Бездушная - Кира Стрельникова

Его пальцы крепко сжали розовый сосок, и она снова вздрогнула.

– Да, – ответила она по-прежнему бесстрастно. – Но я умею терпеть; хозяин иногда требовал, чтобы я молчала, что бы он со мной ни делал.

– Очень хорошо, – так же вкрадчиво произнес мужчина, его ладонь поползла ниже, к животу. – Раздвинь ноги, – приказал он.

Она послушно выполнила, и его пальцы уверенно скользнули в кудрявую поросль, погладив нежные складочки. Конечно, она была еще не готова, но это легко исправить. Реакции тела не подчиняются разуму, это мужчина знал отлично, и даже если у нее нет никаких чувств, это еще ничего не значит. Появятся. Уж он позаботится. Палец безошибочно нащупал мягкий бугорок, погладил его, и снова – едва заметная дрожь, прокатившаяся по телу девушки. Улыбка мужчины стала шире, палец продвинулся дальше, проникая внутрь узкого, тесного и горячего лона, а другая рука продолжала ласкать грудь – он мял и пощипывал сосок, пока тот не затвердел и не стал темно-розовым, похожим на крупную ягоду. Ее немедленно захотелось попробовать на вкус, прикусить зубами и услышать, как тоненько вскрикнет игрушка… Позже. Не сейчас.

Палец проник еще глубже и уперся в преграду – девушка не солгала, она действительно оставалась невинной, по крайней мере, в этом месте точно.

– М-м-м, как интерес-сно, – мурлыкнул мужчина, вынув палец и продолжив ласкать девушку. – Тебе нравится то, что я делаю? – требовательно спросил он, умело поглаживая мягкую плоть.

– Мне… приятно, господин, – чуть сбившись, ответила она, ее дыхание уже участилось, к удовольствию хозяина.

В его глазах вспыхнул предвкушающий огонек, мужчина отстранился и, ухватив ее за плечо, резко развернул. В глубине комнаты находились самые разнообразные приспособления, порой причудливые конструкции, явно предназначенные для развлечений на грани, – об этом говорили наручники и набор плеток и хлыстов на стене. А еще тут же стояла широкая кровать с кованым изголовьем, к которому очень удобно тоже привязывать или пристегивать…

– Сюда, – повелительно бросил мужчина и подвел девушку к узкому короткому столу между четырьмя столбиками.

На ближних из них внизу тоже виднелись наручники – видимо, для ног, как отстраненно подумала игрушка. У дальнего конца стола на одном уровне располагалась непонятная подставка, наверное, под голову, как опять же предположила девушка. Страха она не испытывала, как и других эмоций. У нее их просто не было. Все, что ей сейчас доступно, – это лишь ощущения тела. Мужчина между тем подвел ее вплотную, развернул лицом к конструкции и, надавив на шею, заставил лечь животом.

– Вытяни руки, – последовал очередной приказ, и игрушка послушно его выполнила.

В следующие мгновения ее запястья оказались пристегнуты к дальним столбикам, а подбородок устроился на той самой подставке. Для чего – она уже догадывалась. Впрочем, подобное ей было не впервой. Стол стоял немного под наклоном, так что ее попка оказалась поднята, и пола касались лишь кончики пальцев, а голова находилась ниже. Через минуту и на лодыжках защелкнулся прохладный металл, зафиксировав ее ноги широко раздвинутыми. Она оказалась полностью беспомощной и открытой и, будь обычной девушкой, наверное, испугалась бы и впала в панику от неизвестности и странных приготовлений. Но… Она ничего не чувствовала. Ничего.

Хозяин обошел стол и присел перед ней на корточки, ухватив темные волосы и намотав их на кулак, оттянул назад, так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и отчетливо произнес:

– Я хочу, чтобы ты молчала, что бы я ни делал. Ни звука, иначе за каждый лишний стон будет наказание. Поняла? – Он чуть прищурился, сжав волосы сильнее, наслаждаясь своей властью над беспомощной игрушкой.

– Поняла, господин, – отозвалась девушка, принимая правила игры.

Ей не впервой было сдерживаться, такие приказы она получала часто в прошлой жизни. Нынешняя, судя по всему, не сильно будет отличаться, и это… приносило определенную уверенность в завтрашнем дне. Девушка посчитала, что это хорошо – не придется заново подстраиваться под обстоятельства и учить новые правила.

