Исповедь оборотня - Виталий Агафонов

спрятался и поджидает свою жертву. Лежишь на скале, плотно прижавшись к нему, как будто

мы единое целое. Перехватываешь нож, перебираешь пальцами. В своих бойцах уверен, они

не подведут. Главное, чтоб всё произошло так, как задумали. Чтоб не было этих

незапланированных вводных. Как хорошо, что Альгис рядом. Так же лежит и посматривает

на меня. Ждать пришлось не долго. Продвигаясь бесшумно, они выровнялись с нами. По

условленному сигналу, сверху, бросились на них, завязался рукопашный бой! Одолев одного,

я направился в левую сторону по краю, идущих на нас «чехов». Альгис, оказавшись рядом со

мной, неожиданно дёргает меня за ремень, я чуть не падаю. Краем глаза вижу, как мимо меня

пролетает нога бородатого в камуфляже. Хватаю его за ногу и кулаком наношу удар по шее.

Из-за неуравновешенной стойки падаю на камни. Пока барахтаюсь и пытаюсь встать, Альгис

точным ударом ноги в челюсть валит рядом стоящего верзилу. Вонзает нож в грудь

бородатому. Подаёт мне руку. Быстро вскакиваю. Оказавшись на другой стороне,

пробиваемся между духов к нашим. Нас, окружают рослые, упитанные, широкоплечие

«чехи». Мы вдвоём, их пятеро, или шестеро. Альгис почти вровень с ними. Я, ниже на целую

голову. Происходит момент немой сцены. Наши взлохмаченные, пропотевшие лица,

напротив, сытых, угрожающе страшных, бородатых рож, с наглой усмешкой предвкушения

кровавого пира. Становимся спина к спине. Они самоуверенные, нападают на нас. На меня

бросается «чех» с ножом, одетый в камуфляж без ремня в берцах, примерно 35 лет, с

крепким торсом и с короткими, азиатскими ногами. Уварачиваться от ударов нельзя,

откроется спина Альгиса. Ставлю блок, отражаю удар, выбиваю нож. Он бросается ко мне на

шею. Сцепившись, оба, падаем на камни. Его положение хуже, чем моё. Застряв между двух

валунов, пытается выбраться. Выворачиваюсь и ломаю руку своему сопернику, при этом

поглядываю постоянно на Альгиса. Вскакиваю на ноги. Закрываю спину. Он быстро

справляется с пятью духами один, нанося только удары. Противник, не ожидавший такой

прыти, в замешательстве. Я участвую только на подхвате! Бой был коротким и

результативным. Тогда всё закончилось без единого выстрела!..»

– У вас здесь свободно? – кто-то прерывает мои размышления. Резко смотрю в его

сторону. В дверях стоит мужчина лет примерно 50-ти, среднего роста. На половину седая

голова. Короткая причёска с редеющими волосами, мускулистое, приятное лицо,

спортивного телосложения. Тёмно-синяя футболка, заправленная в чёрные джинсы и белые

кроссовки. В нем видится уверенность, накачанный, крепкий торс. Проницательный взгляд

карих озорных глаз, и добродушная улыбка, то ли надуманная, то ли настоящая.

– Да, конечно! – говорю ему с печалью и опускаю свои глаза. Я нахожусь в каком-то

оцепенении, ни как не могу избавиться от этого настроения. Для меня, он кажется лишним.

Встряхиваю головой.

Он внимательно смотрит, улыбается:

– Как скажешь, командир! – и занимает место на нижней полке.

Меня передёргивает! Точно так же говорил Альгис! Снова смотрю на него:

– Почему командир? – с недоумением смотрю, словно разговаривает со мной Альгис.

– Вид у вас такой, как у военного! Вы, смотрите теперь на меня, как на призрака! –

снова улыбается мой попутчик. Чувствую себя неуютно, ощущение, что он читает мои

мысли. Мне этого не надо. Мне вообще он не нужен.

