Счастье по ошибке - Наталья Симонова

Между тем кремлевские часы добили последние удары. Под бой курантов старый год отвалил в небытие. Зазвенели бокалы, и все кинулись целоваться. И поздравлять друг друга, и обниматься, и надеяться на лучшее. А лица были такие счастливые, словно все задуманное уже сбылось. Такие иррационально счастливые лица Маруся замечала у людей только в Новый год.

И уж конечно, новогодними иллюзиями, как никто, была полна самая наивная гостья в доме Маруси и Миши – непоправимо доверчивая Наташа. Преданными глазами она смотрела на последнего из прибывших на праздник «женихов» – Алешу. Наблюдая эту парочку из другого угла комнаты, Маруся видела, как уютно они шепчутся в уголке дивана, – и удивлялась. Алешка вообще-то считался неловким валенком, ботаником и занудой. Он до сих пор не был женат, никто никогда не видел его вдвоем с девушкой – и в принципе, она давно уже готова была озаботиться его одиноким положением. Но свести их с Наташкой специально не приходило Марусе в голову – очень уж безнадежным недотепой и маменькиным сынком слыл Алексей в компании, чтобы она могла рекомендовать его лучшей подруге. И вот сейчас этот нескладный увалень интимно что-то нашептывал Наташе, а та, распахнув глаза, кивала, приоткрыв в изумлении рот. «Ишь ты», – подивилась и порадовалась Маруся. Проходя мимо них, она с любопытством прислушалась, замешкавшись возле буфета… И с разочарованием обнаружила, что Наташка благоговейно внемлет всего лишь рассказу о каких-то глазных болезнях.

– В принципе, дальтонизм встречается не так уж редко, – с профессиональным бесстрастием просветительствовал ее собеседник. – Вообще, цветовыми аномалиями страдает примерно пять процентов человечества. И на каждый миллион приходится двадцать пять субъектов, совсем не различающих цветов. Ни-ка-ких. Полное выпадение функций цветовых рецепторов всех типов.

– Ну надо же! – Наташа с преувеличенным вниманием качала головой, и все говорило о ее горячей готовности влипнуть в очередной раз.

«Ладно, чего уж там, – подумала Маруся, – и то хорошо для нашего бирюка, что так долго развлекает девушку…»

Тем временем Марусин поклонник, пользуясь увлеченностью Мишки ученым спором с друзьями-коллегами, потянул Марусю в кухню, где они, поддавшись все тем же новогодним иллюзиям, принялись ностальгически целоваться. Так что Маруся упустила какой-то этап развития событий в отношениях Натки и Алеши. А когда вернулась в гостиную, обнаружила, что Алексей, явившийся на праздник прямо с двенадцатичасового дежурства, мирно спал, прижавшись щекой к спинке дивана, тихо улыбаясь во сне. А Наташа, сидя за столом, болтала с педиатром Настей, время от времени стреляя глазами в спорящих мужчин и прислушиваясь к их разговорам.

– Парни, хорош полемизировать! – закричала Маруся на всю комнату. – О девушках забыли!

Это, конечно, не могло пробудить алкоголика Володю, но бодрствующих спорщиков встряхнуло и заставило вернуться к застолью. От того же Марусиного вскрика проснулся окулист Алеша и улыбнулся Наташе через стол кривой, но явно лично ей предназначенной улыбкой. Да и новая порция шампанского, только что выпитого махом, подействовала – так что Наташа почувствовала себя счастливой. И даже закричала «ура!»…

– Ну как тебе Алексей? – Маруся прямо приступила к делу, позвонив подруге на другой день.

– Ну… так… ничего, – неуверенно отозвалась Наташа.

– А чем у вас кончилось?

– Ничем.

– Он что – ничего не предложил? Никуда не пригласил?

– Нет.

– Знаешь, меня это вообще-то не удивляет. Он у нас всегда был не по женской части. Но ты ему понравилась, это точно. Уж поверь мне. Обычно он с девушками рта не раскрывает. А тебе вон целую лекцию прочел. Так что давай действовать.

– Давай, – вяло согласилась Наташа.

– А что? Интеллигентный холостяк, тридцати еще даже нет. Врач. Живет с мамой в двушке. Тоже, я думаю, давно уже замуж хочет.

– Жениться, – поправила Наташа.

– Даже не знаю, что в его случае точнее. Он у нас совсем как красная девица. Инициативы вон малейшей не проявил. Ладно. Я ему позвоню, наведу на мысль, чтобы пригласил тебя куда-нибудь.

– Ну попробуй.

– Так. Ты куда хочешь?

– Ну, не знаю. Может, в театр?

– В театре придется три часа сидеть молча и смотреть на сцену. А вам толком познакомиться нужно. Лучше в ресторан, может быть?

– Ой, нет, в ресторан с ним я как-то пока стесняюсь… Может, в галерею? Там тихонько поговорить можно.

