Отдай, детка! Ты же старшая! (СИ) - Козырь Фаина

Как ни странно, Горянову это устраивало. Её совсем не обижало, что они не посещают дорогих ресторанов и кафе, не ходят по модным выставкам, не танцуют в клубах, не настораживало, что за целый год они с Ванечкой, собственно, вместе никуда не выбрались. Хотя как не выбрались? В деревню к Вере Григорьевне Горянова приезжала даже чаще, чем к своим родителям.

Но Даринку все устраивало! И даже больше, ей это невероятно нравилось. Извращенка, скажете вы… Конечно, извращенка!

В следующий рабочий понедельник после мэрского приема Горянова как всегда шла на работу. Она всегда приходила первой. Ее успокаивали тихие коридоры пустого офиса. Ей нравилось, работая в тишине, наблюдать, как коллеги постепенно заполняют пространство своим гомоном, запахами духов и кофе.

Но в этот раз все было по — другому. Началось с того, что Горянова, придя как всегда рано, столкнулась в дверях с Лилечкой Резенской, которая уже вовсю заполняла своими многочисленными вещами полузакрытый столик у окна, который давно воспринимался офисными старожилами как место совместного времяпрепровождения и сплетничного кофе — чаепития. И что самое удивительное, Лилечка совсем не походила на ту себя, выпрыгивающую бюстом из великолепного сиреневого платья. Она была, как бы это выразиться, нормальной. Даже костюм на ней был из вполне обычной сезонно — скидочной коллекции Zara.

— Привет, — просто сказала она остолбеневшей Горяновой, — Савелов сказал занимать это место, надеюсь, оно и правда ничье?

— Привет, — кивнула Даринка и сразу с места в карьер, — значит, Альберт Иванович не преувеличивал, ты реально будешь руководить продажкой?

— И как ты себе это представляешь? — фыркнула та.

— В смысле?

— В том самом! У вас ведь Поливанцева в декрет еще не ушла. Да и как — то без опыта сразу руководить, это не по мне.

Даринка сделала неопределенное выражение лица: мол, как скажешь, а сама реально удивилась. Уж очень эта Курица была похожа на нормального человека. Может, она и не курица вовсе?

— Что в мире происходит?! — изумилась Даринка себе под нос тихо, так, чтобы новенькая не слышала.

Но вскоре рутина дел закружила. Правка, звонки, согласование макетов, коммерческие предложения. Выездов сегодня не намечалось: сдача трех проектов будет через месяц, да и Лешка все время звонил, держа Даринку в курсе. В общем, сегодня был один из невероятно спокойных бумажно — офисных дней. Иногда Горянова отрывалась от бумаг, чтобы с удивлением констатировать: Лилечка работает, задает вопросы старожилам по существу, пьет кофе вместе со всеми, во время сплетен молчит, но слушает внимательно и смеется там, где надо. Изучать такой феномен времени особо не было, но Горянова к концу дня вынуждена была признать: не все то говно, что от говна рождается. Лиличка Резенская Даринке понравилась.

Вечером наконец появился Савелов и вместо того, чтобы по обычаю подойти и пофлиртовать с Горяновой, сразу устремился к столику у окна. Это не осталось не замеченным добрым коллективом, и Олька, та еще язва, со смешком выдала:

— Все, Горянова! Слазь с пьедестала! Кончилось твое время! У нас теперича как у Маяковского — всё к Лиличке.

— Ой! Как задела, как задела! — не осталась в долгу Даринка. — Пойду напьюсь капучино с горя! Ты со мной?

— А то как же! Друг познается в … Нет, друг просто познается!

И две девчонки, подхватив сумки, хохоча и подкалывая друг друга, направились в кафе.

— Ну, колись! — выпытывала Олька Завирко причину внезапного охлаждения Савелова, дожидаясь попутно карамельного латте с фирменными эклерами. — Не мог Роман вот так тебя вдруг не заметить! Он же по тебе слюни уже четыре года, что ты у нас тут пашешь, пускает. А тут раз — и к новенькой переметнулся. Тебе даже не кивнул! Нонсенс!

