последнего класса школы она — Дана-потаскушка… Это прозвище дал ей, не кто мной, как сын Ричарда, распустивший слух, будто он занимался с ней сексом под трибунами во время баскетбольного матча. Единственное, что он получил тогда, — это расквашенный нос за то, что распускал руки. И все же кому больше поверят — Дики-младшему, известному подхалиму, или ей, зачинщице беспорядков и бунтовщице?

Почувствовав себя древней старухой. Дана выскользнула из постели и направилась в душ.

Вскоре вода и пар оживили и взбодрили ее. Что ж, совершать ошибки ей не впервой.

Опершись руками о стенку душевой и откинув голову, Дана боролась с собой. С чего она взяла, что готова немедленно забыть эту ночь?