Лаборантка - Марина Лётная

— Хроматограмма творит чудеса. Нам нужно было на что-то ориентироваться, когда мы начали производство… Ориентироваться на что, как не на продукцию конкурентов? — Антон охотно отвечал на похвалу своей сотрудницы, параллельно высматривая во мне вовлечённость. Как теперь по-прежнему быть открытой я не знала…

Ещё около получаса мы провели за столом директора. Максим рассказал, что они с Антоном Владимировичем были лучшими друзьями со школьных времен и их пути часто пересекались, пока, наконец, не объединились общим делом. Этот парень показался мне таким странным, но ни чуть не скромным… Он наоборот не боялся обидеть окружающих, с формулировками не заморачивался и избегал смотреть людям в глаза слишком долго. И лишь мимолетно разбавив нашу беседу своим неловким появлением, Максим Игоревич снова уступил слово Алёне Борисовне.

Наслушавшись её бессодержательных речей, я пыталась как можно более незаметно вздохнуть, ведь от духоты не спасала даже открытая форточка. А когда пришло время расходиться по домам, позволила себе залпом осушить остывший чай.

— Дана Евгеньевна, задержитесь, пожалуйста. Составим ваш график… — а я уже было почти оказалась у спасительного выхода из кабинета. И под вострыми взглядами лаборантки и равнодушными Максима, оказавшимися за дверью, я осталась наедине с директором.

Антон дождался, когда отдаляющиеся шаги окончательно утихнут и, вместо того, чтобы предложить мне сесть, чуть неуклюже встал с кресла, придерживаясь руками за стол. Это напомнило мне, что мужская часть коллектива воздержалась сегодня от привычных по будням чая и кофе. Тогда я не удержала слабый смешок.

― Честно говоря, я надеялся, что хоть вы прервете этот бесконечный монолог и составите Алёне Борисовне компанию. А вы молчали весь вечер, ― его слегка рассредоточенный взгляд чуть мелькнул по моему стушевавшемуся лицу и с ласковым любопытством, изрядно подкрепленным алкоголем, он аккуратно остановился на губах, исказившихся непослушной, уже заметной улыбкой. Я еле стерпела настолько томное внимание.

― Антон Владимирович, я больше люблю слушать. И, честно говоря, мне немного неловко на новом месте, ― его приоткрытый рот дрогнул, и мужчина взобрался взглядом прямо мне в глаза. Сиюминутно я была готова откреститься от недавних глупостей: не наблюдать этих томительных мелочей было невозможно. Отказаться от фантазий на его счет — невозможно. ― Так что, я с удовольствием послушаю рассказы Алёны Борисовны о моей новой работе…

― Вы… Можете звать меня просто Антон, я ведь так представился? ― голубоглазый тяжко поднял веки и, чуть пошатнувшись, потёр и без того раскрасневшиеся щёки. ― Не придумывайте.

― Да я… Не придумываю. Вас так Алёна Борисовна зовёт. И вы, между прочим, меня по имени-отчеству называете, хотя я настолько молода, что мне кажется это слишком странным, ― я хоть и хохотнула, но почувствовала непроходимо чудовищную пропасть между нами, состоящую из возраста, положения и наличия в лаборатории не единственной молодой лаборантки. И, если подумать получше, таких как Алёна и, тем более, как я, в его жизни была уйма.

Мужчина напротив решал недетские вопросы, рисковал и возглавлял серьёзный бизнес, а я едва была знакома с его идеями. Весь мой разум прежде был порабощен агрессивной учёбой и более ничего не мог помышлять: написать конспекты и вытерпеть ещё один муторный день. Такая уж я была зелёная и совсем не думала о будущем… Не знаю, намного ли он был старше, но чувствовалось, что эмоционально — ощутимо, недостижимо опытнее.

― Да мы любим друг к другу обращаться на «вы», но тебе, Дана, можно обращаться ко мне просто по имени. Особенно, если мы наедине, ― на такое заявление я не нашла подходящего ответа и робко спустила взгляд по мужской напряженной шее к его слегка постукивающей по столу ладони. Этот жест взволновал меня не меньше, чем предостережение Алёны, только нашёл в груди более щепетильный сладостный отклик.

— Так вы хотели составить расписание? — от его нежной ухмылки я потеряла остатки уныния. Мужчина не торопился отводить взгляд, неприкрыто запоминая мой внешний вид, а я бесповоротно наслаждалась его слегка опьяненным состоянием, имевшим особый шарм, пока он вдруг вальяжно не потянулся к ящику и не выудил из него ключи.

— Вот, возьми.

— Что это? — я не сразу приблизилась к его рабочему столу, окруженному запахом алкоголя и свежим терпким парфюмом, аккуратно забрав из его горячих рук связку.

— Давай договоримся так: я тебе верю. Когда есть время — тогда и приходи.

Глава 4

Мокрый асфальт блестел через тонированные стёкла, а неприметные здания проносились между длинных остановок автобуса. Ключи от его лаборатории расположились в моей сумке, пока я добиралась домой и обдумывала обрисованные Алёной границы. Быть пойманной на интересе к нему, да ещё и зоркими глазками женщины, при виде которой в мыслях крутилась "роскошная", оказалось болезненно страшно. Я предстала перед самой собой трусливой, пристыженной. Тягаться с болтливой кокеткой, перевоплощающейся за спиной у директора в матёрую стерву казалось неправильно и бесполезно. Лучше бы Алёны Борисовны здесь вовсе не было. И воздух, может, был бы чище от фальшивенького смеха и притворного дешевого удивления… Только попала бы я в лабораторию, если не её подачка?..

Благодарность у меня напрочь отсутствовала, и от этого было даже мерзко. Да и в остальном знакомство с коллективом, мягко говоря, не задалось. Хотя, я, может, многого хотела от себя и окружающих… Если не считать Алёну Борисовну, чудаковатого друга директора, то остаётся лишь он сам — а Антон был чертовски обходителен. Даже чересчур, что не спишешь на вежливую приветливость. И раз уж я была замечена в косых взглядах в сторону обаятельного директора, сочинить и его влечение ко мне я не могла. Показаться точно мне не могло: я привлекала мужское внимание. Как и Алёна Борисовна…

Но чтобы окончательно растерзать своё хлипкое самообладание, я попыталась догадаться: почему же лаборантка захотела увидеть здесь именно меня? Искала хорошего работника или даже подружку, посоветовала молодую студентку и не учла, что любая девушка на моём месте могла бы составить ей конкуренцию?.. Я не знала, что это было — самоуверенность или коварный ход… И если последнее, то я была явно удобна Алёне Борисовне. Из-за возраста? Характера?.. Или, может, внешнего вида?

На кафедре мы все походили на замученных крыс, над которыми ставили эксперименты. Даже сама Алёна, истощенная нескончаемыми издевательскими поручениями. И порой, за просто красивую внешность на человека обрушивалась непробиваемая стена унижений. Легче всего было выглядеть неприметно, сливаться с массой и всеми возможными силами стремиться