Превращение из бабочки в гусеницу и наоборот - Карина Анатольевна Кярьгина

Цитрусовые – родится аллергик, вино – родится алкоголик, вязать нельзя – завяжешь ему что-то, шить – зашьешь, смотреть на уродства – родится урод, слушать Киркорова – педик.

Ничего тяжелого я, безусловно, в первой пузатости не поднимала. Помню, отбивая мясо на кухне, с ужасом прикидывала, что нужно срочно сложить в роддом при немедленной госпитализации через полчаса. В этот раз, таща на спине рюкзак с продуктам, точно уравновешивающий выпирающий с обратной стороны живот, а также Елисея под мышкой вкупе с его велосипедом, не замечая оборачивающихся вслед «лошадей», я успокаивала себя тем, что на мне же бандаж, он спасет положение назло «лошадям».

Ну не та я самая «лошадь», о коей писалось выше, хотя астрологи утверждают другое. Ну не могу я жевать овсянку по утрам! Знаю, что надо, но согласитесь, что утро мало того что без кофе, так еще и с аристократически слипшейся овсянкой способно испортить весь день не только беременной маме, но и ее неродившемуся чаду. Он вообще еще подумает, надо ли оно ему.

Чем плоха яичница с помидорами? Едем дальше. Волосы и ногти не стричь, ноги не брить, подмышки желательно тоже. Через волосы энергия из космоса к дитенку передается.

Мда. Только боюсь при первых осмотрах гинеколога он через заросли передачи энергии матку не раз глядит. Да и в роддоме, я заметила, требуют некоторого облысения к торжественному моменту.

Безусловно, все виды паранойи не прошли мимо меня и в этот раз. Но как-то я старалась думать о хорошем и не примерять на себя все плохие приметы и правила, а особенно ужастики о том, как у тети Любы, троюродной тетки, племянница вот так же делала беременная, и о Боже… Слыша только начала подобных оптимистичных рассказов, затыкала оба уха тампонами и бежала со своим рюкзаком мимо все тех же «лошадей».

Роддом

В это сложно поверить, но я добралась до роддома. Мне уже начало казаться, что придется на дом вызывать бригаду из хирурга, акушерки и анестезиолога. Один с топором, в общем, и двое со своими причиндалами.

Отвоевала у вируса ребенка и осталась в заложниках у него сама.

Ненадолго, правда, но чувствительность. Ну чем бы себя еще порадовать накануне родов, как не температурой с прочими прелестями? Эхххх.

Легла, в общем, я в 39 недель и один день. Расставаясь с сыном в приемном покое, превратила весь этот покой в «Титаник». Ревела как белуга.

Вечером привезли мне его под окно. Так пришлось еще заливать подоконник и часть батареи.

Банку дали для мочи.

Нуууу, скажу я вам… Всю беременность сдавала мочу в стерильных одноразовых контейнерах (читай выше, если не обедаешь).

Так вот эта баночка вскрывалась непосредственно перед священнодействием и ни в коем случае не раньше, чтобы, Боже упаси, никакой микроб туда не проскочил и не сдал там свою мочу. А тут просто шедевр. Выдали мне вчера утром графинчик чуть ли не из-под кефира, чтобы использовать его через сутки. На графинчике нарядненькая резиночка крепко держит бумажечку с моей фамилией. Баклажечка ничем не прикрывается и не затыкается. Стояла она у меня сутки на тумбочке.

Мы с моей соседкой ходили, спали, расчесывали волосы, чистили мандарины, переодевались. И все над этой тарой открытой.

Ночью, ближе к утру, заполнив, я отнесла ее в общий туалет, и еще часа три она стояла в туалете, где простите, не только чистят мандарины. Я не удивлюсь, если назавтра в моем анализе обнаружится пара динозавров с потомством.

Вчера поступила перед обедом. Обед мне дали, но сказали приходить самой последней, чтобы съесть то, что останется, так как порция на меня не была предусмотрена. Смягчила новость о моей вынужденной диете тетенька пояснением, что доедать я буду не то, что останется в тарелках, а то, что не выгребут из кастрюли. Ну гора с плеч! Поела и первого, и второго, а яблоко не дали. Ну и ладно. У меня свое есть.

К вечеру, предупрежденная о том, что ужин порционный и на него мне точно губу раскатывать не стоит, попросила своих принести мне брокколи.

Ну привыкла я на ночь овощами обходиться, такая милая антицеллюлитная слабость. Брокколи прибыла в течение нескольких часов, однако «во время пути собачка могла подрасти». Пока ехал, мой зеленый ужин оброс немного салом, картошкой и индюшатиной.

Рожаем

Как ни странно, оба раза пришлось рожать. Вот не рассосалось. Аист не долетел. Ожидания кочана капустного тоже оказались напрасными.

Намертво решила рожать сама. Я ж разве ж не смогу? ха! И про боль при схватках наслушалась, да, но мало меня это пугало. Итак, первая беременность – первые роды. Лежу, читаю электронную книгу.

Двенадцатый час ночи. В книге мужчина наблюдает за рожающей женой в то время, как где-то рожает от него любовница. Во, как все непросто. Все родили. Ура. Они, в книжке. Я же ни в какую. Уже и свечку присоветовала врач вставить. Ну всунула. Чем только не отоваришься, чтоб родить.

Встала пройтись до туалета. Вытекла свечка. плохая. думаю, свечка. Иду, а она все течет и течёт. Уже не свечка, а ведро свечек вылилось.

Вспомнила все, что вычитала и высмотрела в фильмах с детства о процессе родов. Точно. думаю, воды. Отошли, ушли или выпали.

С выпученными глазами поскакала к медсестреам, которые, к слову, в нашей больнице отличаются невероятным человеколюбием и отзывчивость. Ощущение, что их специально набирали для того, чтобы женщины больше никогда не приходили рожать.

Ворвалась в сестринскую с горящими глазами, надеясь новостью об отошедших водах осчастливить весь мир! Мне казалось, моя новость запустит мощную шестеренку глобальных событий моей жизни. Ка-ак скажу, и каа-к начнётся. Все сразу начнут меня поздравлять, забегают туда-сюда, прикатят мне носилки, положат меня, с трех сторон обмахивая опахалами из павлиньих перьев. А потом вызовут срочно доктора Хауса, он сорвется с постели, схватит свой чемодан, вылетит внеочередным рейсом. Ну а как же? Я ведь рожаю! Не поздравили, не положили и не Вызвали. Даже не взглянули в мою сторону. Продолжили пить чай и вести беседу, будто не человек тут на пороге материнства, а муха залетела.

Не поняли, наверное.

Рожаааюю, говорю, вот даже воды отошли, я точно знаю, я читала.

Толстая тетка потеснила меня в проеме двери своим небеременным, но совсем неслабым животом, подтолкнув меня в коридор, вышла со мной.

– Чего орешь, – говорит – Так рожаю