– Идет. Пойдете в Третьяковку.

Через десять минут она опять позвонила.

– Все готово, – отрапортовала. – Лешка в наших руках. Ты ему понравилась. Сегодня он тебе позвонит и пригласит на свидание…

И по дороге в Третьяковку, и в самом музее Алеша приступообразно заходился долгими рассказами, наводившими на Наташу тяжелую дремоту. Это был удивительный человек: казалось бы, по уши напичканный самыми разнообразными сведениями, словно энциклопедия, он почему-то совершенно невольно заставлял девушек изнывать от скуки. Трудно было понять, в чем тут дело. Что она ему действительно нравится, Наташа почувствовала сразу, что и сам он хочет понравиться, было очевидно, но время свидания с Алешей тянулось как резиновый клей, превращаясь в тоскливое ощущение бесконечности каждой минуты.

– Жаль, что сейчас не лето, – сказал он, провожая ее домой. После этого в речи его возникла долгая пауза. Он вообще так говорил: торопливый, сбивчивый поток – потом внезапно тишина. И опять лавина слов, за которой воцарялась угрюмая пауза. Наташа не перебивала, только слабо улыбалась из вежливости. Алеша в очередной раз отмолчался и, сверху вниз заглядывая ей в глаза, продолжил свою мысль: – А то бы на речном трамвайчике покатались. Кстати, речной трамвай появился в Москве в тысяча девятьсот двадцать третьем году…

Домой она явилась совершенно изнуренная и сразу побежала к Марусе.

– Слушай, – сказала, – он такой умный…

– Ага, – удовлетворенно кивнула подруга, – значит, понравился?

– Нет, – помотала головой Наташа.

– А что не так?

– Он… я не знаю… Он как попугай, все время говорит… Мне с ним скучно… Не знаю почему…

Она вернулась к себе, и тут же зазвонил телефон.

– Алло, – сказал Леша в трубке, – Наташа? Извини, что сразу звоню… Я хотел сказать – мама приглашает тебя завтра к нам на обед. Только не забудь купить цветы для мамы…

«Мог бы и сам подарить. И мне, кстати, тоже, пентюх», – зло подумала Наташа и вслух произнесла:

– Завтра не смогу. Я уже договорилась.

– Как это? – опешил Алеша. – А что ж я маме скажу?

– Что я завтра не могу.

– Ну хорошо. А когда ты можешь?

– Скажи маме, что я тебе не понравилась.

– Я уже сказал, что понравилась.

– Скажи, что пошутил, – почти рявкнула Наташа, борясь с подступающими слезами, и отключила связь.

До весны у нее прокрутился еще один полноценный, но ураганный роман. Они познакомились в метро, он был весельчаком и красавчиком, моложе на три года. Наташа ехала на каток – и он увязался за ней. Несмотря на почти повсюду сопровождавшую ее робость, каталась на коньках и плавала она очень смело и хорошо. Так что в тот день Виталику смогла показаться во всей красе. Сначала они вместе покатались, не переставая смеяться, потом пошли в кафе и там тоже хохотали до слез. И нельзя было даже сказать, что у Виталика были какие-то особо смешные шутки. Но просто весь его настрой был такой – легкомысленный и смешливый, и при этом ужасно заразительный. И еще он все время повторял, что они с Наташкой буквально во всем на одной волне. Прям во всем во всем!

После кафе гуляли по улицам и целовались. Виталик грел руки под ее курткой, гладя грудь, не переставал смеяться и тоже распахивал свою куртку, чтобы Наташа погрелась. Она обнимала его, сцепляя руки у него за спиной, и прижималась крепко. Потом он пригласил ее к себе. И она испугалась. Ей показалось, что это как-то уж слишком быстро, она замотала головой и предложила встретиться завтра. Но он тоже страшно испугался и перестал хохотать, а схватился за сердце, сказал, что ему плохо и чтобы она отвела его вон на ту скамейку под фонарем и посмотрела, не побелело ли лицо. Потому что, если побелело, значит, опять сердечный приступ. Она обомлела и, усадив Виталика на скамейку, вглядывалась в его лицо со скорбно закрытыми глазами и замечала несомненное побледнение. Виталик открыл глаза и сказал, что это результат сердечного приступа, что он сразу в нее влюбился, но раз она его не полюбила, то он лучше наложит на себя руки. Или даже не станет этого делать – все равно с таким сердцем и с безответной любовью долго ему не протянуть и он без нее умрет, обязательно и точно умрет. На что Наташа уже так испугалась, что на все, что он хочет, согласилась, и они поехали к нему домой и провели бурную ночь. А утром отправились опять на каток. А потом ей пришлось ехать к себе, потому что было воскресенье и завтра нужно было на работу. Но договорились, что теперь он приедет вечером к ней…