Закон отражения - Анна Клименко

Эта ночница была далеко не первой в практике трех ведьм, и потому Миральда могла позволить себе хранить относительное спокойствие. Конечно, болотные ночницы – опасны. Они хитры, прекрасные творцы иллюзий – да и Силу черпают отовсюду, в отличие от людей, которым доступна только магия, порождаемая природой вещей. Но самое главное оружие болотной ночницы – это мудрость, которую тварь впитывает из всего окружающего ее мира. Если вступить в переговоры с ночницей – она убедит в чем угодно, убаюкает, отвлечет – а потом и убьет. Или покусает, чтобы продолжить род. И, что ведь обидно – речи болотной ночницы не лживы. Наоборот, она всегда говорит правду – горькую, обидную, но правду – о жизни человеческой.

Поэтому болотных ночниц лучше не слушать. Сразу нанести удар, чтобы у них уже не возникло желания вести задушевные беседы…

Миральда еще раз осмотрела набор ингредиентов, откуда она будет черпать Силу: три кусочка черного обсидиана, на серебряной цепочке, на поясе – мешочек с толчеными лягушачьими косточками, рядом с ним – две птичьих лапки, связанных между собой алой шелковой нитью. Обычный набор для работы с огненной стихией. У сестер – такие же компоненты.

– Никаких разговоров, – напомнила она двум другим ведьмам. Ведь старшей так и полагается себя вести – чтобы не натворили глупостей.

– Мы помним, – скривилась Эсвендил, – пошли.

…Как и положено истинной болотной ночнице, эта поселилась в самом гиблом месте среди болот. Сырой воздух был напитан запахом гнили, к коему незаметно примешивался приторный запах разлагающейся плоти. Глорис поморщилась.

– Фу, какая гадость.

– Зато мы можем быть уверены, что идем в нужном направлении, – холодно усмехнулась Эсвендил. И похлопала по рукояти тяжелого охотничьего ножа, который с недавнего времени предпочитала брать с собой в подобные прогулки. Миральда, правда, так и не могла уяснить – зачем ведьме нужно оружие, но Эсвендил упрямо таскала нож с собой и отмалчивалась.

Миральда остановилась. Дальше начиналась топь, прикрытая сверху изумрудным ковром мха, посыпанная яркими бусинами клюквы. В просветах между черными, гниющими стволами виднелся островок, на макушке которого возвышалась небольшая хижина – жилище болотной ночницы.

Интересно, чем сейчас занята нелюдь? Спит? Ночницы на то и ночницы, чтобы день проводить в глубоком сне, а ночью выходить на охоту. Правда, бывали случаи, когда обстоятельства вынуждали нелюдь бродить днями, отчего они только свирепели.

– Ну, и как мы до нее доберемся? – подала голос Эсвендил, – по воздуху мы летать не умеем.

– У нее должны быть отнорки, – Миральда внимательно огляделась, – она ведь как-то появляется на краю болота!

– Тихо, – пальцы Глорис впились в ее плечо, – прислушайтесь.

Где-то плакал ребенок.

– Интересно, это иллюзия или нет? – только и пробормотала Миральда.

И вдруг… На самом краю зрения, среди зеленых кустов, мелькнула беленькая рубашонка.

Может быть, и вправду на болотах чей-то ребенок, которого ночница заманивает иллюзией?

Хотя, быть может, и наоборот – как раз их заманивают иллюзией ребенка.

– Будьте осторожны, – только и сказала ведьма, – очень…

И громко крикнула мелькающему белому пятнышку:

– Эй!!! Эй, иди к нам! Мы не сделаем тебе ничего плохого! Там болота, осторожнее!

Ребенок остановился и прекратил плакать. Затем…

– Мама! Мама, ты где?!!

– Он… настоящий? – беззвучно прошептала Глорис.

– Не знаю… не уверена.

– И что, мы и дальше будем вот так стоять?

Миральда, прищурившись, до рези в глазах вглядывалась туда, где белела рубаха. Крикнула еще раз:

– Иди сюда! Мы отведем тебя к маме!!! Не бойся!

Ей ответило эхо. Откуда эхо на болоте?..

Внезапно ребенок вскрикнул – и бросился вперед. Прямиком в ледяную бездну трясины.

Миральде показалось, что еще немного – и она сама лишится рассудка. Теперь дитя кричало – но уже от ужаса, в то время как его щуплое тело заглатывала ненасытное чрево болот.

– Неет! – она рванулась вперед, сквозь колючки, раздирая в кровь руки.

Белое пятно уже почти скрылось под зеленым покровом, худенькие ручки беспомощно молотили по выступившей черной жиже.

– Только не дергайся! – крикнула Миральда.

Она была уже совсем близко. Она уже видела бледное, перекошенное от страха личико, слипшиеся от пота и грязи кудряшки… Ребенку могло быть лет пять от силы… Как он попал на болота?!!

На бегу Миральда подхватила какую-то палку. Сейчас… сейчас… она должна успеть!

