Хроники Дерябино в трёх частях. Часть 1. Эффект Малевича - Лариса Сафо

Дамочка неопределённого возраста в лохматом парике с собачкой лет пяти стояла справа от трупа. Хозяйка крепко прижимала к ходящей ходуном груди мелко дрожащую псину. Слева расположился архивариус Викентий Павлович, заложив усыпанные бумажной пылью руки за крестец. Оный всем своим видом демонстрировал равнодушие к молоденькой практикантке дерябинского архива, неизвестно зачем и неизвестно как оказавшейся со своим куратором в лесополосе в столь дивный час. Этим собственно и объяснялось его нежелание звонить в полицию, о чём Дымов нехотя уведомил хозяйку шпица, а засим долго и нудно торговался с ней о цене исчезновения с места происшествия. Бессмертный вызвал по «мобиле» оперов и отогнал подальше от трупа исполненную недовольства публику – торг был прерван на завершающем этапе.

Все попытки Викентия Павловича тенью отца Гамлета удалиться с Сиреневой поляны под руку с окаменевшей от страха спутницей он решительно пресёк жестом Командора. Удерживать глубоко законспирированную пенсионерку с собачкой на поводке не пришлось, скорее наоборот – труднее было бы от неё избавиться.

Сам Пётр Ефимович склонился над телом. Коротенькая блузка макового цвета на девушке не была расстёгнута, молния на белой юбке не потревожена. Кокетливые носочки под тон блузки и белые кроссовки венчали это ещё с утра горячее тело. Подошва обуви была испачкана грязью с зелёными прожилками травы. Видимо, пытаясь освободить руки от липкой ленты, Марина отчаянно упиралась кроссовками в землю. Банан во рту девушки уже утратил свой живой вид и выглядел очень неуместно. С таким орудием преступления Бессмертный сталкивался впервые и непроизвольно ловил себя на мысли выбросить оный вон, дабы трагедия не выглядела фарсом и глумлением над человеческой сущностью.

При звуке мотора приближающейся машины вся троица поодаль от трупа насторожилась и приняла позы истуканов. Пётр Ефимович встретил опергруппу, проводил к трупу и сразу же направился к выгружавшим носилки из белоснежной «газели» санитарам. Потеряв бдительность во время этого процесса, он выпустил из вида атаковавшую свидетелей Алису. В высоких шпильках на босу ногу она принялась «долбить» человеческое сознание, взывая к общественному долгу.

Оперативник Валентин Валентинович Пекшин призывным жестом вернул Бессмертного к месту преступления. И первый его вопрос к следователю прокуратуры был более, чем естественным:

– Ефимыч, ты как здесь первый? От кого узнал?

Тот неопределённо махнул рукой в сторону города и передающим ключом «отстучал» в телеграфном стиле:

– Из альтернативных источников. Это труп Марины Дробышевой, единственной дочери владельца сети «Медяк» в городе. Она – гимназистка со всеми вытекающими отсюда поведенческими признаками: напыщенна, легкомысленна, из тех, кто считает себя венцом природы.

Пекшин оживился и начал строить версии в свойственной ему манере бывшего комсомольского функционера словами:

– Слушай, а не просматривается ли здесь, так сказать, пролетарский след? Может, на ананасы денег не хватило. А? И это первая жертва пробуждающихся общественных масс?

Пётр Ефимович по-братски потёр испачканный дешёвой губной помадой примятый воротничок рубашки опера и снисходительно заметил:

– Ага, конечно! Ты всё мыслишь категориями марксизма-ленинизма! Экспроприации не было – сумка не тронута, сережки на месте, кулон как блестел очищенным тазом на груди, так и блестит. Никакой классовой борьбы в виде затянутого на шее пионерского галстука. Ни следов насилия, ни крови, ни рванных ран!

Пекшин с трудом оторвал взгляд от трупа и пойманным на краже золотого портсигара пижоном изрёк:

– Не скажи, Ефимыч. Кстати, именно то, что она не подверглась сексуальному насилию и не ограблена, отлично укладывается в мою версию. У неё украли жизнь не из корысти и взыгравшего либидо, а во имя чего-то… Кстати, борьба с олигархами – в наши дни тренд модный. Лишь бы не сдулся от чинопочитания, как проткнутый сучком воздушный шарик. Кстати, антиглобалисты вовсю «кошмарят» европейский бизнес. Так что встретимся на баррикадах!

С интонацией читающего рабкоровскую заметку в газете «Искра» гниющего в окопах солдатика тот ответил:

– Истинно так, а дерябинцы станут передовым отрядом пролетариата в выворачивании булыжников из мостовых! Порезвились, и ладно. Давай к делу! Подтяни своих, опроси свидетелей, пока не разбежались. В общем, всё как обычно. Да, личная просьба: разреши Дим Димычу на девочку посмотреть…

Пекшин не без удивления кивнул и обратился к склонившемуся над трупом судмедэксперту Кошкину с искательным вопросом:

– Ну, что скажите, Борис Петрович?

