История ордена тамплиеров (La Vie des Templiers) - Марион Мелвиль

О Жанне д'Арк Ш. Пеги сказал, что нельзя быть одновременно святым и рыцарем, ибо существует глубокое противоречие между законами чести и законами святости. Хотя для XV в., когда рыцарские обычаи превратились в правила игры, делавшие войну приятной для знати, эта идея и справедлива, она гораздо менее приложима к эпохе тамплиеров, когда господствовала весьма возвышенная концепция рыцарского долга. В тамплиерах много достаточно дерзкого желания соединить оба состояния (духовное и рыцарское); таинственное и немного тревожное обаяние устава отчасти и вызвано напряженными усилиями разрешить это противоречие.

Именно в Тулузе, между 1128 и 1132 гг., состоялась одна из первых публичных церемоний сбора средств в пользу тамплиеров. В некотором роде можно воссоздать ее по записи коллективных дарений, сделанных по этому случаю.[46]

В центре события — кафедральный собор, где Папа поручает епископам оказать достойный прием рыцарям, посланным с миссией. В первых рядах восседают сеньоры Альбигойской провинции, одетые по моде того времени в длинные платья с расширяющимися рукавами, рубахи из тонкого полотна, в бархатные или парчовые штаны. Их башмаки — из кордовской кожи, с длинными и загнутыми носами, а у некоторых сеньоров на руке в перчатке сидит сокол. Дамы в длинных блузах из восточного шелка, на их уложенных косах — легкие вуали. И рыцари и дамы наряжены в просторные бархатные плащи, расшитые по краю и подбитые мехом. Позади — горожане и горожанки, как им и было положено, — в одеждах из темного сукна, подбитых овчиной или дешевыми мехами, но с золотыми или серебряными цепями. Деревенские жители — мелкий люд — толпились в глубине, в то время как жонглеры, нищие, калеки выпрашивали милостыню у врат.

По окончании мессы тамплиер в облачении своего ордена — белом, с капюшоном, плаще, не несущем еще красного креста на плече, поднявшись по ступеням кафедры, обращается к собранию. Быть может, это брат Жоффруа Бизо или брат Гуго Риго, имя которого столь часто встречается в провансальских грамотах. Рыцарь рассказывает собравшимся о происхождении ордена, об обетах братьев, об их суровой и трудной жизни, бедности, нехватке оружия и даже одежды, которая могла бы защитить от холода и солнца Палестины.

Приношения не заставляют себя ждать. Раймунд Рате с семейством по собственной воле даруют ордену Храма «все владения, которыми они обладают между церковью Пречистой Девы Марии, проезжей дорогой и другой дорогой, проходящей пред церковью святого Ремигия». Их примеру следуют многочисленные донаторы: Беренгарий Раймунд обещает, что после смерти оставит тамплиерам коня и вооружение, — и многие рыцари поступают так же; Донна, жена Арно Жильбера, уверяет, что ежегодно будет шить им одну рубаху и штаны, а после смерти им перейдет ее плащ. Донне подражают жены Раймунда Арно и Бернарда Раймунда, а также Маргарита, мужа которой называют Кудрявый, — они тоже обещают шить рубахи и штаны и завещать ордену «свои лучшие плащи». Это знатные особы, у них много одежды. У их мужей также немало лошадей в конюшнях, и они обязуются завещать ордену Храма лучшую лошадь вместе со своими доспехами. Снаряженный конь стоил примерно сто тулузских су, а просто лошадь — от 20 до 50 су. Среди последних дарителей — Кюрвю де Ла Тур, обещающий рыцарям «своего лучшего коня и вооружение», или сто тулузских су, и обязующийся стать братом ордена Храма, если когда-либо он оставит мирскую жизнь. Под конец наступает очередь простого люда, таких как Пон по прозванию Пен Пердю (Потерянный хлеб), который жертвует всего один денарий.

14 июля 1130 г. брат Гуго Риго[47] в Барселоне. Дары, им получаемые, — от самого графа Барселоны и Прованса Раймунда Беренгария III, который дает обет тамплиера, принося клятву отныне жить в повиновении и без имущества, составлявшего бы его собственность: «И я предаю себя этим братьям, в руки сеньора Гуго Риго». Одновременно он уступает им свой замок Граньена в сарацинской марке с согласия своего сына и баронов. Грамота заканчивается смиренным: «А если я меж тем умру, братья мои пред Богом и людьми сделают для меня то, что они делают для каждого из них».[48] Месса, «Отче наш», произнесенный сто раз каждым из братии, и убогая пища для бедняка в течение сорока дней.