И вдруг все исчезло.

Ребенка больше не было. И даже не было видно, чтобы кто-нибудь барахтался в топи.

Миральда резко остановилась; ее бросило в пот. Значит, все-таки иллюзия… И теперь она одна, сестры, видимо, отстали.

Один на один с опасной тварью…

В воздухе снова разлился ощутимый запах гниющей плоти. Ведьма опустила глаза и невольно вскрикнула – под ногами, из-под прелых листьев выглядывал маленький человеческий череп. А еще – клок полотняной рубахи…

Где-то рядом хрустнула ветка. Миральда резко обернулась – никого. Только тонкие ветви кустарника еще шевелятся, словно кто-то только что прошел мимо, отодвинув их со своего пути.

…Ночницы любят нападать со спины.

Ведьма развернулась, резко приседая, уходя в сторону – и как раз вовремя: острые, как лезвия, когти вспороли воздух там, где за миг до этого была ее шея.

Белое лицо в синих прожилках.

Спутанные, сбившиеся в колтун черные волосы.

Глаза – нечеловеческие, полностью залитые чернотой, так похожие на два полированных кусочка черного обсидиана…

И разверзнутая пасть, усаженная иглами зубов.

…Болотная ночница.

Нелюдь заверещала – да так, что, казалось еще немного – и лопнут барабанные перепонки. Миральда, задыхаясь, отскочила назад, восстанавливая дистанцию, одновременно обращаясь к Силе, запертой в ее обсидиановом ожерелье, костях лягушек и птичьих лапках. Огненные стрелы магии пронзили руки, ища выход; два слепяще-белых потока ударили в грудь ночнице, отбрасывая ее назад.

А из зелени кустов, навстречу распластавшемуся в воздухе телу нелюди рванулись еще потоки Силы, разрывая ночницу пополам.

… Эсвендил потрогала носком сапожка замершую верхнюю часть тела твари.

– Уфф… Ты заставила нас побегать, Миральда. Едва успели.

– Да уж, – Глорис усмехнулась, – но ты все равно молодец.

Миральда прислонилась спиной к черному стволу. Отчего-то ее мутило, перед глазами прыгали цветные пятнышки.

– Я думала… ребенок настоящий.

И невольно бросила взгляд туда, где из-под прелых листьев выглядывал детский череп. Проклятая нелюдь…

Эсвендил поморщилась.

– Всего лишь иллюзия, сестра.

И, пнув носком сапожка начавшее стремительно разлагаться тело ночницы, поинтересовалась:

– Ну что, будем брать это в деревню?

Разумеется, молчаливое свидетельство своих ведьмовских подвигов они оставили в лесу. Пройдет еще немного времени, и то, что было ночницей, рассыплется в прах, вернется в лоно Атхены, Матери-Земли, – и ничто не будет напоминать о том, что когда-то среди болот жила опасная тварь… Разве что только человеческие кости, оставшиеся после ее пиршеств.

Ведьмы вернулись в деревню грязные и усталые, прошествовали сквозь сбившиеся в кучу избы, ловя на себе неприязненно-недоумевающие взгляды женщин, и с гордо поднятыми головами скрылись в своей развалюхе.

Глорис, не раздеваясь, растянулась на тюфяке.

– Уфф… Мне кажется, наши таланты здесь не оценят.

И подмигнула Эсвендил. Та лишь пожала плечами.

– А ты никак ожидала, что тебя здесь примут с распростертыми объятиями?

Младшая открыла было рот, чтобы ответить – но как раз в этот миг в дверь осторожно постучали.

Миральда хлопнула себя рукой по лбу. Шенти! Как она могла забыть? Да и сестрички тоже хороши… А солнце уже висело над самым краем мира, аккуратный малиновый шарик, закутанный в легкий пух облаков.

– Это, я полагаю, наша страдалица? – недовольно пробурчала Глорис, неохотно поднимаясь с тюфяка, – ну, что ты, Миральда, замерла, как колода? Открывай. Делать нечего.

– Мы управимся быстро, – заверила Эсвендил, – ночницу-то убили.

Миральда отворила дверь, но – на пороге увидела отнюдь не Шенти, а здоровенного детину в не очень грязной рубахе и темно-синих шароварах, что должно было быть роскошью для этих мест. Его темные глаза двумя буравчиками впились в лицо Миральды, затем взгляд быстро переместился на Эсвендил и Глорис.

– Эээ, – промычал он неуверенно, – отец прислал узнать, как вы тут устроились и не нужно ли чего?

Ведьма, прищурившись, разглядывала парня – и, наконец, пришла к выводу, что лицо у него довольно приятное, только лоб малость низковат, что могло служить признаком отсутствия возвышенных мыслей.

– Ты сын Мареса? – она приветливо улыбнулась. Улыбка эта, как солнечный луч в воде, расплескалась на лице нежданного гостя, он улыбнулся в ответ – и показался ведьме очень милым.