В окопах времени - Борис Орлов

— Так возьмите орудия! Ларибуазье, вы — начальник артиллерии, командуйте же, черт побери! Выставьте сто пушек, двести пушек и остановите это… это… — не найдя слов, он умолк и, засунув руку за борт сюртука, принялся шагать по избе, где разместился его штаб.

Своим титаническим умом он пытался понять: где он ошибся? Поход на Россию был задуман и рассчитан верно. Несмотря на мелкие ошибки и недочеты, все шло по плану кампании, и вдруг…

Его размышления прервал гром орудийных выстрелов и грохот разрывов. В избу влетел худощавый и смуглый командир конных егерей Старой гвардии генерал Гюйо.

— Сир, — в голосе генерала звучали истерические нотки. — Вы должны немедленно покинуть это место. К деревне движутся русские кирасиры и… — Гюйо, как и другие, запнулся, не имея ни малейшего понятия о том, как назвать это чудо-оружие — эти самоходные пушки!

Точно в подтверждение его слов загрохотало совсем рядом, и в узенькое, подслеповатое оконце Бонапарт увидел, как рушится соседний дом.

— Скорее, сир! — Гюйо не уходил, хотя было видно, что он близок к панике. — Скорее! Ваши верные егеря ждут вас!

Наполеон поспешил к выходу. Двое мамелюков подвели к нему его белого Араба, помогли взобраться в седло. Егеря личного конвоя сомкнулись вокруг императора, и кортеж взял с места в галоп. Бонапарт оглянулся. В деревне уже шел бой. Гренадеры Старой гвардии во главе с генералом Кюриалем встали, перегораживая единственную улицу деревни. Внезапно раздался оглушительный рев, крайняя изба вздрогнула и стала медленно, точно во сне, разваливаться на отдельные бревна. Из руин дома показалось нечто, страшное и беспощадное, как сама война. Гренадеры дали залп, другой, но нечто не обратило на них никакого внимания. Зарокотала заполошная стрекотня выстрелов, и «старые ворчуны» начали падать как подкошенные. Но недаром это была Старая гвардия. Невзирая на невероятные потери, гренадеры попытались пойти врукопашную. Нескольким из них удалось добежать до непонятной повозки, и они самозабвенно принялись тыкать в нее штыками. Как и ожидал император Франции, это не произвело никакого эффекта. Но судьба его гренадеров, лучших солдат подлунного мира, так и осталась для Наполеона невыясненной. Наперерез егерям вылетело другое бесколесое чудовище и замерло, перегораживая дорогу. Рядом с ним остановилась небольшая четырехколесная повозка, размерами чуть поменьше обычного парижского фиакра. Вот только лошадей в нее впряжено не было…

Сидевшие наверху бесколесного кошмара солдаты вскинули короткие ружья с непонятными штуками посредине, и один из них, подняв руку, крикнул:

— Эй, фрицы, хенде хох!

— Мой бог, они что, считают нас вюртембержцами или саксонцами? — простонал кто-то из егерей.

— Хенде хох, суки! — повторил солдат, и его жест не оставлял сомнений в том, что именно произойдет, если кто-нибудь сделает вид, что не понял команды. Точно в подтверждение его товарищ поднял свое оружие, направил вверх, и оно разразилось целой серией выстрелов. Подавая другим пример, император вытащил из ножен саблю, бросил на землю и медленно поднял руки…

14.00. Леса близ Рязани. 14.12.1237.

Сводный отряд из казачьего и егерского полков под командой полковника Первуновского, вместе с приданной ему батареей из двенадцати единорогов еще полчаса назад спешил на соединение с Русской армией по Старой Смоленской дороге, но, завернув за угол леса, вся колонна попала в туман, да такой густой, что двигаться пришлось чуть ли не на ощупь. Слава Богу, через час тот развеялся, но вот дорога куда-то запропала. Люди оказались в густом лесу.

— Эх, черт, заблудились. Корнет! Пошлите разъезд, пусть разузнают дорогу.

— Привал. Пока не разузнают дорогу — дадим отдохнуть лошадям. Да и нам перекусить не мешало бы.

Солдаты принялись за приготовление пищи, радуясь неожиданной передышке…

16.00. Рязань. 14.12.1237.

— Князь наш погиб! Вместе со всей дружиной!