Раймунд III умер на следующий год, оставив ордену Храма по завещанию своего коня Данка и все оружие[49]. Годом позже, в сентябре 1132 г., другой испанский сеньор, граф Урхельский, поклялся, вложив свои руки в руки Робера Сенешаля и Гуго Риго, передать свой замок Барбара тамплиерам, «когда они прибудут и укрепятся силой оружия в Граньене и в марке для защиты христиан».[50] Первая награда в благодарственном списке Дома.

Следует ли отождествлять Робера Сенешаля с Робером де Краоном, сменившим Гуго де Пейена на посту магистра ордена в 1136 г.? Хотя это ничем не подтверждается, но вполне вероятно, что Робер де Краон сделал какую-то карьеру в ордене Храма, прежде чем быть избранным его магистром.

В апреле 1134 г. Гуго Риго вновь в Барселоне. На сей раз молодой граф Раймунд Беренгарий IV и восемьдесят каталонских рыцарей поклялись служить год на коне и при оружии как члены ордена, при защите Граньены. Новый граф был сыном умершего Раймунда Беренгария III и Дульсинеи Провансской. Столь же куртуазен и дипломатичен, как и храбр, он навсегда сохранит добрые отношения с тамплиерами, невзирая на весьма деликатные обстоятельства, обнаружившиеся впоследствии.[51]

Приблизительно в то же время рыцари получают под свою ответственность и первую крепость в Кастилии.

Король дон Альфонс Кастильский осадил Калатраву, крепость Толедского королевства, откуда отправлялись мавры грабить владения окрестных христиан. Когда крепость была захвачена, король передал ее архиепископу Толедскому с правом пользования там всей полнотой власти, при условии, однако, принять на себя ответственность по ее защите. Прелат, считая себя неспособным защитить город, доверил охрану его тамплиерам, которые стали пользоваться там правами архиепископа.[52]

Несколько ранее, — между 1126 и 1130 гг., - Альфонс I Арагонский и граф Гастон Беарнский, вдохновленные примером Бедных рыцарей, основали орден подобного толка, которому король пожаловал город Монреаль и половину королевских доходов шести городов между Дарокой и Валенсией.[53] Но престиж тамплиеров был намного выше, и Монреальский орден вскоре слился с орденом Храма.

Восхищение Альфонса Арагонского рыцарскими орденами было донельзя пылким. Когда при осаде Байонны в 1131 г. он составлял завещание, то, за неимением сына-наследника, разделил свое королевство между тамплиерами, госпитальерами и хранителями Гроба Господня.[54] Однако после смерти короля в 1134 г. подданные опротестовали завещание и передали королевство его брату дону Рамиро, бенедиктинскому монаху, незадолго до того избранному епископом Барбастро и Роды. Последовала беспорядочная борьба, в которую тамплиерам хватило скромности не вмешиваться, и в результате королевство досталось Раймунду Беренгарию IV Барселонскому, супругу дочери дона Рамиро.

Раймунд поддерживал дружеские отношения с орденом Храма. Его отец стал «рыцарем и братом Святого Воинства» и закончил жизнь «под его уставом и в его прославленном одеянии». Сам Раймунд был собратом Дома и прослужил год в Граньене, возможно, при Робере де Краоне, к которому обратился с посланием около 1140 г. В письме он настоятельно призывал магистра отрядить десять рыцарей для вступления во владение имуществом ордена в Арагоне и обязался содержать их на свои средства. Одновременно он обещал ордену Храма город Дароку, замки Бельхит и Оса с десятой долей будущих завоеваний в Испании и прочие земельные пожалования. Письмо заканчивалось увещеванием: «Посему умоляем ваше братство поторопиться к славе подобного триумфа. Не уклоняйтесь от этой службы Богу и ответьте нам как можно скорее. Если вы запоздаете, то нанесете великий ущерб Церкви Господней».[55] Робер де Краон выказал готовность к переговорам, и соглашение было подписано в Жероне 27 ноября 1143 г. в присутствии легата, брата Эврара де Бара, магистра во Франции, и брата Пьера де Ла Ровера, магистра в Провансе и Испании.[56] По соглашению тамплиерам предоставлялось более выгодное положение, чем имели прочие наследники. В их собственность перешли замки Монзон, Монжуа, Каламера и Барбара с владениями Луп Санчес де Бельхит («Как разберетесь вы с Луп Санчес»[57]), замок Ремолина («Когда милость Божия его мне передаст») и замок Корбин («Если Господь соблаговолит мне его отдать»[58]). Раймунд уступил тамплиерам и десятую часть доходов королевства, и пятую часть всей добычи и территорий, захваченных у сарацин. Он обещал помочь возвести «замки и крепости» против мавров и советоваться с тамплиерами, прежде чем заключать мир с неверными.