Малолетки - Джон Харви

Резник отнес кофе в гостиную, налил шотландского виски и поставил стакан и кружку на пол по обеим сторонам высокого кресла. Он не стал включать свет, в темноте лишь ярко горел огонек стереопроигрывателя. Непонятно, почему он поставил Телониуса Монка. Мелодия пианино, в которую иногда врывались контрабас и барабан. Руки атаковали мелодию хаотично, со всех сторон, беспорядочно. «Хорошо, тебе не нужно», «Не трогай малолетку», «Доказательство», «Попроси меня сейчас». Однажды Элен пренебрежительно заметила: «Звучит так, как если бы он играл локтями». По правде говоря, он иногда так и делал.

Рей хотел выпить напоследок в «Нельсоне», но один из вышибал отказался впустить его. В результате он оказался в том самом трактире, где встретил напавшего на него парня ровно неделю назад. Набравшись к этому позднему часу вместе с пивом храбрости, он надеялся снова увидеть там своего обидчика снова. Но его там не оказалось. Рей стоял у самого края, прижатый к стойке. Девушку он заметил, только когда смог немного подвинуться влево. Она не выглядела проституткой или недотрогой, как та девица в «Молт-Хаус». У нее были прямые, подстриженные рамкой вокруг лица темные волосы. Да и личико было простоватым.

Она сидела за общим столом, но ее стул был отодвинут в сторону, как бы свидетельствуя, что она сама по себе. Черная юбка не закрывала сжатых коленок, а белая свободная кофта навыпуск была такой шелковистой, что ее хотелось погладить рукой. Содержимое полупинтовой кружки, стоявшей у ее локтя, было странного красного цвета, и Рей догадался, что это, должно быть, смесь пива с черносмородинным сиропом. Когда девушка заметила, что Рей наблюдает за ней, она не отвернулась.

5

— Так тебя зовут Сара?

— Да, Сара.

— Мою двоюродную сестру тоже зовут Сара.

— О!

Рей не мог поверить в свою удачу. Когда она допила свой напиток и направилась к двери, он, набравшись смелости, догнал ее.

— Привет.

— Привет.

Они остановились у телефонных будок. Люди, направляющиеся в клубы «Живаго» и «Мэдисон», были вынуждены обходить их стороной. Урча мотором, у обочины ждал полицейский фургон с собакой внутри. Рей знал: Сара ждет, когда он заговорит, но не знал, что сказать.

— Если хочешь, мы могли бы…

— Что?

— Пойти поесть пиццу.

— Нет!

— Тогда еще что-нибудь. Может, чипсы?

— Нет, ничего не надо. Я не хочу есть.

— А-а…

— Почему бы нам просто не пройтись? — Ее лицо оживилось. — Ну, просто прогуляться.

Они пошли по Маркет-стрит, потом дошли до середины Куин-стрит и вновь повернули на Кинг-стрит. Затем на Кламбер-стрит присоединились к стоящим у «Макдональдса», встали в очередь из двенадцати или четырнадцати человек. Работало шесть линий, и везде были небольшие очереди. Рей удивился. «Какие они должны загребать деньги!» Он взял стограммовый гамбургер, жареный картофель, стаканчик коки и кусок яблочного пирога, Сара — молочный коктейль с шоколадом. Все места были заняты, так что им пришлось прислониться к стене, ведущей к боковому выходу. Откусывая котлету, Рей смотрел, как Сара оторвала крышку от картонной банки и стала пить коктейль через край — он был слишком густым, чтобы сосать его через соломинку.

Когда он сказал ей, что работает у оптового торговца мясом, она просто пожала плечами. Но позднее, когда они шли к Лонг-роуд, она вдруг спросила:

— На работе ты… ну, там мясо… ты должен это резать?

— Ты имеешь в виду — рубить на куски?

— Угу.

— Туши?

— Да.

— Это квалифицированная работа. — Рей покачал головой. — Я, конечно, мог бы. Хотел бы. За такую работу платят гораздо больше. Но мне не дают ее. Я в основном перетаскиваю куски мяса на спине, загружаю, паную, ну, в общем, всякие такие вещи.

Сара работала в кондитерском магазине близ Брод-Марш. Это была яркая, розовая с зеленым стекляшка, где посетитель сам проходит мимо открытой витрины и набирает конфеты в пакет. При выходе продавец взвешивает все, что вы набрали. «Вот здесь-то, — засмеялась Сара, — и бывают самые забавные моменты. Покупатель неожиданно для себя обнаруживает, что должен заплатить больше, чем думал. Тогда он начинает просить вынуть из пакета часть конфет, а она, улыбаясь и не повышая голоса, но настойчиво, как учила заведующая, объясняет, что это очень сложно сделать, ведь конфеты взяты из десятка разных мест и весьма затруднительно укладывать теперь каждую в свой ящик. Вы уверены, что не хотите заплатить за выбранные вами конфеты, хотя бы в этот раз? Я уверена, вы не пожалеете об этом, все конфеты такие вкусные, я сама не могу удержаться и то и дело таскаю их по одной».

