Исчезая с рассветом - Павел Георгиевич Козлов

class="p1">А ведь Десс говорила чистую правду! Она просто проснулась с этими рожками! Одним отвратительнейшим, омерзительным утром она обнаружила их на своей голове и в одночасье из женщины превратилась неизвестно в кого! Подумать только, по своей парадоксальной неправдоподобности это событие находилось на твердом втором месте в списке ее злоключений, уступая лишь только той самой записке сомнительного содержания. И, как думалось Десс, это был еще не конец ее неприятностей. Возможно, в следующий раз она хотя бы заметит, как с ней что-то произошло? Эту будет ощутимым прогрессом!

Она постаралась взять себя в руки.

Глубокий вдох… Гнев покидает ее, эмоции больше не владеют ее организмом, она мудра и спокойна. Спокойна!

– Не переживай, – добавил Бард, – ты далеко не самая зловредная демонесса из тех, что мне довелось повстречать.

Десс изобразила недовольную гримасу и демонстративно резким движением водрузила шляпку себе на макушку. Этим ее не возьмешь! Пусть обзывается, сколько душе угодно. Она человек! Человек! Самый настоящий! Девушка!

Бард вздохнул.

Возможно, с его стороны это была лишь еще одна грубовато-неловкая попытка утешить Деспону? Он и раньше отличался подобными несуразностями. Бард привык во всем полагаться на свое чувство юмора и временами, надо признать, его переоценивал. Может быть, не стоило так сильно на него обижаться?

– Вот если бы мои волосы были хоть немного, хоть чуть-чуть вьющимися, – зачем-то попыталась оправдаться Деспона, – я бы уже тысячу лет назад избавилась от этой дурацкой шапки. Рожки было бы почти не видно…

– Знаешь, – усмехнулся Бард, – с тобой нужно держать ухо востро. Все эти присказки про тысячу лет в любой момент могут оказаться правдой.

Десс тогда только разочарованно покачала головой.

– Мой старинный друг, ты последний человек на свете, от кого я ожидала столь омерзительный поток диких банальностей. Как ты меня назвал? Демонесса?

– Именно. А кто же ты?

– А кто же я? – ухмыльнулась Десс.

– Не знаю, ты никогда не рассказывала.

– И сейчас ничего не расскажу, – триумфально оскалилась Десс. – Даже и не надейся. Особенно если ты продолжишь сыпать банальностями и утомлять меня пошлостью из репертуара второсортных менестрелей. Подумать только, демонесса.

– Эй, на что ты намекаешь? – картинно нахмурился Бард, легонько постукивая по крышке футляра своей лютни. Он шутил лишь наполовину, отметила про себя Десс. Какая-то часть его музыкального «я» ощетинилась миллионами негодующих смычков от одной только мысли о том, что под второсортным менестрелем мог подразумеваться именно он.

Ну, и поделом!

– Как еще мне тебя называть, когда у тебя рожки? –почти что обиженно довершил он, пятясь спиной в коридор и позволяя Деспоне запереть за собой дверь.

Он продолжил неловко шутить по и пути вниз, а сейчас, лишь только она попыталась вернуть беседу на серьезные рельсы, тут же отказался ей помогать. Несносный музыкантишка!

Возможно, по-своему он был прав. Коридоры и лестницы башни порою преподносили неприятный сюрприз в виде случайных прохожих, передвигавшихся поодиночке или небольшими группками, а беспризорные тени и вовсе сновали по стенам во всех возможных направлениях. Бард, хоть и старался всем своим видом показать, что его как бывалого путешественника это зрелище нисколько не впечатляет, то и дело украдкой бросал в сторону настороженный взгляд.

Даже бывалые колонизаторы пустоты не сразу привыкли к столь необычайной активности на стенах, составлявших внутреннюю оболочку их Шпиля. Ты становился истинным Беглецом только тогда, когда сумасбродные тени переставали вызывать у тебя нервную реакцию – и ни секундой раньше.

Деспона и сама с ностальгией вспоминала те времена, когда она думала, что каждой тени надлежит иметь своего обладателя.

Но Шпиль диктовал новые правила, и здесь не у всякой тени был законный хозяин. Обитатели Шпиля относились к ним так, как обитатели Настоящего относились к городским птицам. Вы же не станете пялиться, если на площади перед ратушей вам доведется увидеть голубя? Было лишь одно незначительное «но», о котором люди предпочитали не думать: голубь не полетит при первой же удобной возможности доносить на вас своему покровителю, в то время как от тени можно было ожидать чего угодно.

Именно поэтому двери частных апартаментов оснащались специальными стражами – ни одна заблудшая теня не могла забрести за порог, если жилище было специальным образом защищено. Разумеется, далеко не всякая тень обладала достаточной мотивацией для того, чтобы испортить вам жизнь. Многие из них и вовсе выглядели безнадежно потерянными даже для этого мира. Но любой дом становился чуточку уютнее, если было доподлинно ясно, что непрошенных гостей в нем не будет.

Интересно, подумалось Десс, а Бард учитывал эту особенность публичного пространства, приглашая ее в парк? Знал ли он, насколько велик риск?

– Здесь красиво, – он внезапно нарушил молчание. – Но как-то… холодно, что ли. Все эти стены настолько безжизненны, они будто сделаны из железа. Мне по душе теплота нашего дерева, и даже горделивая неприступность благородного камня вызывает у меня более сильные чувства.

– Ко всему привыкаешь, –отмахнулась Десс, хотя в глубине души она и была с ним немного согласна. Ну, самую чуточку. – Зато эти стены умные. Днем они испускают свет, а ночью тухнут. Разве это не чудесно?

– Чудесно? Только с точки зрения механики волшебства. В остальном же это – жизнь без солнца и неба, добровольное погребение в коконе. Я бы не смог так существовать, это не жизнь!

– Так тебя никто и не звал сюда, – добродушно напомнила Десс.

– А я и не планирую здесь оставаться, – кивнул Бард.

Почему-то это прозвучало немного обидно.

Лестница бежала вниз, то и дело застывая на широких пролетах и давая жизнь неожиданным ответвлениям. Чем ближе к основанию, тем больше ответвлений и переходов попадалось на глаза Деспоне и Барду, однако их плотность не шла ни в какое сравнение с муравьиным порядком замков и городов Настоящего. Чувство личной свободы, нарушаемое лишь бесконечным мельканием теней и периодическим осознанием полной изолированности Шпиля, ценилось его обитателями превыше всего.

Строго говоря, Шпиль был целой амальгамацией башен и башенок, возносившихся в пустоту из центрального основания. Колонна, в которой жила Деспона, ничем не отличалась от абсолютного большинства своих серебристых собратьев. Пространство между внешними оболочками предназначалось для жилых апартаментов, в то время как стержень, который обвивала лестница, тоже, как правило, не пустовал: какая-то часть его помещений отводилась административным работникам, в то время как остальные двери пестрили табличками туманного содержания и недвусмысленного посыла – посторонние здесь явно не приветствовались.

Повинуясь внезапному импульсу, Десс дернула Барда за рукав и увела его за собой по одному из открывавшихся перед ними туннелей. Они вынырнули в совершенно другой башне – ее лестница была гораздо уже,