Кошкин по-рысьи сверкнул глазами, пригладил вставшие торчком усы и отозвался на обращённый к нему вопрос словами:

– Предварительный осмотр тела, как предварительные ласки: нежное касание, осторожный присмотр и так далее, и тому подобное. Акт о вскрытии дня через два. А так могу сказать – не смогла дышать. Рот бананом забит, нос намертво простужен. На скотче отпечатков пальцев нет, потожировые отсутствуют. Банан тоже ничего не даст, разве только утолить легкий голод. Шутка! Да, оный можно спокойно выбросить – как вещдок долго не протянет.

Тин Тиныч сопроводил остывающее тело в санитарную «газель» и вернулся к месту преступления. Молодой опер Лёша Веснин с энтузиазмом штурмующего Казбек альпиниста снимал показания со свидетелей. Точнее, с двух. С дамочкой неопределённого возраста в лохматом парике уединился в машине Бессмертный, прихватив с собой пятилетнюю собачку – они представлялись ему наиболее перспективными в сборе «груздей» в мыслительный «туесок» для Дим Димыча.

Алиса Ковалёва с кошачьей грацией примостилась на заднем сидении автомобиля и, что-то мурлыча себе под нос, набирала текст уже насыщенного реальной плотью шедевра в «ноуте». Дама с собачкой не обманули ожиданий следователя дерябинской прокураты. Во-первых, Софья Марковна и Артос оказались первыми на месте преступления. Во-вторых, её покойный муж Макар был совладельцем продуктовой империи Дробышева. И в-третьих, они слышали преступника, который голосом дающего обет богу монаха произнёс над трупом: «Ну вот, начало положено!». Перед тем, как слиться с прикрывшими безжизненное тело кустами.

Пекшин трудолюбивым муравьём собрал улики в оккупированных улитками кустах: макового цвета сумку, лежавший недалеко от тела аляповатый смартфон, солнцезащитные очки таких размеров, что способны были не только защитить от света, но и скрыть самые скверные мысли. Упаковав в пакет также образцы почвы и надломленную, если повезет, преступником веточку над девичьим телом, опер расположился в машине для написания протокола с места происшествия. Не прошло и получаса, как к нему присоединился Веснин с досадливым видом вскрывшего пустой сейф «медвежатника». Лёша тронул за плечо увлекшегося писаниной коллегу и с горечью утратившего статус неприкосновенности депутата доложил:

– Этот Викентий Павлович со своей юной практиканткой ничего не видели, ничего не знают. Услышали истеричный лай собаки, заполошные женские вопли и выскочили на полянку. Так сказать, к занавесу. Что они вообще в лесополосе делали в это обеденное время, я по видимым причинам спрашивать не стал. Практикантку до сих пор трясёт, рубашка архивариуса сильно помята, значит, что?

Тин Тиныч рассеяно кивнул, не оценив по достоинству сексуальную опытность молодого опера. Казённая машина размеренно тронулась из лесополосы в город.

Уже смеркалось, когда Пётр Ефимович вернулся в Дерябино. По дороге Бессмертный по-цыгански тасовал свои мысли, останавливаясь по очереди то на одной, то на другой. Причастность Софьи Марковны к убийству поначалу казалась ему сродни бреду, но с учётом деловых отношений супруга с отцом погибшей – не очень. Добровольно ли ушёл из жизни её муж, Макар? Может это месть за отлучение от райских кущей! И банан тогда более, чем уместен. «Типа» – подавитесь моей долей! Во всяком случае, впихнутая в горло жертвы экзотическая ягода наводит на такие размышления. С другой стороны – кто ходит на преступление с собачкой? Ну, могла увязаться за хозяйкой без ведома в силу своей врождённой преданности. И про мужской голос Софья Марковна могла соврать, дабы отвести от себя подозрения – как-то уж очень вовремя для неё он раздался.

Хотя следователь прокуратуры и сам интуитивно чувствовал – Сиреневая поляна застыла в ожидании других девичьих тел. И постановочный характер преступления никак не соответствовал мировоззрению Софьи Марковны, которая была реалисткой до кончиков поражённых артритом пальцев, не признавала театральных пьес из-за оторванности оных от почвы и не смотрела фильмов о том, чего никогда не было и никогда не будет. Кроме того, она не выносила сериалы, а фраза убийцы недвусмысленно намекала на многослойное банановое продолжение. Всё это поведала ему сама дамочка в лохматом парике под утвердительный лай остриженной наголо собачки.