Мужчина, отпустив ее, медленно обошел вокруг стола, разглядывая нагое тело, снова провел хлыстом по спине, где алел след от предыдущего удара, и лениво улыбнулся. Он мог делать с ней все, что ему захочется, и она будет покорно выполнять. Осознание этой простой истины наполнило его пьянящим ощущением вседозволенности, предвкушением и нетерпением. О, как же долго у него не было таких игрушек! Приходилось быть очень осторожным и сдерживаться – обычные девушки долго не выдерживали, а слишком частые смерти привлекли бы ненужное внимание. Приходилось отпускать, наигравшись, тайком переправлять, безвольных, сломленных, в караваны торговцев, проходивших через Феир: дальше уже их судьба мужчину не заботила. Теперь же… Она в его полном распоряжении, бессрочно, и никто не отнимет. Никто не хватится, никому она не сможет рассказать, пока не спросят, – а даже если спросят, он научит, как она должна отвечать. И не ослушается.

Мужчина облизнулся, потом взмахнул хлыстом, и первую отметину перечеркнул второй красный след, а игрушка лишь дернулась беспомощно в путах, зазвенев наручниками. И ни звука. Что ж… Он остановился сзади, рассматривая раскрытое кораллово-розовое лоно, влажно поблескивавшее в свете светильников. Словно ждавшее прикосновений, манившее своей беззащитностью и открытостью. Кончик хлыста приласкал поясницу, спустился дальше, между чуть раздвинутых ягодиц, и пощекотал нежную плоть. Реакция последовала сразу же – мышцы рефлекторно сжались, девушка напряглась. Тихонько хмыкнув, мужчина убрал хлыст, присел на корточки и снова провел большим пальцем, мягко надавливая, раздвигая, массируя чувствительный бугорок. Бедра девушки дернулись навстречу, она задышала чаще, но по-прежнему оставалась молчаливой, к удовлетворению хозяина. Пока он не хотел слышать ее голос…

Складочки увлажнились, отчего на его губах появилась довольная усмешка, и палец скользнул дальше, внутрь, растягивая тугие мышцы. Он не мог видеть лицо девушки, но был уверен, ее зрачки сейчас резко расширились, а рот приоткрылся. Ничего, он еще успеет насмотреться на ее лицо, а проверить, как она владеет своим ротиком, – и подавно. Не стоило смешивать все грани удовольствия в одну кучу, о, нет, не стоило. Он хотел насладиться сполна, неторопливо, вкусить каждый оттенок отдельно. Мужчина вытащил палец, облизнул его и зажмурился: восхитительный тонкий вкус, чуть терпкий, сладковатый. Раздвинув мягкие лепестки, он наклонился и провел языком, собирая выступившую влагу, смакуя и наслаждаясь. Девушка снова дернулась, бедра подались навстречу – значит, такая ласка ей тоже знакома, видимо, прежний хозяин баловал. Чуть сморщившись от собственных мыслей – думать о том, что этого тела касались другие руки и губы, было неприятно, – он на мгновение замер. Сейчас она принадлежала ему, полностью, и никакой другой мужчина не коснется ее! Только если он разрешит.

Губы плотно прижались к ароматному лону, он слегка втянул трепещущий кусочек плоти, поиграл языком, и его палец снова проник в игрушку, глубоко, почти до самой невидимой преграды. Девушка задрожала под его руками, и ладонь хозяина сильно сжала ее ягодицу, а зубы слегка прикусили горячий бугорок. От собственных действий возбуждение плеснуло в кровь жаром, прилило к низу живота, заставив член моментально закаменеть. А от девушки вдруг донесся едва слышный, невнятный всхлип, и мужчина возликовал: вот оно! Наконец-то… Он отстранился, выпрямился, и хлыст моментально оказался в его руке. Облизнув губы, хозяин мягко провел по гладкой спине, уже покрывшейся испариной, и негромко проговорил:

– Я же просил молчать, сладкая. Непослушная девчонка! – Он вскинул руку, раздался свист воздуха, и третья полоса легла на мраморную кожу, ярко алея на ней, как клеймо.

Она выгнулась в своих оковах, снова молча, и мужчина понял: ему подарили идеальную игрушку. Его собственное дыхание сбилось, мышцы скрутились в тугой горячий узел, от вспыхнувшего желания обладать этой покорной девочкой, попавшей к нему в руки, сознание мутилось, оставляя только чистые инстинкты. Подчинить. Ворваться в эту узкую, жаркую плоть, вбиваться в нее, пока она не сорвется и не закричит под его руками, не забьется от наслаждения – или боли. Это уж как он сам решит. А может, от того и другого. Мужчина резко выдохнул, положил хлыст рядом и подошел вплотную. Чуть спустил штаны, освобождая напряженный до боли член, прижался к влажной, ждавшей его плоти и наклонился, не торопясь проникать, растягивая это мучительное ожидание. Его ладони легли на спину девушки, неторопливо провели вниз, до тонкой талии, и замерли на упругой попке.

Хозяин нагнулся еще ниже и скользнул языком по красному следу, с наслаждением ощущая, как напряглась под этой болезненной лаской игрушка, как сорвалось ее дыхание.