Счастье по ошибке - Наталья Симонова

С некоторых пор Марусе казалось, что лучше бы Наташке вообще просто родить поскорее, а то допорхается до безнадежного одиночества. И кстати сказать, думалось ей, ребенок вовсе не помешал бы потом заниматься тем же самым поиском мужа. Ищи себе уже с маленьким – слава богу, родители живы и внуков заждались! – ищи с уже готовым и неотменимым смыслом жизни. Что ни говори, считала Маруся, а с какого-то возраста наличие у женщины ребенка более естественно, чем его отсутствие.

– Допустим, что так, – вяло соглашалась Наташа, – но не выйдешь же на улицу с плакатом: «Кто хочет стать биологическим отцом?» Ха-ха-ха! Представляю эту давку! – Настроение у нее было смешливое, все вроде бы складывалось неплохо. – Нет, ну не пойдешь же, правда? Нужно сначала с папой определиться. А если он против?

– А ты?

– Ой… Марусенька, ну как тебе объяснить? В общем-то я, конечно же, хочу, но… Господи, да не поймешь ты – сытый голодного не понимает! У тебя вот все хорошо, у тебя Мишаня, Колик растет, ты в порядке, хочешь – рожай второго, третьего, не хочешь – не рожай. А у меня сейчас такие дела – не знаю, что дальше получится… Ну, ты уже все забыла, как это бывает, когда ни до чего, когда только об одном, да? – Ее лихорадило, она кусала ногти и тут же отдергивала руку, жалея маникюр. – В общем, влипла я, Марусь, влюбилась насмерть, как давно уже не влюблялась… Если бы ты только видела его, если б видела! Какой мужчина! Бог! Какой шикарный… Ты понимаешь, в офис входит – ну хозяин идет! Одет – картинка! Такой, знаешь, сильный… как бы это… ну альфа-самец – представляешь себе? Такой вожак, победитель!

– Твой начальник? – кивнула Маруся.

– Тьфу! Начальник… – скривилась Наташа. – Тюфяк этот… Да нет! Ну я ж тебе говорила, есть у нас один партнер, из самых-самых… ну ты помнишь?

– Вроде бы. А начальник-то?

– Марусь, – принялась объяснять Наташа скучным голосом, – ну, я долго с ним билась, толку же никакого. Эгоист отпетый и маменькин сынок, хочет, чтоб только самому было хорошо, а как мне – плевать ему. Да я о нем сейчас и думать не могу, – легкомысленно смеясь, отмахнулась она.

– А тот, другой – он-то заботливый?

– Ой, – счастливо вздохнула подружка, – боюсь, еще хуже. Но, ты понимаешь, этому просто невозможно противиться! Он мой бог, понимаешь? Он с ума меня сводит… Ой, у нас с ним почти всё происходит в машине, все свидания, все дела!

– М-м… Не слишком шикарно, – усомнилась Маруся.

– Так ему же часа лишнего выкроить неоткуда! Это такой человек! Он такими делами ворочает! В общем – не знаю… Что будет? Не знаю… – бормотала Наташа, светясь несомненным и совершенно бездумным счастьем.

– Он не женат?

– Как же! Женат, естественно…

И она опять надолго пропала. А потом позвонила как-то ближе к ночи.

– Мишка дома? – спросила тускло.

– Да.

– Тогда давай ты ко мне.

Она еще похудела, стала совсем прозрачной, смотрела печальными, больными глазами.

– Захворала? – обеспокоилась Маруся. – Ты какая-то бледненькая, Натусь, бескровная… Что обмываем-то?

– А поминки у нас, Мась. Аборт я сделала, – бесцветно уронила подружка. И потекла слезами.

Соседки молча выпили. Марусе не пилось, а Натка здорово хватила. «Не берет, – жаловалась, – ни в одном глазу». Наконец стала рассказывать.

Как узнала про беременность – сердце забилось: рожу, решила, что бы там ни было. А может, еще и он обрадуется… Ну, позвонила своему «богу», свиделись, как всегда, в машине. Слушал он недолго, перебил на попытке эмоционального описания чувств, пережитых в женской консультации.

– Так, девочка, – оборвал сбивчивый от волнения рассказ, – тебе сколько лет? Ведь не шестнадцать, нет? Ну и слава богу! Обо мне ты тоже все знаешь, да? У меня что, по-твоему, других проблем нет? Ты меня еще грузить будешь?

– Да я не собираюсь тебя так уж грузить, – постаралась исправить положение Наташа. – И ничего особенного не прошу, только маленькую помощь, хотя бы на первое время. Но это будет мой ребенок, только мой…

– Помощь в чем? Знаешь, давай определимся сразу: меня это все не касается, это ваши женские дела!

– Но тебе не придется ничего менять, просто помочь, совсем немного…

– Наталья! Еще раз повторяю: меня все это не касается! Допустим, ты хочешь рожать, кормить, растить… и что там еще – твое дело. Главное, я ничего не хочу знать! Лично я ребенка не планировал. Поймешь ты наконец, что непорядочно решать свои проблемы за чужой счет?