Он складывает свои вещи, готовится к дальней поездке. Вскоре поезд трогается с

места, тихонечко катит к берегу. Мы, какое-то время, молчим, смотрим, как мелькают стойки

моста, на речку, которая тихонечко бежит с глубокими думами о бытие жизни. Хочется, чтоб

так продолжалось долго. Проехав Каму, после проверки билетов, взглянув ещё раз назад,

обращается ко мне:

– В гости, или ещё куда? – как будто старый знакомый, спрашивает меня.

– На встречу боевых друзей! – прикусив нижнюю губу, оценивающе смотрю на него.

– Стало быть, в Москву! Приятно встретить военного! А что так печально? Встреча же

всегда радость! – смотрит мне прямо в глаза, и у него улыбка.

– А если встреча на кладбище! – кое-как выговариваю я, на глаза проступают слёзы.

Отворачиваюсь в сторону окна. «Почему ему всё это говорю. Кому какое дело до моих дел,

проблем!.. Что нельзя просто тихонечко ехать и ничего не говорить! Ну, всё будет донимать

до самой Москвы!.. А может, развеет мои мысли и мне станет легче?..» То ли внешний вид,

то ли говор приятного баритона, но что–то располагает к нему. И я понимаю, что, «насчёт

помолчать», скорей всего, бессмысленная затея.

– М-да! – цокает он языком, – По себе знаю, как тяжело терять своих боевых друзей! –

какое-то время смотрит через окно вниз, словно замирает.

Потом поднимает посветлевший взгляд:

– Разрешите представиться! Светлов Николай Евгеньевич! Офицер запаса! Служил в

РВСН! Потом в милиции!.. – протягивает руку, для рукопожатия и обезоруживающая улыбка.

Он, явно не собирается играть в молчанку. Мне приходится с этим мириться.

– А вы куда едете? – представившись, вяло пожав руку, спрашиваю его.

– Еду домой, к родителям, на Родину! Давно не виделся, аж, целых три года!

– К родителям, это хорошо! Здорово, что они у вас живы! Что так долго не ездили, не

навещали? Были в командировке? – пытаюсь поддержать разговор.

– Так получилось! – говорит грустно, опускает голову. Его настроение меняется.

Происходит немая сцена: он, нагнувшись вперёд, смотрит вниз под ноги, я, удивлённый

внезапным его поведением на него.

– Вы, смотрю, на пенсии форму не теряете? Ходите в тренажёрный зал? – меняю тему

разговора.

– Я не на пенсии! – поднимая взгляд, спокойно отвечает он.

– А что так? – недоверчиво спрашиваю.

– Не дослужил! Уволился в 90-ые из армии!

– Не мудрено! Смутные годы развала лихих 90-ых, когда денег не платили, многие

уволились с Вооружённых Сил! Да, были тяжёлые времена!..

– По не подписанию контракта! – не громко уточняет он.

– У нас многие, грамотные офицеры, тоже не подписывали контракт! Был приказ об их

увольнении до Нового года! Потом дослуживали в милиции! – продолжаю я.

– Вот и я тоже! – так же, удивляя своей грустью, подхватывает, наклонив, немного в

сторону, голову.

– В 90-ых, вначале 2000-ных, происходит много кадровых изменений, милиция

превращается в организацию, которая сжирает саму себя! Это сложный период для МВД! Я

читал! Период, когда там творился беспредел! Вы, наверное, тоже попали в эту мясорубку,

раз так говорите?

– Вообщем, да! – неопределённо отвечает он.

– Не дали дослужить? Попробовали бы в пожарники!

– Бесполезно!.. – произносит удручённо.

– Почему?.. – снова удивляюсь я.

– Я осужденный! – и лицо становится каменным.

– В смысле?! – опешил, смотря на него.

– Мотал срок и освободился! – так же продолжает он.

– Вы меня разыгрываете? По вам не скажешь! За что же вас так? – усомнившись,

спрашиваю его. Передо мной сразу встаёт картина камеры: зеки сидят на нарах с

перекошенными угланскими