Записки «радиота» - Татьяна Александрова

Чулаки произвел на нас (а делали мы этот цикл с режиссером Эмилией Ивановой) очень приятное впечатление, он вел сам все эти передачи, и записывать его было одно удовольствие. На запись передачи, посвященной оркестру Большого театра, Чулаки привел замечательных музыкантов - первую скрипку Юлия Реентовича, к тому же художественного руководителя ансамбля скрипачей Большого театра, и арфистку Веру Дулову. Цикл «Час Большого театра», выходивший в эфир один раз в месяц, длился целый год.

Как- то так получалось, что в эти годы, я время от времени, возвращалась к имени Катульской: то сделала передачу «Е.К. Катульская и ее ученики», то отдельный очерк о солистке Большого театра Тамаре Милашкиной, которая у нее училась.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Как редактор, свой первый мюзикл, а это была «Моя прекрасная леди» Фредерика Лоу, я сделала с Липовецким, когда еще работала в отделе музыкального театра.

Пластинку с Джулией Эндрюс нам дала переписать Татьяна Ивановна Шмыга, которая несколько лет играла Элизу Дулитл в Театре оперетты. Помню, как я поехала в их квартиру в высотном доме на Котельнической набережной (тогда Татьяна Шмыга и Владимир Канделаки жили вместе), и домработница передала оставленную мне пластинку. От этого посещения осталась у меня в памяти усаженная на кровать красивая большущая кукла, которую я увидела через приоткрытую дверь спальни. В последние годы жизни Владимира Аркадьевича мне снова пришлось побывать в этой квартире, где теперь он был один. Я записывала с ним интервью для передачи к его юбилею, - и вся его жизнь и творчество прошли передо мной.

Но вернусь к «Моей прекрасной леди». У нас был замечательный сценарий, написанный еще до моего прихода на радио Нихамовским (потом, когда я стала заниматься опереттой, эта фамилия мне встречалась довольно часто). Добиться совпадения игры на русском языке с теми музыкальными образами, которые создают американские певцы, было непростой задачей. Сколько раз Галина Короткевич прослушивала американскую запись, чтобы уловить интонацию тех нечленораздельных звуков, которые издает Элиза Джулии Эндрюс. И когда текст был соединен с музыкой, невозможно было отличить, где кончается голос Короткевич, а где вступает Эндрюс. Во время этой работы родился прекрасный творческий союз: Галина Короткевич, Иосиф Конопацкий (Хиггинс) - ленинградские артисты (в то лето театр им. Комиссаржевской, где они работали, был на гастролях в Москве), Анатолий Папанов (незабываемый папаша Дулитл) и Анатолий Липовецкий. Все четверо были неистощимы на выдумки. Тогда же я увидела Галину Петровну в «Миллионерше» Бернарда Шоу, и это было потрясающе - такой техники, такого перевоплощения я не видела ни у какой другой актрисы. Возможно, кто еще помнит молодую Короткевич в старом фильме «Весна в Москве» по пьесе в стихах Виктора Гусева, где она снималась в главной роли. Каждый раз, когда Короткевич или Конопацкий бывали в Москве, я старалась придумать какой-то материал для них, и они всегда находили время придти на радио. А с Анатолием Давыдовичем они были большими друзьями.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Анатолием Давыдовичем он был только для вновь пришедших в редакцию. И, несмотря на то, что он занимал пост главного режиссера музыкального радиовещания, его называли просто Толей, а за глаза - чаще всего Липой. А кто-то величал его Мастером. Я не встречала другого такого человека, который так бы любил радио, как он, хотя телевидение было ему не чуждо (ведь именно он поставил первый телевизионный спектакль). Создавалось такое впечатление, что и жил он на радио: даже уходя в отпуск, он появлялся в редакции, а если уезжал отдыхать, то дней на десять, не больше.

Наверное, в Москве не было драматического артиста, который бы не знал Липовецкого или не слышал о нем. Толя любил приглашать в свои спектакли наряду со своими, можно сказать, постоянными артистами новые, еще никому неизвестные имена. Он давал им путевку в большое плавание, ну и, конечно, давал им хоть что-то приработать к своему скромному театральному заработку. Он умел находить общий язык с актером любого ранга и положения. Я была свидетелем его записи Иннокентия Михайловича Смоктуновского, читавшего письма Петра Ильича Чайковского, и видела, с каким удовольствием тот работал с Липовецким. Будучи литературным редактором музыкального радиоспектакля «Холопка» по оперетте Николая Стрельникова, я наблюдала за его работой с Юрием Васильевичем Яковлевым, игравшим старого графа Кутайсова - и артист, и режиссер просто ловили кайф.

Я еще не работала на радио, когда увидела его спектакль «Снегурочка» на сцене Зала им.Чайковского с Михаилом Ивановичем Царевым в роли Берендея. Это была блестящая работа, и, может быть, Липовецкий одним из первых угадал в Цареве яркую характерность. А его работа над той же ролью, но совершенно в другом плане с Сергеем Яковлевичем Лемешевым, когда он строил этот образ, основываясь на лирической индивидуальности артиста. И с каким доверием и любопытством прислушивался Лемешев ко всему, что говорил ему Липовецкий.