– Я и не решаю! – горячо возразила Наташа. – То есть я… Ну ты тоже пойми: мне пора родить… возраст. А без средств – как я смогу? Придется ведь не работать какое-то время. Мне же только нужно…

Он опять перебил ее:

– Твои проблемы. Как сможет без средств! Залетала – не думала о средствах? А теперь начинается: сначала помощь на первое время, потом на второе, а потом – в суд на отцовство. Отлично знаю эти штучки!

Наташа молчала, сдерживая судорогу вздоха. Где-то за ребрами обжигал, неровно пульсируя, большой черный клубок безысходности и тоски.

– Ты меня хорошо поняла? – очень внятно повторил Наташин кумир. – Запомни: я в твои дела не лезу, делай что хочешь. Но и ты в мои не суйся. И чтобы обо всем этом я больше не слышал, меня оно не ка-са-ет-ся! Тебе ясно?..

– Наташк, но почему сразу аборт, – не выдержав, крикнула Маруся. – Ну и пошел бы он на хрен, эта скотина партнер! Зато родителям радость, они б малыша на даче нянчили, ты бы на работу вышла через полгодика. А там – ну что вперед загадывать…

– А что назад загадывать! – зло выхрипнула пьяная Наташка.

– Да, да… права, конечно… Дура я, что говорю все это… просто досадно… был шанс…

Наташка смотрела на Марусю почти с ненавистью. Ей уже противно было разговаривать с подружкой, оказавшейся такой одномерной тупицей, которая ничего не поняла, не посочувствовала, а только добила глупыми сожалениями. Но и носить в себе свое беспросветное горе, ни на кого его не выплескивая, не могла она больше, а рядом была только Маруська, и водка кончалась.

– Слушай дальше, – процедила холодно. – Через неделю приезжает с дачи моя маман. Наготовила, как на свадьбу, жрачки всякой – я не ем, противно даже от запахов этих. Она завелась в своей манере, мол, капризная, и ног от истощения таскать не смогу, и здоровье испорчу… Ну, еще материнский труд не ценю и бла-бла-бла… Затянула про поганый характер, что замуж не берут, а они с отцом так внуков и не дождутся. Я тут ей говорю: а не родить ли мне, мамуля, этих вот вам внуков без всякого там мужа, раз уж такая охота понянчить? Нет, говорит, спасибо, дорогая, таких внучков не надо, чтобы все соседи глаза кололи, что дочка – шлюха подзаборная. И на другой день укатила опять на дачу.

– Но она ж всегда хотела! Сколько раз тебя при мне корила…

– Понимаешь, моя мама – женщина очень противоречивая, она сама не знает, чего хочет, но я у нее просто вечно виноватая – и все… Ладно, слушай дальше. Уехала она. А еще через два дня у меня кровотечение жуткое. Пошла к своей врачихе – та говорит: угроза выкидыша, на сохранение немедленно, а то не доносишь. Или на чистку. Спрашиваю: долго сохраняться? (Ты ж понимаешь, у нас на фирме больных не любят, особо не поваляешься.) Она объясняет, что точно никто знать не может, но по опыту при таком хреновом положении не меньше месяца с задранными ногами, и это в лучшем случае. А то и всю беременность в больнице провести! Но и тогда гарантий, что выношу, никаких. Я мозгами-то пораскинула – ну всё, ведь просто всё на свете против этого ребенка, никому-то он не нужен, и даже природа его не хочет! Короче, поревела там же, в приемном, – и на чистку легла. Нет, так что ты думаешь? В выходные прилетает с дачи маман, жизнерадостная такая, и как ни в чем не бывало щебечет: посмотри, Натуля, что я нашему бутузу купила! Достает, значит, мисочку эмалированную и кружечку с рисуночками – медвежонок там, что ли, какой-то, или зайчик… Ну, я ей говорю: капец, говорю, мутер, нашему бутузу, пролетели мы с ним как фанерка над Парижем. Вам бы пораньше, говорю, с вашими медведями выступить… Так что… Такие вот дела, Марусь… Выпьем давай, а то я выть начну.

Маруся все пыталась нащупать слова утешения, но ее сносило на сожаления о непоправимом:

– Нет, Нат, ну почему ж ты не легла на сохранение!

– Да!! А кто бы меня содержал, пока я лежала бы да рожала?! – пьяно кричала Наташка, вскидывая мокрое, красное лицо. – Мама с папой?! На пенсию свою, да? Это нищета! Ты не понимаешь? Я ж говорю, не понять тебе! Если бы еще не угроза! А то всё против меня! Ведь я могла так проваляться месяца три, потерять работу – и остаться в результате ни с чем: и без работы, и без ребенка! Мне ж сказали: гарантий никаких! Ну, если бы мама уговорила… Или он хоть чуточку обрадовался, а так…

– А почему ты толком не объяснила маме про беременность?!

– Да сказала я… Ну, намекнула. Все она поняла, не сомневайся. Просто у нее тогда настроение было ругательное. А маман таких случаев не пропускает: сразу спешит моим воспитанием заняться… Ты не представляешь, как это страшно – быть совсем одной!