Голубое шампанское - Джон Варли

яростно охраняемом месте, которое, в чем он не сомневался, он никогда не увидит. Купер мысленно пожал плечами. Конечно, это ее право.

После секса на него навалилась депрессия. Это оказался явно не один из радужных моментов его жизни. Лучшее, что с этим можно было сделать, – оставить в прошлом и не пытаться повторить. Он довольно быстро осознал, что у него это уже получается удивительно хорошо. Лежа голым в постели и глядя в потолок, он не мог припомнить ни единого ее слова.

* * *

По разным причинам он вернулся в свою комнату поздно. Свет он не включил, потому что не хотел разбудить Анну-Луизу. И шагал с особой осторожностью, потому что из-за пары пропущенных стаканчиков у него возникли легкие проблемы с равновесием.

Но все же она, как и всегда, проснулась. И прижалась к нему под одеялом – теплая, влажная, пахнущая мускусом, дыхание чуть кисловатое, когда она поцеловала его. Он был наполовину пьян, а она наполовину проснувшаяся, но когда ее руки прошлись по его телу, а бедра стали настойчиво подталкивать сзади, Купер, к своему удивлению, обнаружил, что готов и она тоже. Она направляла его, потом повернулась на бок и дала ему пристроиться сзади. Затем подтянула колени и обняла их. Голову она пристроила на его руке. Купер поцеловал ее гладкий затылок и куснул за ухо, потом опустил голову на подушку и медленно двигался несколько спокойных минут. Наконец она выпрямилась, стискивая его, и сжала кулаки, вонзив большие пальцы в его бедра.

– Как она тебе понравилась? – пробормотала она.

– Кто?

– Сам знаешь.

Он был совершенно уверен, что сумеет что-нибудь наврать, потому что Анна-Луиза не могла быть настолько уверена, но нахмурился, потому что прежде у него никогда не возникало желания ей солгать.

И поэтому он спросил:

– Ты настолько хорошо меня знаешь?

Она опять потянулась, на этот раз более чувственно и более намеренно, чем просто избавляясь от сонливости.

– Да откуда? Нос не дал мне шанса узнать. Когда ты пришел, я по дыханию поняла, что ты выпил, но почувствовала ее запах на своих пальцах, когда коснулась тебя.

– Да брось…

– Не сердись. – Она протянула руку назад и похлопала его по ягодицам, одновременно прижимаясь к нему спиной. – Ладно, я угадала, кто она. Особой интуиции для этого не потребовалось.

– Это было паршиво, – признал он.

– Очень жаль.

Он знал, что ей действительно жаль, но не понял, радоваться ли ему, или печалиться. Тупость какая-то – не знать таких простейших вещей, как это.

– Это чертовски стыдно, – продолжила она. – Секс никогда не должен быть паршивым.

– Согласен.

– Если не получаешь от него удовольствия, то незачем этим заниматься.

– Ты права на сто процентов.

Купер смог разглядеть в темноте лишь ее зубы, и ему пришлось вообразить ее улыбку, но это удалось ему без труда.

– У тебя что-нибудь осталось для меня?

– Очень может быть.

– Тогда что скажешь, если мы пропустим следующую часть и проснемся?

Она переключилась настолько быстро, что поначалу он с трудом за ней поспевал. Она улеглась на него сверху, а она была одной из самых сильных женщин, каких он знал. Ей нравилось бороться. К счастью, в этих схватках не было проигравших. В них было все, чего не имелось в его опыте с Гэллоуэй. И не удивительно – так было всегда. Секс с Анной-Луизой действительно был очень хорош. Если на то пошло, то и все остальное тоже.

Он лежал в темноте еще долго после того, как она заснула. Тела их прижимались друг к другу, как и вначале, и он размышлял долго, напряженно и со всей возможной ясностью. Почему бы и нет? Почему бы не Анна-Луиза? Она может любить, если он даст ей шанс. А возможно, сможет и он.

Он вздохнул и крепче обнял ее. Она что-то промурлыкала, как большая и довольная кошка, и захрапела.

Он поговорит с ней утром, скажет, о чем думал. И они начнут неуверенный процесс узнавания друг друга.

* * *

Но проснулся он с похмельем, Анна-Луиза уже успела принять душ, одеться и уйти, а в дверь кто-то стучал.

Он кое-как слез с кровати, и разумеется, это было она, Гэллоуэй. Купер испытал дурной момент утраты ориентации, когда пожелал, чтобы это знаменитое лицо вернулось на телеэкран, где ему самое место. Но каким-то образом она очутилась в его комнате, хотя он не смог припомнить, что делал шаг в сторону, пропуская ее. Она все улыбалась и тараторила настолько быстро, что он едва ее понимал. Это был пустой треп о том, как хорошо увидеть его снова и какая уютная у него комната, а глаза ее при этом обшаривали его и комнату от головы до пят и от угла до угла, пока у него не появилась уверенность, что теперь она знает Анну-Луизу лучше его – просто по тем редким следам, которые та оставила в его аскетичной комнатушке.

Разговор обещал стать трудным. Купер закрыл дверь и добрел до кровати, на которую благодарно уселся и уткнулся лицом в ладони.

Когда она наконец-то замолчала, он поднял взгляд. Она сидела на краешке единственного в комнате стула, держа руки на коленях и сплетя пальцы. Смотрелась она настолько бодрой и жизнерадостной, что его едва не стошнило.

– Я ушла с работы, – сообщила она.

Смысл ее слов дошел до Купера не сразу. И лишь через несколько секунд он сумел отреагировать.

– Что?

– Я уволилась. Просто послала всех нахрен и ушла. Все кончено, капут, смыто в унитаз. И пошло оно в задницу.

Ее улыбка показалась ему натянутой.

– Вот как… – Он подумал о том, что она сказала, прислушиваясь к звукам капель из крана в ванной. – И… чем ты будешь заниматься?

– О, не проблема, не проблема.

Она теперь слегка подергивалась. Одно колено подскакивало в ритме четыре четверти, а второе слегка вальсировало. Возможно, это должно было что-то ему поведать. Ее голова резко дернулась влево, потом с легким механическим звуком медленно выпрямилась.

– Меня отовсюду завалили предложениями, – продолжила она. – «Си-Би-Эс» принесет в жертву на каменном алтаре семь девственных вице-президентов, лишь бы подписать со мной контракт. NAAR и «Telecommunion» прямо сейчас ведут генеральное сражение через Шестую авеню, с танками и нервно-паралитическим газом. Блин, я уже зарабатываю половину ВНП Коста-Рики, и все они хотят эту сумму утроить.

– Похоже, что у тебя все в порядке, – осмелился вставить Купер.

Он был встревожен. Движение головы теперь повторялось, а пятки барабанили по полу. Он наконец-то догадался, что жужжание доносится из ее протеза.

– Да пошли