Льдинка - Мария Печурина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня это шокирует. Я смотрю на него с открытым ртом.
Опомнившись, обхватываю себя руками и утыкаюсь головой в колени. «Хватит!» Я не стану пить его кровь. «НЕТ! Вы все жалкие подонки. Терпеть не могу! Все из-за вас».
— Ладно. Подумай над моим предложением.
Он встает. Наступает тишина. Я думаю, что он ушел. И вдруг что-то касается моих волос за ухом. Я шиплю и царапаю ему руку. «Да как он смеет ко мне прикасаться!»
— Дикарка, — усмехается он и выходит из комнаты.
Я сижу одна довольно долго. Могла бы уже сбежать. Живот ужасно крутит. Они что питаются друг от друга? Снова вспоминается вся книжная канитель про вампиров. Откуда авторы знают столько подробностей? Хм…
ГЛАВА 2
Не знаю, сколько я там просидела, пока не появляется Роксана с подносом в руках. Она приветливо улыбается, вызывая у меня смятение.
— Я решила принести тебе поесть, — говорит она мягко. — Поешь, пожалуйста.
Я молчу, потому что мне не по себе от такого внимания. Она печется обо мне, будто мы давно знакомы. Я смущаюсь. Никто уже давно не заботился о моей персоне. Я неуверенно встаю с пола и иду к небольшому столику. Роксана мне улыбается. Кажется, я улыбаюсь ей в ответ. Совсем чуть-чуть.
— Спасибо, — шепчу я. Это производит свой эффект. Она начинает рассказывать, что сегодня творилось в доме, наблюдая, как я ем. Я и вправду голодная. А у них здесь, судя по рассказу Роксаны, весело.
— Все было очень вкусным, — говорю я и оглядываю комнату. — Спасибо.
Роксана сияет. Никогда не думала, что накормить другого такая радость. Хотя… я никогда никого не кормила и ни о ком не заботилась кроме себя. Мне становится тоскливо.
— Хочешь принять душ? — неожиданно спрашивает она. Я хмурюсь и за все время впервые оглядываю себя. На мне лишь трусики и длинная белая футболка почти до колен. Мне становится стыдно. К щекам приливает жар. «На меня в таком виде глазели вампиры!» Я киваю Роксане. Она показывает на дверь и говорит, что принесет полотенце. Я еще раз оглядываю комнату и вижу камеру наблюдения.
— Не беспокойся. В ванной камер нет, — шепчет Роксана и широко улыбается. Я за сотню лет впервые нормально общаюсь с девушкой! У меня никогда не было подруги. Я колеблюсь. Мне хочется попросить ее кое о чем. Она замечает мою внутреннюю борьбу.
— Ты что-то хочешь? — интересуется она. Я киваю.
— Я… можно мне бумагу и карандаши? — Роксана застывает. Я выгляжу как сумасшедшая и просьбы у меня сумасшедшие. «Я знаю. Да. Не смотри так на меня, не надо».
— Да… конечно, я достану тебе… бумагу и карандаши, — растерянно шепчет она. «Ну, вот и славненько. Будет на чем рисовать план побега». Она уходит, а я бреду в ванную.
Из зеркала на меня смотрит привычное лицо. Малость похудела. Под глазами темные круги. Ничего нового. Волосы сбились колтунами. Интересно, в кого я так выгляжу. Русая, небольшого роста, с серыми как зимнее небо глазами. Мне нравятся мои глаза. Они безжизненные. Холодные и серые как весенний снег.
Грязная. Я грязная. Стягиваю с себя футболку. Над левой грудью бинт с пластырем. Я морщусь и снимаю его. Отлично… почти зажило. «Интересно, как они так сделали?» В дверь стучат, я подпрыгиваю и прижимаю футболку к груди.
— Можно войти? — спрашивает Роксана, но прежде, чем я отвечаю, она открывает дверь. В руках у нее стопка полотенец. — О, не стоило снимать. Ну ладно, вроде бы уже лучше. Скоро будешь как новенькая. Тебя чуть не убили. Пуля прошла близко к сердцу. Немного бы в сторону и все…
Я жалею, что она не пролетела немного в сторону. «Тоска смертная». Роксана кладет полотенца и выходит. Я становлюсь под душ. Моюсь тщательно, почти соскребая с себя кожу. Ощущаю себя очень грязной.
К тому времени как я выхожу из ванной, Роксана уже расправила постель. Меня смущает такое отношение к моей персоне.
— Тебе сейчас необходимо больше отдыхать. Ложись.
— Спасибо, — снова произношу я. Со стороны, наверно, кажется, что у меня заела пластинка.
— Бумагу и карандаши принесу завтра, ладно?
Я киваю. Мне начинает нравиться эта девушка. Я забираюсь в постель, сжимаюсь в комочек и медленно погружаюсь в сон.
***
Просыпаюсь с ощущением легкости и блаженства. Никогда еще мне не было так хорошо. Лежу на боку. Потягиваюсь как кошка, вытягивая ноги и руки. Прижимаю к себе одеяло, утыкаясь в него носом. Так хорошо. Какой же странный сон мне снился. Я вдыхаю аромат ткани и резко открываю глаза. Это не моя комната. И вообще, я часто сплю на полу в одежде. Черт! Все воспоминания накатывают с новой силой. Я не могу сдержать стон, зарываясь с головой под одеяло. «НЕТ! Черт побери! НЕТ!»
У меня ощущение, что я не одна. Скидываю с головы одеяло и наконец-то замечаю, что, прислонившись плечом к стене рядом с дверью, стоит этот громила… Маркус, кажется. Он неотрывно смотрит на меня.
Я машинально натягиваю одеяло до подбородка. Глаза у меня, небось, как у газели перед львом. Его брови сходятся на переносице. «Чем это он недоволен? Что я прикрываюсь от него? Ишь какой деловой, думал, что я кинусь в его объятия? Сорри, детка». Моя призрачная подруга берет попкорн и смотрит завороженным взглядом. Маркус отделяется от стены и движется ко мне. Вот это уже плохо. Я пытаюсь отползти от него. Он хватает меня за голень через одеяло. Ну вот. Дождалась. Он расплывается в улыбке. «Гаденыш!»
— Я просто хочу посмотреть твою рану, — продолжает улыбаться он. «Ах, рану. Какая забота». Теперь я могу не молчать. Меня разбирает от злости.
— Для этого нужно сторожить меня? Ты не врач! И мне плевать, что ты там хочешь!
Я бешусь. Его глаза раскрываются шире. Улыбка становится еще ослепительней.
— Ути-пути, какие мы разговорчивые стали, — ухмыляется он. Я брыкаюсь ногой, но это мало что мне дает.
Он уже сидит на краю кровати. Я осматриваю комнату на предмет чего-нибудь тяжелого.
— Я только посмотрю, — шепчет вампирюга. Я прижимаю одеяло сильней и начинаю шипеть, обнажая клыки. Его глаза становятся злыми. «Ну, давай же!» Он склоняет голову на бок и изучает меня. «Ненавижу!» — Раз ты такая разговорчивая, наверное, стоит ловить момент и спросить, как тебя зовут?
Я бешусь, отвечать не собираюсь, и, вообще, мне хочется ему врезать.
