Установление и Империя - Айзек Азимов

а затем саркастически заметил:

– Я уверен, что этот господин говорит так единственно по привычке. Здесь можно позволить

себе откровенность и вспомнить, что правительство – это мы.

Раздался говор одобрения.

Взгляд четвертого собеседника уперся в стол.

– Тогда оставим политику правительства в покое. Этот молодой человек… этот иностранец мог

стать возможным покупателем. Такие случаи бывали. Вы втроем старались умаслить его, уговоривали

заключить предварительный контракт. У нас есть соглашение – джентльменское соглашение – против

таких дел. Но вы его нарушили.

– И вы тоже, – проворчал второй.

– Знаю, – успокаивающе сказал четвертый.

– Тогда давайте забудем о том, что мы делали раньше, – нетерпеливо прервал Форелл, – и

продолжим относительно того, что мы будем делать сейчас. Во всяком случае, мы бы ничего не

добились ни его арестом, ни убийством. Мы даже сейчас еще не уверены в его намерениях и, что

самое худшее, мы не можем уничтожить Империю, отняв жизнь у одного человека. Не исключалось,

что по ту сторону границы многочисленные флоты только и дожидались его исчезновения.

– Именно, – одобрил четвертый. – Ну и что вы выяснили, захватив этот корабль? Я слишком

стар для всей этой болтовни.

– Это можно изложить достаточно кратко, – мрачно сказал Форелл. – Он – имперский генерал

или как там у них это называется. Он – человек молодой, в полном блеске проявивший себя на

военном поприще – и мне сказали, что его люди на него молятся. Совершенно романтическая карьера.

Рассказанные ими истории правдивы, может, в лучшем случае наполовину, но даже с учетом этого мы

имеем дело с человеком весьма примечательным.

– Кто это "они"? – поинтересовался второй.

– Экипаж захваченного корабля. У меня есть все их показания, записанные на микропленку,

которую я храню в надежном месте. Позднее, если пожелаете, вы сможете ее посмотреть. Если

сочтете это необходимым, вы сможете поговорить с этими людьми сами. Но я изложил вам самое

существенное.

– Как вы все это вытянули из них? Откуда вы знаете, что они говорят правду?

Форелл нахмурился.

– Сударь мой, я не нежничал. Я их оглушил, накачал препаратами до обалдения и применил

Зонд без всякого милосердия. Они заговорили. Вы можете им верить.

– В старые времена, – несколько не к месту заметил третий, – использовали бы чистую

психологию. Безболезненно, как вы знаете, но очень надежно. Никакой возможности для обмана.

– Ну, мало ли что делали в старые времена, – сухо сказал Форелл. – Теперь новые времена.

– Но, – сказал четвертый с иронией, – что же он искал здесь, этот генерал, этот романтический

удивительный человек?

Форелл резко взглянул на него.

– Вы думаете, он доверяет своему экипажу подробности государственной политики? Они

ничего не знают. В этом отношении из них ничего не удалось вытрясти, а одной Галактике известно,

как я старался.

– Что заставляет нас…

– Делать собственные выводы, разумеется, – пальцы Форелла снова мягко постукивали по

столу. – Молодой человек – один из военных руководителей Империи, и, тем не менее, изображал из

себя малоизвестного властелина нескольких разбросанных звезд где-то в закоулках Периферии. Одно

это должно было бы убедить нас в его стремлении держать в секрете свои истинные мотивы.

Совместите его профессию с тем обстоятельством, что Империя уже содействовала одному

нападению на нас во времена моего отца – и станет возможным исполнение самых зловещих

ожиданий. Та первая атака провалилась. Сомнительно, чтобы после этого Империя позабыла о нас.

– Среди обнаруженных вами фактов не было ли чего-нибудь, подтверждающего такую

версию? – осторожно спросил четвертый. – Вы ничего не утаиваете?

Форелл ответил в дружеском тоне:

– Я ничего не могу утаивать. Отныне не может быть и речи о деловом соперничестве. Мы

призваны к единству.

– Патриотизм? – в высоком голосе третьего прозвучал смешок.

– К дьяволу патриотизм, – спокойно сказал Форелл. – Или вы думаете, что я бы отдал за

будущую Вторую Империю хотя бы два клуба атомной эманации? Может быть, вы думаете, что для

того, чтобы расчистить к ней путь, я рискнул бы хоть одной торговой миссией? Но неужели вы

полагаете, что имперское завоевание поможет моему процветанию – или вашему? Если Империя

победит, появится достаточное количество ворон, жаждущих падали и требующих вознаграждения

после битвы.

– А мы-то и будем вознаграждением, – сухо добавил четвертый.

Второй из собеседников внезапно нарушил свое молчание и гневно дернулся в скрипнувшем

под ним кресле.

– Зачем говорить об этом? Империя не может победить! Имеется же заверение Селдона, что

мы в конце концов построим Вторую Империю. Это только очередной кризис. До него таких было

уже три.

– Очередной кризис, да! – сказал Форелл. – Но во время первых двух мы имели Сальвора

Хардина, чтобы направлять нас. При третьем был Гобер Мэллоу. Кого мы имеем сейчас?

Он мрачно посмотрел на остальных и продолжал:

– Селдоновские законы психоистории, на которые так удобно ссылаться, имеют, вероятно, в

качестве одной из переменных некую естественную инициативу, свойственную части народа

Установления. Законы Селдона помогают тем, кто сам себе помогает.

– Людей делают времена, – сказал третий. – Вот вам еще одна поговорка.

– На это с абсолютной уверенностью положиться нельзя, – проворчал Форелл. – Впрочем, вот

как я себе представляю ситуацию. Если это – четвертый кризис, то Селдон его предвидел. Значит, его

можно разрешить, и должен быть способ сделать это. Сейчас Империя сильнее нас; и всегда была

сильнее. Но под угрозой ее прямого нападения мы оказались впервые. Поэтому сила ее становится

смертельно опасной. Значит, если Империю можно побить, то это, как и во всех прошлых кризисах,

должно осуществиться иначе, чем одной только силой. Мы должны найти слабую сторону врага и

атаковать его с этой стороны.

– И что же представляет собой эта слабая сторона? – спросил четвертый. – Вы намереваетесь

развить теорию?

– Нет. К тому-то я и веду. Великие лидеры нашего прошлого всегда видели слабости своих

врагов и нацеливались на них. Но сейчас…

В его голосе звучала беспомощность, и в течение нескольких мгновений никто не отважился

что-либо добавить.

Затем четвертый собеседник сказал:

– Нам нужны шпионы.

Форелл стремительно обернулся к нему.

– Правильно! Я не знаю, когда Империя нападет. Может быть, есть еще время.