Психофора - Азазеля Кости

— Пф, — фыркнул Дмитрий. Он обратил внимание на радиовещание, когда в эфире появился ученый. — Последствия… Еще один фрик, — сказал он, косо глянув на Евгения.

Евгений же слушал на полном серьезе. Он даже перестал суетиться, когда в эфир вышел так называемый академик и начал нести в мир свои размышления.

— Хорошо, — гаркнул ведущий. — Расскажите тогда, какие необычные вещи успели приключиться с вами за сегодня?

— Утром… Когда мыл кружку после кофе, — задумчиво отвечал академик, — я услышал странный звук. Что-то похожее на рифмованные, ритмичные религиозные песнопения. Яркие, высокие, звенящие голоса. Но неразборчивые. Звучали они только тогда, когда текла вода и словно растворялись в ней. Я прислушался, пытаясь разобрать хоть слово, но ни одного я так и не понял. Знаете, если у молекул воды был бы голос, их разговор, думаю, звучал бы именно так.

— Ого. Живая вода, считай, в прямом смысле, — хохотнул ведущий.

— Громко сказано, наверное, но даже если так, — размышлял академик, — как было сказано, сегодня на наших глазах решается вопрос реальности. Возможно, нам стоит переоценить вероятностей различных событий. Вот, скажем, живет ли на дне океана огромный Кракен? Есть ли призраки в шкафу вашей бабули? Вчера я бы сказал твердое, уверенное, нет. Но сегодня…

— Все наши фантазии могут стать явью, — подчеркнул ведущий.

— Станет явью даже то, что мы вообще не в состоянии нафантазировать, — продолжал академик. — Проблема в другом. Люди и раньше разговаривали с горящими кустами, видели ангелов и похищались инопланетянами, но раньше вопрос всегда упирался в исследование биохимии из мозга, нет ли там какого-то сбоя. Теперь же… Мне кажется, теперь нужно будет сдвигать грани, которые позволяли определять объективность реальности.

— Какая-то прям магия, — сказал диктор.

— Нет, скорее материализующаяся философия. Или практическая метафизика. Пока только так, ведь вряд ли ближайшие годы доказательная наука будет заниматься корректировкой тех границ.

— Хорошо, а есть ли идеи или даже примеры этих границ? Тест, допустим? Согнуть ложку взглядом? — спросил ведущий.

— Мы не попали в какую-нибудь матрицу. Мир останется таким же реальным, каким и был, если можно так выразиться, просто измененным, — сказал академик и добавил: — а возможно, он и всегда был таким, просто мы не замечали. Единственное, в чем я уверен, так в том, что смерть останется той самой гранью, которую невозможно подменить или сдвинуть. Смерть куда реальнее жизни. В объективности жизни можно сомневаться, в объективности смерти — нет. Ибо мертвец обращается в ничто, теряет свою форму. И рано или поздно, он распадётся на атомы, оставив пустое пространство там, где он разлагался. Пустое — метафорически, разумеется.

— А если мы вспомним про живых мертвецов из фильмов? — уточнил ведущий.

— Если мертвец живой, он будет своеобразно жить до момента, когда полностью сгниет и перестанет бродить по миру. Если же он совсем не гниет и бродит в поисках еды, значит, и не мертв он вовсе. Потому что смерть — это не холодное тело, не трупное окоченение и не гниль, смерть — это процессы циркуляции молекул и информации. Смерть — это торжество и апогей неживой природы. Смерть — это нежизнь. И для всего мира естественно состояние именно смерти, а не жизни, — заключил академик.

— Так мы — ошибка? — уточнил диджей.

— Нет, — отвечал академик. — Я бы сказал, что мы — необходимый момент для фиксации реальности. Ведь вселенная существует только тогда, когда в ней живет наблюдатель. И жизнь дает смысл окружающему миру, дает смысл смерти, — закончил академик.

Радиоэфир захватил внимание и Дианы. Она забыла про воду и застыла возле стеллажа, подняв голову к потолку. Но разговоры те вызывали в ней смешанные чувства. Однако когда академик закончил говорить, она взяла первую попавшуюся бутылку воды без газа, потрясла ее и прислушалась. Не услышав ничего, кроме тихого плеска, она прошептала: "Идиотка".

Стоя на кассе и расплачиваясь, девушка старалась не обращать внимание на полный подозрения пристальный взгляд продавщицы. И прыгая взглядом по товарам, созданным для вытягивания последних денег на кассе, она в какой-то момент поняла, что не узнает некоторые из них. Расплатившись, Диана уставилась на странный батончик. Его обертка отдаленно напоминала дизайн маунти дью: рваные черные и зеленые полосы начинались у краев упаковки и встречались в центре, точно клыки хищника, создавая подобие замкнутой, но дырявой пасти. На всю длину обертки растянулось название "Sotiris", выполненное яркими желтыми буквами с розовой обводкой. Чуть ниже белыми буквами слоган объяснял, почему нужно купить именно этот батончик: "Вся сладость благочестия! И ни грамма сахара!"

— Что-то еще хотите? — раздраженно поинтересовалась продавщица.

— Я? А… Да, — Диана хотела купить тот батончик, но растерялась и потеряла его из виду. — Нет… Нет, ничего. Спасибо, — сказала она и пошла к выходу.

— Да… Видимо, плохи дела у радио, если они всяких сектантов зовут, — на улице сказал Дмитрий.

— Он, между прочим, академик, а не хуй с горы, — вступился Евгений. — Как минимум уважаемый человек.

— Хоть каких наук он академик, блаженный ты наш? — рассмеялся Дмитрий в ответ.

— Согласна с Димой, — кивнула Диана, отпив. — Голос из динамиков — просто голос. Там даже ты мог бы сидеть, если б захотел.

— Постмодернизм испортил трезвый взгляд на мир, теперь люди готовы верить в подделки и при этом на дух не переносят истину! — пророческим тоном сказал Евгений.

— Объективная истина людям пока не доступна, — говорил Дмитрий. — Но такие, как ты, доверчивые дурачки, никогда не пропадут.

Евгений лишь презрительно фыркнул в ответ.

— Ну и вот скажи мне, пожалуйста, — продолжал Дмитрий, — мужик слышал «голос воды», — парень показал в воздухе кавычки, — а где в нашей жизни что-то необычное? У тебя уже было что-то? У меня вот нет, только один придурок пытался прыгнуть под машину недавно. А у тебя, Диан?

Откуда-то заиграли The Smashing Pumpkins. Она достала из кармана телефон, взглянула на экран, заулыбалась и тут же ответила:

— Привет!

Однако в ответ на нее лилась истерика. Женский голос то кричал, срываясь, то резко убавлял в громкости, переходя на хриплых шепот, а динамики позволяли парням услышать лишь обрывки фраз.

— Что? Помедленнее, пожалуйста, — просила Диана.

— Они… твари… — доносилось из трубки. — Сосед бежал, а его…

— Давай по порядку…

И истошный вопль вылетел из трубки. Звонок не прервался, но звонящая больше не отвечала Диане.

— Что случилось? — Дмитрий всерьез занервничал.

— Что-то с моей подругой, — ответила девушка. — Какой-то бред. Ничего не поняла, что она сказала… Кто-то напал? Не знаю, что с ней… Мне страшно.

— Подруга? — удивился Евгений. — Я думал, люди не выносят тебя, Токси, как и ты их.

— Заткнись, Жень, — отмахнулась Диана.

— Где она живет? —