Эта весть в мгновение ока облетела всю Рязань. Взбудораженные тяжелой вестью горожане собрались на площади перед Детинцем. Вопрос о том, биться или не биться — не стоял. Неведомых поганинов должно было отогнать от стен города, отстоять семьи и дома. Жители лихорадочно готовились к бою: таскали на стены камни и бревна, подносили дрова к котлам, в которых должны были кипятить воду и смолу, привечать ворога. Городские кузнецы торопливо ковали наконечники стрел, наконечники рогатин, точили топоры и редкие мечи. Только вот биться было почти некому — большой полк полег вместе с князем Юрием. Орда монголов под предводительством проклятущего Батыя всех положила. Но жители города сдаваться не собирались.

18.00. Леса под Рязанью. 14.12.1237.

— Господин полковник! Разведка вернулась! С ними местный.

— Сам вижу. А что это с ним такое?

Полковник Первуновский с удивлением смотрел на невысокого израненного человека в изодранной кольчуге.

— Ты кто таков, братец?

— Гридень я, князя Юрия Рязанского. Карась Шестаков.

Казаки удивленно переглянулись. Гридень?

— Господа, господа! Обождите! Позвольте мне!

Вперед протолкался князь Петров.

— Родственник мой, советник Татищев, историей государства Российского увлекался. Ну и я вместе с ним. Милейший, вы с битвы?

— Ой, княже… Никто не уцелел. Тугары проклятые всех посекли. Их — тьмя несчитаная, а нас — горстка. Бились храбро, но сила солому ломит. Да и коварны они, аки нелюди…

— До Рязани далеко?

— Да верст, почитай, с десяток, если на восход идти…

— Раненого — в обоз. По коням!..

09.00. Рязань. 15.12.123 7.

Утром, едва рассвело, с дубовых стен города раздался протяжный крик:

— Поганые! Поганые! Идут!

Из окружавшего Рязань леса одна за одной выезжали татарские сотни, топча белый снег, превращая его множеством копыт в грязное месиво. Кто-то из отроков испуганно произнес:

— Ой! Сколько их, дядька… Осилим ли?

— А коли не осилим, так мертвые сраму не имут! Понял?!

— Понял, дядька…

Внезапно с западной стены закричали:

— Смотрите, смотрите!

К стенам города приближалась стройная колонна высоченных воинов в невиданных доселе расшитых золотом корзнах на огромных конях. Следом за конниками спешил пеший отряд в долгополых одинаковых серых охабнях с короткими копьями за спиной. И в самом конце четверки лошадей тащили черные трубы на высоких колесах. Отряд быстро обогнул город и выстроился прямо на пути Орды. Квадрат пешцев ощетинился невиданными копьями, стал широкой стеной конный отряд. Вперед выкатили трубы на колесах. Все застыли в ожидании атаки…

10.00. Рязань. 15.12.1237.

— Господин полковник! Отряд к бою готов!

— Артиллерии — огонь плутонгами без команды. Первому плутонгу — картечь, второму — бить гранатами по дальним! Пехоте — держать каре. Стрелять только наверняка. Мы — ждем. Вопросы?

— Никак нет, господин полковник!

— С Богом, господа!

Дымились тонкими струйками фитили единорогов. Артиллерия ждала команды. Застыли пехотинцы в ожидании атаки. Казаки еще и еще раз проверяли свои пистолеты и карабины. Наконец со стороны монгол донесся гнусавый звук трубы, тут же прерванный чистым серебряным голосом горна.

— Приготовиться…

Громкий вопль «Уррагх!» донесся со стороны Орды, и вот уже нестройной стеной, вначале медленно, а потом все быстрее и быстрее набирая скорость, всадники рванулись к небольшому отряду…

— Пали!

Слаженно рявкнули единороги, враз выбросив снопы картечи. С визгом массивные пули врезались в плотную стену врага, проделав широкие просеки в их рядах. Вопль ужаса раздался оттуда. В задних рядах взметнулись фонтаны разрывов. Пушки пробанива-ли снегом, и через несколько мгновений залп ударил вновь, а затем еще раз. Все пространство перед ними было завалено мертвецами и ранеными. Сотни корчащихся врагов в ужасе призывали небеса, но страшные огнедышащие чудовища ревели вновь и вновь. Те, кто успел приблизиться, попали под слаженный залп пехотного каре. Это было не менее жутко, чем пушечный огонь. Перед отрядом Первуновского татары громоздились кучей. Жуткая мешанина человечины, бьющихся лошадей, таскающих по снегу вывернутые внутренности… Из-за пролитой крови не было видно, как начал таять снег. Татары попятились…

— Артиллерии: всем плутонгам — огонь гранатами!

Замолкшие было орудия заговорили вновь, разнося взрывами в клочья шатры, установленные на холме возле леса. Взрыв разнес на куски группу пестро и пышно одетых татар возле самого богатого шатра. Тут же вопль ужаса раздался со стороны татарского войска…