— Оль, ну какие знаки внимания! Мы с ним так, стебались только. Он ну максимум меня мог в щечку чмокнуть или там …

— Что он мог и что он себе позволял, мы все видели! Не нужно ля — ля! Слюнями исходил, все признают, а то, что не трогал, так ведь и у него понимание есть, на тебе сразу жениться надо, ты у нас девчонка хоть и бойкая, но правильная, семейная… а он на свободе только себя мужиком и чувствует. Поэтому особо — то руки не распускал. Но мы все знали, что это только до поры до времени. Если б ты, Горянова, хоть единым словом…Да ладно. А вот то, что он на тебя реально обижен сейчас, тут к бабушке не ходи! Так что сообщи-ка мне во всевозможных подробностях, что там на приеме у мэра нашего произошло! Быстро!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Даринка долго думала, в капучино уже и пенка осела, наконец решилась:

— Меня, Оль, парень мой встречал. А Савелов его нищим бруталом обозвал.

— Даря, а давно у тебя парень? — Олька обиженно засопела.

— Давно, — призналась Горянова, — год уже.

— Едрить твою кочерыжку! И ты молчала! Подруга называется! Боялась, что отобью?

— Нет, — буркнула Горянова, — просто понимаешь, Оль, он совсем другой, чем мы, чем я. Он молчаливый, спокойный. Ему все равно, во что он одет, что ест. Он совсем не амбициозный. Для него день прошел — и хорошо!

— Работает кем?

— Сварщиком на заводе…

— Ого! Горянова, ты реально до рабочего класса упала…

— Вот видишь, — поморщилась Даринка, — даже ты, Оль, и та уже губы скептически поджала. Все с ума словно посходили. Рабочий класс… Он что, теперь не человек? Или мы все должны априори только в олигархов влюбляться? Вот я поэтому и молчала. Малодушно, знаю, но веришь, всем и каждому объяснять, что Ваня самый лучший…

— О! У твоего даже имя народное! Да не зыркай на меня! Это я так, просто для констатации фактов.

— Да ладно! Все равно я уже решила вывести его из тени, и Савелов был первым, кто его увидел. Он такую рожу скорчил, словно я ему в душу наплевала… не ожидала от него! Да мне все эти взгляды так — растереть и выплюнуть. Если честно, я боюсь, что это Ваня вдруг решит, что я ему не пара. Вот тогда все!

— Пропала ты, Горянова! — посочувствовала Олька. — Ладно, знакомь уже нас с твоим благоверным. С моей стороны будет ему поддержка и опора во всех возможных формах и проявлениях. Да, кстати, а зарабатывает он сколько?

— Как Маркелов.

— О! Да это нормально! Вполне! Я бы сказала даже очень хорошо! На нищебродь явно не тянет! Да и мы с тобой только на комиссионных и премиях его немного перегнали. И в чем тогда проблема?

— Ну, увидишь его, все поймешь, Оль. А так и не объяснишь.

— Ладно, Горянова! Ты прощена! Тащи своего Ивана, знакомиться будем!

Даринка улыбнулась и договорилась о походе вместе с Олькой и ее Олегом в эту пятницу в кино. Она всерьез решила вывести своего Ванечку в люди.

Вечером Горянова, тихо дремля на широкой пименовской груди, кинула пробный камень:

— Вань, а пойдем в пятницу в кино? Там моя подружка Олька со своим парнем будут и мы с тобой. Пойдем?

Иван замер. Потом с чувством облапил ее всю, утянул в продолжительный поцелуй, по окончании которого выдал многозначительно:

— Угу.

Так Даринка поняла, что ему очень понравилась эта идея.

Глава 5

Утро пятницы обещало быть веселым. Еще вчера вечером Даринка знала, что предпоследняя курица, та самая, дочка полицейского чина, но не Лиличка, напортачила знатно. Марина Ивановна, Олька Завирко, Лешка Селифанов и небезызвестный Савва Маркелов уже стояли около кабинета Савелова, ожидая бесплатного развлечения. Ирка Шапутко даже пододвинула свой стол так, чтобы первой увидеть лицо заплаканной синей птички. Скажете, что злые они? Нет, они не злые! Они любознательные! И потом, когда люди дураки, то это всегда весело! А кто же откажется от бесплатного веселья?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Курица выбежала, как и предполагалось, красная и слезная. Тут же стала звонить папе, горестно рассказывая, что просмотрела в договоре пункт о личной финансовой ответственности куратора проекта и оплате неустоек в короткий срок. Офисные тихо и незаметно фыркали. Даже жалко стало дуру малолетнюю. Уволилась она сама в тот же день, без двухнедельной отработки (Савелов, благодетель, разрешил), в считанные минуты мундирный папа перевел необходимую сумму на счета фирмы. Но ругался долго потом, грозился, кричал так, что из телефонной трубки слюни его брызгали.