Росские зори - Михаил Павлович Маношкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, устав от непривычных мыслей, он лег рядом с Астой. Сестра вздрогнула, открыла глаза, но, узнав брата, успокоилась. Он заботливо укрыл ее плащом. Отныне он заменял ей мать, отца, братьев и сестер.
На войлоке под плащом было тепло и уютно. Засыпая, Фалей подумал, что это воевода Добромил позаботился об их ночлеге, и что россы добры…
Днем, когда обоз был в пути, на краю поля в стороне полуденного солнца показались сотни две всадников. Фалей узнал в них готов. Так вот они уже где! Готы — это мощный наступательный союз германских племен, одержимых одним желанием — сокрушить любое препятствие на своем пути. Суровые гиперборейцы[17] не знали ни боли, ни жалости в своем стремлении нападать, преследовать и подчинять.
Готы несколько минут стояли на месте, разглядывая россов, потом разом пришли в движение, образовав на ходу линию всадников.
У россов тоже всё оживилось. Задние повозки подтягивались, образуя два ряда. Россы вооружились и приготовились к битве, сомкнувшись в тесный строй конных бойцов. «Неплохо», — одобрил Фалей.
Подскакал воевода, осадил коня, заметив, что эллин хочет что-то сказать.
— Это готы! — сказал Фалей.
— Почему ты уверен, что они? — сурово спросил воевода.
— Наш легион сталкивался с ними на Истре!
Приблизившись, готские всадники выпустили по нескольку стрел. Россы ответили им. Готы повернули назад, скрылись из вида.
— Это дальняя разведка, — предупредил эллин. — Дай мне меч!
— Что ты будешь делать, когда получишь его?
— То же, что и твои воины!
— Но они не получают жалования, и ты не получишь.
— Ты подарил мне свободу и жизнь, вернул сестру, пощадил эллинских женщин и моих соотечественников-македонцев — я, Фалей, сын Стратоника, клянусь: твое дело — мое дело, твои враги — мои враги, твое горе — мое горе!
Обоз продолжал движение, слева от него теперь ехал сильный отряд росских воинов.
— Меч, доспехи и коня Фалею, сыну Стратоника! — прогремел голос воеводы.
Фалей принял меч, извлек из ножен, вложил снова, потом, облачившись в свои прежние доспехи, пристегнул меч, вскочил в седло и присоединился к свите воеводы. Лавр Добромил, глядя на ромея, улыбнулся и тронул коня.
Готы показались еще раз, но приблизиться к россам не решились, а потом скрылись в стороне полуденного солнца.
В тот же день россы встретили эллинских купцов. Их суда шли вниз по Данапру, за ними, на левом берегу, раскинулось сарматское кочевье.
Левобережная степь — края сарматов[18]. Здесь вольно паслись их табуны и стада. Между Данапром и Ра[19] не было никого, кроме сарматов, но длинные сарматские копья и мечи доставали отсюда до Истра и Рифейских гор. Земля не раз гудела от топота тяжеловооруженной сарматской конницы — даже скифы уступили ей путь…
Оживленно перекликаясь, степняки спешили к реке. За добычей они, случалось, отправлялись в дальние походы, а эта была рядом, они были не прочь завладеть кораблями и обозом, но для этого им понадобилось бы целое войско. Эллинов на воде взять не просто, еще труднее добраться до россов, и степнякам невольно приходилось укрощать свою алчность.
Сарматы нередко снаряжали свои летучие конные отряды за добычей в росские земли, хотя лесные края не очень-то радовали степняков. В лесах россы видят и слышат так же хорошо, как сарматы в степи. Едва степняки появлялись на росских окраинах, россы зажигали сигнальные костры и уходили в глушь лесов, оставляя на пути у врага заслоны из своих воинов. Чем дальше заходили пришельцы, тем труднее давался им каждый шаг. Женщины и дети россов скрывались в недоступных лесных дебрях, а их воины не знали страха и били чужаков без пощады. В конце концов сарматы оставили в покое своих заречных соседей…
Когда обоз поравнялся с караваном, Лавр Добромил поднял руку — в знак мирных намерений. Весла опустились в воду, замедляя ход судов. Эллин на головном судне тоже поднял руку.
— Откуда идете? — загремел голос воеводы. — Куда? Кому принадлежит караван?
Он говорил по-росски, чтобы дружинники понимали, о чем шла речь, а Фалей повторял его слова на языке эллинов.
— Из земель, соседствующих с росскими! — ответили с корабля. — Направляемся в Танаис[20]. Караван принадлежит мне, Деметрию, сыну Аполлония! Кто ты?
— Я — воевода Лавр Добромил, возвращаюсь домой из-под Ольвии. Деметрий, сын Аполлония, есть ли у тебя люди одного с нами языка? Если есть, то отдай их мне!
Сарматы на берегу молча прислушивались к малопонятным для них переговорам.
— Я купил их, они принадлежат мне!
— То, что куплено раз, может быть куплено снова!
— Что даешь за них, Лавр Добромил?
— Есть кожи, меха, мед, хлеб. Что возьмешь?
— Мне нужны женщины!
— Даю коней, коров, овец!
— Мне нужны женщины!
