Месседж от покойника - Александр Грич

Я могу говорить, какие у нас были общие интересы. Во-первых, у моей компании «Изумрудные Луга» сегодня филиалы в пяти странах. У нас предприятие, как вы понимаете, имеет свою уникальную специфику. Раз открывшись где-нибудь, в любой точке земного шара, оно уже не закроется через год. Поэтому наш интерес к Грегу с первой встречи был естественен и понятен – речь шла об открытии нашего филиала в Польше.

И пусть вас не смущает, что я веду речь о том, что было двадцать лет назад, по нашим масштабам это сущие пустяки. И даже моих партнеров эта долгосрочность наших переговоров совершенно не смущает, потому что, зная Грега, мы верили: в странах, получивших независимость от СССР, пройдут трудности переходного периода, завершится дележ собственности и сфер влияния, войдут в правительство новые люди – и будет у нас филиал в Польше. А филиал – это… – Грейслин сделал паузу.

«Это – сотни миллионов долларов на десятки лет, причем без особых забот», – отметил про себя Олег.

– К тому же, – продолжал Грейслин, – Ставиский успел со своим греческим партнером открыть филиал в Греции. Так что целесообразность контактов была подтверждена.

– Что еще? – невозмутимо спросил Хопкинс, делая пометки в блокноте.

– Наше сотрудничество шло главным образом в области приобретения или продажи разного рода уникальных предметов искусства. Картин, скульптур, раритетов… Вы же обратили внимание, как много прекрасных произведений искусства в нашем парке, в музее, в мавзолеях… И даже это великолепное полотно «Распятие», которое вы видели («Надо же, уже сообщили, пока мы ехали», – отметил Олег), даже это полотно было спасено благодаря нашей корпорации.

– Это – благородный жест, – отметил Хопкинс.

– А что вы скажете о похищенном у вас антиохийском Потире? – неожиданно спросил Потемкин, до этого молча наблюдавший беседу со стороны. И отметил: «Ага… Глаза влево вверх. Сейчас будет вранье».

– Я не понимаю, какое антиохийская Чаша имеет отношение к убийству. – Эдвард Грейслин переводил взгляд с Потемкина на Хопкинса, как бы спрашивая у Хопкинса, стоит ли отвечть на бестактный вопрос его напарника. Но Хопкинс просто глядел на вице-президента, не мигая. И Грейслин продолжал не очень уверенно: – Этим занимается полиция. Они продвинулись довольно далеко, и, я уверен, доведут дело до конца.

– Какая именно полиция занимается делом – Лос-Анджелеса или Блемдэйла?

Грейслин покачал головой:

– Вы уже в курсе… Да, наш мемориальный парк находится на территории двух городов. Музей – на земле Блемдэйла. Они и работают.

– Должен вам сказать, – вступил снова в разговор Хопкинс, – что не только эти города здесь замешаны. Чаша эта принадлежит музею в Нью-Йорке. Страховая компания находится в Пенсильвании… Так что дело вполне может рассматриваться как дело федерального уровня.

Грейслин был явно раздосадован.

– Мне и в голову не приходило никогда связывать убийство Ставиского с этим похищением…

– Послушайте, господин Грейслин, – Потемкин сделал жест в сторону окон, – часто ли здесь, на вашей территории, происходили убийства?

– Сколько знаю, никогда. Покойников к нам привозят уже, так сказать, в готовом виде… – Грейслин попытался пошутить, но поддержки не встретил.

– Неизвестно еще – может быть, и Грега Ставиского доставили к вам уже… готовым. У нас пока нет материалов ни для того, чтобы подтвердить это, ни чтобы опровергнуть, – заметил Потемкин. – И еще вопрос: как часто из ваших музеев пропадают произведения искусства стоимостью в миллионы долларов?

– Впервые. – Грейслин выглядел усталым и озабоченным.

– Тогда у меня последний на сегодня вопрос: почему руководство «Изумрудных Лугов» так тщательно охраняет информацию о пропаже? Может быть, если бы извещение было помещено в газеты, прозвучало по телевидению – публика была бы заинтересована и помогла обнаружить пропажу?

– Встречный вопрос. Часто вам публика помогала раскрывать дела?

– Бывало… – Хопкинс перехватил инициативу. – Так почему же вы так сторонитесь прессы?

– А я вам скажу точно, что это будет. Десятки телевизионных машин вокруг ограды – по всему периметру парка. Съемки с воздуха, с вертолетов – я их запретить не могу. Интервью с второстепенными сотрудниками. Кто из них и что скажет в эфир – непонятно. Но увидят это миллионы. А итог однозначен. Обыватель понимает: на «Изумрудных Лугах» крадут. Сегодня Чашу украли, завтра покойника украдут… И я могу сколько угодно рассказывать, как надежна у нас охрана и сколько денег мы тратим на безопасность – а суммы, поверьте, внушительные, – эффект будет нулевой. Обыватель запомнит – с нами не надо иметь дела. А это именно то, чего мы допустить не можем.