Рей не очень-то вслушивался в ее рассказ. Все его внимание уходило на то, чтобы обходить компании развлекающихся парней. Поэтому они постоянно лавировали, переходя с одного тротуара на другой, а иногда шагая даже по проезжей части дороги. К тому же его глаза то и дело опускались на ее юбочку, при ходьбе не закрывавшую колен, на отблески шелковой кофточки на маленьких грудях под незастегнутым жакетом. Когда они остановились у светофора в конце Хокли, он впервые дотронулся до нее. Он обнял ее повыше талии и стал легонько поглаживать.

— Спасибо, что проводил до дома, — улыбнулась Сара.

— Да не за что.

Она плотнее прижала локоть, и ладонь Рея почувствовала ее теплое тело.

По другую сторону улицы тянулся полуразрушенный, превращенный в свалку квартал. Когда-то дядя Терри говорил ему, что раньше все это принадлежало железной дороге. Мрачная картина ветхих строений, развалюх с грудами мусора между ними. Небольшим компаниям было выгоднее привозить и сбрасывать здесь весь ненужный им хлам, что они и делали, как только темнело. А по утрам сюда съезжались бедняки со старыми детскими колясками или ручными тележками. Они копались в мусоре, выискивая, что еще можно было бы использовать или продать.

Сара замерзла, ее дыхание застывало в воздухе, и Рей взял в ладони ее руку. Косточки ее пальцев были тоненькие и хрупкие, как у ребенка.

— Пошли, — позвал он и потянул ее мимо груды разбитого кирпича к громаде заброшенного склада, поднявшего свои стены к самому небу.

— Зачем нам идти туда?

— Не бойся.

Рей подобрал камень и запустил им куда-то вверх. Послышался слабый звук разбитого стекла, и на землю упали осколки. С шумом взлетели потревоженные голуби.

Взглянув налево, Рей заметил вдалеке огонек сигареты. Он просунул руку под жакет Сары и стал гладить ее по шелковистой кофточке, чувствуя каждый выступающий позвонок. Войдя внутрь склада, он наклонился и поцеловал ее, сначала в волосы, а когда она повернулась, его губы наткнулись на ее рот. Сперва он попал в уголок, а затем они жадно прильнули друг к другу. У пушка над ее верхней губой был привкус шоколада.

— А дома тебя тоже зовут Рей?

— Рей-о, — улыбнулся он, поглаживая ее грудь.

— Рей-о?

— Ага.

— Как-то странно.

— Да.

Он снял с себя куртку, потом с нее жакет и постелил их на пол, а точнее, на бетонную плиту, так как доски были уже давно сорваны.

— Что это?

— Где?

— Врезается мне в спину.

Он отпустил ее, расстегнул молнию внутреннего кармана куртки и вытащил оттуда нож.

— Рей, что это?

— Да так.

В темноте она с трудом разбирала выражение лица Рея и взглянула на металлический предмет в его руке.

— Это нож, правда? Реймонд? Правда?

Он смотрел на нее сверху вниз. Глаза постепенно приспосабливались к слабому освещению и уже различали ее острые, хорошенькие черты лица.

— Что это? Нож?

— Ну и что.

— Зачем тебе нож?

— Не беспокойся. — Он засунул нож в карман брюк и снова наклонился к ней.

А еще через пять минут, расстегнув молнию на брюках, он почувствовал ее руку. Потом они лежали, не говоря ни слова, и он видел, как поднимается и опускается в такт дыханию ее грудь.

— Рей-о. Что это?

Он перевернулся и сел, а она достала из сумочки бумажную салфетку.

— Что теперь?

— Какой-то запах.

Он почувствовал, что краснеет, и торопливо поднялся на ноги.

— Я ничего не чувствую, — проговорил он смущенным голосом.

Она смотрела в глубину склада, туда, где кучами валялись прогнившие коробки, мокрые мешки и поломанные ящики. Рею очень не хотелось в этом признаваться, но он тоже чувствовал тот самый запах, который исходил от лоханей, наполненных кишками, требухой и легкими у него на работе.

— Куда ты? — спросил Рей с тревогой.

— Я хочу посмотреть.

— Зачем?

— Хочу, вот и все.

Зажав нос одной рукой, он пошел следом за ней, а в его голове все время вертелась мысль, что надо бы повернуться и уйти, бросив ее здесь.

— Черт побери! Сара, это может быть все, что угодно!

— Зачем ругаться?

— Дохлая собака, кошка — что угодно.