В Содом - Авраам Адонаевич Содомов

писать письма наверх. Девчонки из экономического управления пользовались его талантом. А он требовал близости за услуги. Стелил в обеденный перерыв на полу кабинета газету, закрывался на ключ. За газетой приходил ко мне, как к получателю прессы по должности. Я поинтересовался: как он вот так может? На полу, в дверь ломятся, в коридоре шумят. Со всеми без разбору, при жене красавице.

– Так она же конченая. В выходные сядет на меня, накончается, упадет, отдышаться не успеет – «Поехали на дачу!». Я говорю: «Ты хоть с хрена-то слезь».

Появляется разомлевший Володя в обнимку с Торнадо: «Куда намылился? А вторая попытка? Рано тебе краснеть», – намекает он на старый пошлый анекдот о том, что мужчины первый раз краснеют от стыда, когда не могут, а второй…

– Я тебя предупреждал, что с дороги. Давайте пока?

– Можно и я поеду? – робко спрашивает рыженькая.

– Куда это? Вместо того чтобы удержать дорогого гостя!

– Мама в больнице, после операции.

– А чего же она мне ничего не сказала? И ты тоже хороша.

Оказывается, Моника – из потомственных комсомолок. Володя помогал «соратницам», оплачивал учёбу дочек. Устраивал. И они заступали на вахту вместо мам. Всё забываю у него спросить: дошло ли уже до внучек?

– Давай, как раз подвезу, – говорю я. Рыженькая бежит переодеваться. В пути я достаю из кошелька две сиреневые пятисотевровки и протягиваю ей: «На, для врачей». Эти купюры всегда со мной. Володькины. Привёз ему из Америки двухдолларовую бумажку. Почему-то российские бизнесмены решили, что она приносит удачу, если таскать ее в кошельке. Он вернул и подарил две сиреневые: «Нарвёшься ты на отморозков или хуже, пьяных ментов, – с этим тебе точно повезет. А птицу удачи пиндосам верни». Долго их таскал и вот сгодились.

– Да что вы, не надо, – смущается Моника.

– Бери-бери. Дело святое. Я, в отличие от тебя, Владимиру Ивановичу могу не все рассказывать. Не бойся. Кстати, это его подарок.

– Я не боюсь. Мы его очень любим.

– Любить надо меня. А его цените, – я взял ее руку и положил себе на ногу. Она мгновенно изготовилась к процедуре, но я кивнул на Серегу, который якобы мешал.

И не каемся…

У дома Серёга подождал пока я войду внутрь и закрою дверь. В гостиной у телевизора сидит тёща. С ехидцей говорит:

– Поздно вы. На работе дела?

– Да, невпроворот.

– А мы-то работу всегда в шесть заканчивали.

– Потому и жили в доме из кизяка, а сейчас во дворце.

Непривычно резкий ответ тёщу огорошивает. Бурчит она для порядка. Готовилась предложить чайку с вареньем или покушать чего-нибудь. Специально. И спать не ложилась. Но хватит этих семейных политесов. Без «Спокойной ночи» поднимаюсь наверх. Из спальни пахнет керосином. Очередное омолаживающее средство супруги из грецких орехов, битума и керосина. Наверное, авиационный техник и его кореш – дорожный строитель, распивая пол литру, уловили потерю интереса народа к птичьему дерьму под названием «Мумиё». Вот и вывели на рынок новый бренд. Производится чудо-средство какой-то народной целительницей в соседней кавказской республике. Я прохожу в кабинет, где и сплю вдалеке то от хвойных, то от травных, а теперь вот и керосинных мазей. Ну что, прочитаю на сон грядущий ещё главку.

2. ЛОТ: ПРАВЕДНИК ВТОРОГО СОРТА

Авраам – законченный отморозок с божественной лицензией на любую мерзость. Его племянник Лот – просто мелкий мечущийся проходимец. Тоже числится в праведниках, хотя и рангом пониже. Если бы дядя постоянно не вытаскивал его из дерьма, он никогда бы не оказался среди персонажей священных книг. А может, его специально всунули, дабы блеклым фоном оттенить величие дяди. Бросивший, по приказу Всевышнего, престарелого отца, который не раз рисковал ради него жизнью, Авраам прихватил с собой племяша. Это было одной из двенадцати господних проверок. Родственничек оказался жалким рвачом. Стал травить своими стадами земли местных жителей. Это не только паскудило благочестивый образ Авраама, но и портило ему бизнес по вербовке новых единобожьих адептов. И предложил дядька племяшу поделить стадо, рабов и разбежаться в разные стороны, раз тот не в силах подавить рваческие инстинкты.

Лот поставил свои шатры недалеко от богатого города Содом. Построил дом и в самом городе. По некоторым источникам даже стал судьёй. Для приобретения статуса и должности ему надо было бежать впереди паровоза в соблюдении местных обычаев-законов. Иначе как ему было сойти за «своего», если, согласно священным книгам, люди Содома были крайне жестоки к чужакам. Но, если определили праведником, не помешает и верховенство у грешников.

Лот богател, наслаждался жизнью, пока племена-соседи не завоевали город и не угнали всех жителей вместе с царём в рабство. Парнишка получил по заслугам за свои паскудства, начиная с потрав чужой земли. Но Авраам ринулся вызволять племяша, и его пастухи, с помощью потакающего праведнику Всевышнего, разгромили войска четырёх царей. Причём из богатой добычи ничего себе не взяли. Правда, буквально через страничку текста, Авраам выделяет десятину добычи другому праведнику. Интересный штрих: праведник комплексовал по поводу того, что его дети сражались против Авраама. А тот соответственно, задавался вопросом, не обиделся ли папаша на то, что всех этих детишек Авраам поубивал. Однако, с первых секунд оба поняли, что поступали исключительно праведно, и Авраам тут же отстегнул долю добычи, от которой якобы отказался. Попутно Авраам спас жизнь царя Содома, не дав тому утонуть в яме с известью, чем, вероятно, и приподнял авторитет племяша среди содомцев.

Всё бы ничего, так бы и продолжал Лот с семейством наслаждаться жизнью, но зуб у Всевышнего на жителей Содома вырос такой, что задумал он порешить их всех разом, а до кучи ещё и обитателей соседних городов. Почему-то планом своим решил он поделиться с Авраамом. Тот начал просить о милосердии. Но сторговался только на спасении семейки племяша. Дескать, раз дядя – праведник, следовательно, и племянник не может быть законченным подонком.

Но у Всевышнего возникли сомнения, ведь до этого момента Лот был образцовым содомцем. Пришлось выяснять: законченный ли он негодяй? Приём у резидента Вселенной один: проверка с провокацией. Но Лот оказался к провокации хорошо подготовлен. То ли дядя ему маякнул, что больше отмазывать его не в силах, то ли совесть замучила от череды судебных приговоров. Едва два ангела господня под видом путешественников вошли в ворота Содома, Лот оказался тут как тут. И, вопреки действующему под страхом смерти законодательству, проявил гостеприимство, потащил путников к себе. Те стали упираться, дабы проверить искренность, но Лот уперся: «Не дам вам ночевать на улице, пошли в дом, и всё!». Дома же напряг жену стряпать угощения. А у той, якобы, не оказалось соли, и она отправилась по соседям просить. При этом специально говорила, что у них гости.