Эратийские хроники. Темный гном (СИ) - Денис Лукашевич

- Добро пожаловать в Ведьмин Овраг! Не балуй и тогда, может быть, мы и не встретимся, Питер Граверс из Торнака.

- А медь же ж!

- Вали давай! - нахмурил брови Гурдел и стал настойчиво подталкивать цверга здоровенной лапой к воротам. - Давай-давай, пока я не начал разбираться, в каком-таком месте валяются бесхозные золотые!

Шмиттельварденгроу почел за лучшее не спорить, лишь пообещал при удобном случае проклясть наглого тролля.

Эратийские города никогда не отличались чистотой и опрятностью, а та глушь, которой был Ведьмин Яр, и в помине не ведала о таких понятиях. В грязи и помоях, сплошным слоем покрывавших кривые улочки, копошились ленивые свиньи, а чумазые ребятишки в лохмотьях и обносках увлеченно гонялись друг за другом, перекидываясь комками жирной грязи или кое-чем еще похуже. Вторые, а иногда и третьи этажи нависали над улицами, поддерживаемые хлипкими брусьями. Прохожие протискивались по узким улицам, переругиваясь друг с другом и пинками разгоняя подвернувшихся под ноги свиней и детей.

Шмиттельварденгроу увлеченно работал локтями, расталкивая горожан, когда раздался звук кавалерийского рожка и все тут же прыснули в стороны, увлекая за собой и цверга. Кавалькада баронских дружинников на огромных рыцарских лошадях проскакала по улице, разбрызгивая грязь. Жирный плотный ком грязи прилетел прямо в физиономию карлика. Гном, все еще ослепленный клейкой массой, бросил черное проклятие вслед конникам, которое обязательно исполнится. Не сегодня, так завтра у одной из лошадей распухнет сустав или воин неожиданно упадет и сломает ногу. Цверги всегда славились своими проклятиями – еще одна причина, по которой их ненавидели все вокруг. Отплевавшись и кое-как очистившись, удостоив уничижительного взглядом потешающихся над ним ребятишек, он поплелся дальше, изрыгая ругательства в два раза чаще, чем раньше.

Шмиттельварденгроу.5-8

5.

Джеремия Глазастый был типичным гоблином, гоблином вульгарис, если по-ученому, но отличительная черта у него все-таки имелась: большие навыкате глаза, из-за которых он и получил свое прозвище. Как и большинство его собратьев, начинал Глазастик с мелкого воровства, но однажды он стал свидетелем того, как его подельники познакомились с «пеньковой тетушкой» на небольшой, но тогда весьма многолюдной площади Ведьминого Яра. Событие сие сильно изменило Джеремия и заставило его заняться более законопослушным ремеслом.

Глазастый стал торговцем и скупщиком краденого, что, в общем-то, типично для большинства поумневших с возрастом гоблинов.

Он отмывал от крови дорогие драгоценности и старил с помощью простенькой магии фальшивые монеты, давал в залог и выбивал долги, продавал и покупал все, до чего могли дотянуться его цепкие пальцы. Вскоре дела пошли в гору. Гоблин приобрел небольшую лавку, подмял под себя воровское подполье Ведьминого Яра, завязал связи с самим бароном, который оказался весьма беспринципным типом и покровительствовал Джеремие за определенную долю доходов. Но гоблину всего этого было мало.

Глазастик был жаден и хотел еще большей власти и денег. Уже много лет он лелеял тайный план по расширению влияния на соседние баронства. А там можно было подготовить плацдарм для выхода на короля, заиметь дворянское звание, замок и собственные земли с трудолюбивыми крестьянами, работающими на доброго ушастого сюзерена. Но перед ним стояло одно «но». Деньги. Вернее, большие деньги. Что еще правильнее, ОЧЕНЬ большие деньги, коих во всей Левадии, включая и казну барона, по традиции пустую, и в помине не водилось.

По меркам Ведьминого Яра Джеремия был очень богат, но все эти богатства ничего не стоили, скажем, в столице Эратии, златоглавом Торгмаре. Глазастику требовался крепкий финансовый тыл. И, как это всегда случается, выход нашелся совершенно неожиданно.

Некоторое время назад Глазастик познакомился с цвергом с труднопроизносимым именем, которое гоблин так и не сумел запомнить. А, как всем известно, цверги питают неуемную страсть к накопительству, отчего многие из них после Темных войн стали объектом охоты всевозможных авантюристов. Закончилось это плачевно: цвергов практически повывели, а сокровища оказались не столь обширны, как в рассказах перепивших трубадуров. Но Джеремия решил не выпускать его из виду. Постепенно гном стал испытывать некоторую долю доверия к гоблину, подпитываемую дешевой выпивкой. Так как бородач крайне редко покидал свою пещеру, то Джеремия воспользовался этим предлогом, чтобы подсылать к нему своего племянника Джарвуса, подающего большие надежды. Племянничек оказался ловким малым и подтвердил догадки предприимчивого родственника: пещера цверга была напичкана ловушками, и в ней имелся тайник.

И в один прекрасный день гном как всегда упился до невменяемого состояния, и племянник со своими друзьями по-быстрому обчистили пещеру. Хотя чуть не произошла накладка: цверг обладал закаленным организмом — выпитого оказалось недостаточно для продолжительного забытья. Очнулся он в тот щекотливый момент, когда гоблины еще не скрылись с награбленным. Хотя это тоже оказалось на руку Глазастику. Джарвус рассказал, что в тайнике они нашли здоровенную заколдованную секиру, которую суеверные гоблины не решились трогать. Но Джеремия к предрассудкам своих малограмотных родственников относился скептически. Магия в его представлении была не опаснее молотка: тот ведь может и по голове стукнуть, но исключительно по воле разумного существа. Так и магия была не более чем инструментом, посложнее молотка, но тем не менее. К тому же, магические вещи стоили дорого во все времена. Конечно, для цверга не составит труда вычислить Джеремию, и он непременно заявится к нему за своим добром, может быть даже и с секирой. Но не зря же Глазастик прикармливал городскую стражу…

Лавка гоблина нашлась быстро. В грязном переулке, отходившем коротким аппендиксом от центральной улицы Яра, пронзавшей городок подобно стреле, направленной к баронской башне, спряталось нарочито скромное заведение с двусмысленным названием «Скупка и продажа», грубо выведенным на выцветшей вывеске. Шмиттельварденгроу хищно улыбнулся, оглянулся по сторонам и ударом ноги открыл дверь. Дверь неожиданно легко распахнулось, стукнулась об стену и с грохотом снова захлопнулась. Пробурчав под нос проклятье, цверг открыл ее уже аккуратнее.

Джеремия сидел за невысокой конторкой и что-то писал в толстый журнал учета доходов и расходов, поминутно поправляя сползавшие с огромного носа профессорские очки: у Глазастика было нормальное зрение, но он считал, что очки придают ему солидности. Цверг улыбнулся – он уже представлял, как будет вгонять линзы в выпученные буркалки. Джеремия мигнул в ответ пару раз, вцепившись длинные тонкими пальцами в страницы учетной книги.