– Странно, как вам все же это удается, – продолжил тему Олег. – Репортеры вездесущи. Вы сами об этом сейчас так красочно рассказали.

– Как-то удается… – Грейслин поглядел на Потемкина испытующе, потом на Хопкинса. – Один человек в нашем совете директоров является членом совета учредителей «Таймс». И он ясно понимает наши опасения.

– Есть ли у вас соображения, кому мог мешать Ставиский? По бизнесу? По жизни?

– Я, когда готовился к встрече с вами, понимал, что этот вопрос непременно прозвучит… В конце концов, никто из нас не живет бесконфликтной жизнью… Но ничего конкретного.

– Ладно. – Хопкинс положил в карман блокнот и ручку и собрался подняться с удобного полукресла, но Потемкин мягко положил руку ему на плечо:

– Вы ведь еще что-то хотели сказать?

Грейслин поглядел в его сторону, но Потемкин ясно видел, что он смотрит мимо. («Решает – говорить или нет?» – понял Олег и отвел взгляд. В таких ситуациях главное – не спугнуть человека.)

– Да. Хотел… Мне никак не положено бросать тень на корпорацию, называя имя одного из ее сотрудников, но nobles oblige. Я обязан.

Дело в том, что человек, который по ночам несет дежурство на кладбище, вызывает у руководства серьезные нарекания. Зовут его Мартин Дэвис.

– Как давно он у вас работает?

– Строго говоря, он не наш сотрудник, а «Вестерн Секьюритис», охранной компании. На нашем объекте – уже года три. Но до последнего времени никаких проблем у нас не было.

– А теперь – какие?

– Ничего крупного, знаете ли… Но то рабочие доложили, что один из особых участков парка утром оказался незапертым (у нас есть такие участки, куда без ключа не войти). То в «Мавзолее патриотов» до утра свет горел… Мелкие нарушения, но досадные. Дэвиса предупредили.

– Могли бы и заменить, если недовольны! – буркнул Хопкинс.

– Не так легко найти человека, чтобы каждую ночь проводил десять часов на кладбище, – вздохнул Грейслин. – Он же не в конторке сидит. У нас каждый час нужно объезжать территорию. Так что, помню, пока мы этого Дэвиса нашли, народу там сменилось много. А он, как говорится, пришелся ко двору. Долгое время был даже образцовым… – Вице-президент покачал головой. – Но, конечно, сменим, если придется…

– Он сейчас отдыхает? – спросил Потемкин. – Но адрес-то его у вас наверняка есть?

Грейслин нажал кнопку на селекторе:

– Командира охраны… Эрик, привет, Грейслин. Срочно пошли кого-то с адресом и телефоном Мартина Дэвиса ко мне в офис.

Если скажет вам какой-то человек, что знает Лос-Анджелес как свои пять пальцев, – не верьте ему. Можно знать как свои пять пальцев город – даже очень большой. Но нельзя так знать страну. А Лос-Анджелес – это целая страна, причем страна неожиданная. В ней есть все – и пустыня с космодромом, и уютные горные озера, и океанские пляжи – не хуже легендарного Копакабана, только протяженностью намного больше, и даунтаун с самыми высокими к западу от Миссисипи небоскребами, и уютные прибрежные деревни, где у каждого дома – свой причал для яхт, и жуткие трущобы, куда страшно войти даже днем, и районы, где роскошь просто бьет в нос… Многое в эту страну вмещается, очень многое…

«13 миллионов человек, около двухсот городов и поселков, 242 языка, и все это – один город», – непременно дал бы справку Лайон О’Рэйли, сотрудник Группы и ближайший помощник Потемкина. Лайон имел IQ больше 160 и был начинен сведениями решительно обо всем. Сведениями этими Лайон без сомнений делился в любой момент, просили его об этом или нет. Потемкин сначала недоверчиво относился к этой особенности своего сотрудника, но скоро привык.

О’Рэйли ехал для разговора к охраннику Мартину Дэвису, который жил тут же, неподалеку, в Блемдэйле. Но как раз тогда, когда GPS-навигатор заставил Лайона свернуть на узкую горную дорогу, Лайон и стал думать, что зря считает, что хорошо знает Лос-Анджелес. Уж Блемдэйл-то, считал О’Рэйли, он точно знает назубок – а вот надо же: именно в этой его части агент никогда не оказывался. Необычная была дорога – она прижалась к горному склону над живописной долиной с лужайками, озерцами, купалами деревьев…