Толя часто любил цитировать слова Берендея: «В сердцах людей заметил я остуду», относя их либо к какому-то конкретному случаю, либо размышляя о нашей жизни вообще, но всегда это произносилось им с долей иронии.

«Снегурочка» была его лебединой песней. К ней он возвращался не раз. Он обязательно влюблялся в героиню своего спектакля, и она всегда отвечала ему взаимностью. Когда он впервые создавал на радио свою «Снегурочку» с музыкой Чайковского, то он делал центром спектакля Купаву, которую темпераментно и страстно играла молодая тогда актриса театра им. Маяковского Галина Анисимова. С ней он потом дружил всю жизнь и часто записывал в своих спектаклях. Один из них остался в моей памяти наиболее отчетливо - это мюзикл «Целуй меня, Кэт», где она играла бывшую жену режиссера, исполняющую роль Катарины в пьесе «Укрощение строптивой». Но это было уже где-то в середине 70-х, а до этого была еще одна «Снегурочка» на радио, теперь уже в соединении с фрагментами из оперы Римского-Корсакова. На этот раз именно Снегурочка стала для него главной, и на эту роль он взял Валентину Шенд-рикову, молодую актрису из театра Маяковского (потом она снимется в роли Корделии в известном фильме Козинцева «Король Лир».) Как сияли его глаза, когда он репетировал с Валей, как радовался, словно ребенок, ее каждому удачному куску на записи. А когда его кто-то спрашивал «Толя, вы куда?», - любил шутить - «В ночь к Шендриковой!». Вообще у него была какая-то особая привязанность к артистам театра им.Маяковского. И Светлана Мизери, и Люсьена Овчинникова, Игорь Охлупин, Евгений Лазарев, Игорь Сиренко, Михаил Филиппов, и, конечно, Галина Анисимова очень часто были заняты в его спектаклях, а его постоянным ассистентом в них был артист этого же театра Николай Прокофьев, игравший и какие-то небольшие роли. И свои пятьдесят Толя разменял, как сам говорил, с артистами любимой Маяковки.

Липовецкий всегда привносил в свои работы какие-то новые идеи, находил неожиданные трактовки. Вспоминается последняя совместная работа его с Юрием Васильевичем Силантьевым - радиоспектакль «Насильно мил не будешь» с музыкой Соловьева-Седого. Пьеса была написана Михаилом Ножкиным по мотивам комедии Квитка-Основьяненко «Шельменко - денщик». И Силантьев, и Липовецкий были увлечены этой работой. И своей одержимостью они заражали артистов, занятых в спектакле. Из этой комедии рождалась настоящая сатира. Надо здесь отдать должное и Михаилу Ножкину, который текст украинской пьесы очень осовременил, и с интересом наблюдал за воплощением в жизнь своего детища. Замечательно работали в этом спектакле и Лилия Гриценко, и молодые артисты Александр Подболотов и Людмила Соколенко. Толя придумал очень интересный пролог для этого спектакля: начиналась увертюра, а на ее фоне шло представление действующих лиц, причем каждый герой представлял себя какой-то ударной фразой, которой уже заявлялся его характер.

А его работа над радиоспектаклем «Ненужная победа» по А. П. Чехову! Поскольку это было еще в первой половине 50-х годов, и я не могла этого видеть, воспользуюсь рассказом самого Липовецкого:

«Этот радиоспектакль мы делали вместе с венгерским режиссером Иштваном Казаном, выпускником ГИТИСа, а Имре Жолдош был музыкальным руководителем этого спектакля, он подобрал в соответствии с действием, происходящим у Чехова, венгерские, цыганские народные песни, обработал их, сделал оркестровое изложение, и мы приступили к работе. Песни эти замечательно записала венгерская певица Матэ Иолан. Действие спектакля начинается с того, что старый скрипач вместе со своей дочерью Илькой бредут по венгерской степи в надежде что-то заработать на жизнь своими песнями, своей игрой. Они приходят в имение богатого графа Гольдаугена, откуда их прогоняют, а отца Ильки на ее глазах избивает хлыстом высокомерная графиня. И в первой, и во второй сцене у ручья звучала одна и та же песня. Причем, это был прием в спектакле. Я спросил Имре, может ли он сделать так, чтобы веселая песня, после того, как произошли драматические события, звучала почти плачем. Я думал, что пройдет много времени, пока все будет переделано, а он мне: «Пожалуйста, записывай!». Имре сказал буквально несколько слов своему оркестру, и вот почти танцевальная песня прозвучала как надрывный протяжный плач - это было то, что принято называть венгерской, цыганской скрипкой, которая может и плакать, и рыдать, и хохотать» (из радиопередачи «Добрый вечер», 1984г.)