На острие углы - Илья Стальнов

Идя по улице, я ощутил какое-то неудобство. Будто мурашки побежали по спине. Это было чувство упершегося в затылок чьего-то пристального взгляда...

Пройдя пару десятков метров, я не выдержал, придержал шаг. Резко обернулся.

Железные ставни крошечного окна были распахнуты. И в самом окне я увидел силуэт. Герр Бауэр напряженно смотрел мне вслед.

* * *

Я был разбужен переливчатым колокольным звоном. В Багдаде меня будил голос муэдзина. Здесь - разноголосица колоколов. Звон был куда приятнее для слуха... Но только не для человека, который намеревался хорошенько выспаться.

Звон шел со всех сторон. В каждой из трех тысяч московских церквей было минимум пять колоколов, так что можно представить, какой фантастический звук плыл над утренним городом.

Солнце с раннего утра щедро делилось своим теплом. Люблю солнце. Может, и не так уж не правы были древние, когда утверждали, что великое светило наполняет каждую тварь земную жизненной силой. Действительно, когда после долгой зимы и хмурого неба одаривает оно нас своими ласковыми лучами, возвращаются забытые желания и стремления, хочется жить без конца, хоть миллион лет. Поэтому настроение у меня вновь было светлое, напрочь забыт неприятный осадок от вчерашнего разговора с герром Бауэром Солнечный свет имеет обыкновение развевать по ветру вечерние страхи и неприятности. Сейчас мне казалось все произошедшее вчера неважным, незначительным. Мало ли у кого какие странности. Каждый человек имеет право на причуды, а также на то, что ему не будут напоминать о его мелких недостатках.

День для меня, как обычно, начался с утренней молитвы, в которой я просил у Бога удачи в моих начинаниях. А день обещал быть напряженным. Я честно строил планы, которые просто обязаны были принести мне успех.

Приведя себя в порядок, я направился по делам. Первый мой визит был к герру Зонненбергу.

На улицах была толчея. Скрипели по деревянным настилам улиц телеги. Спешили по своим делам люди - москвичи предпочитают ходить пешком, притом ходят очень быстро. Служивый люд передвигался верхом, равно как и вся знать. Для знатных людей считалось приличествующим ехать верхом, и даже когда они шли пешком, многочисленные слуги вели за ними коней. Экипажей, ведомых, как правило, одной лошадью, было не слишком много, большей частью в них ездили дородные, богато одетые женщины.

- Разойдись! - проревел извозчик, гоня куда-то свой экипаж, на меня брызнула лужа.

Вслед ему понеслась забористая ругань.

Протряслась по бревнам богатая, запряженная шестью лошадьми карета - это ехал кто-то из князей. Много было русских в европейской одежде, гладковыбритых - результат действий царя Петра, жестоко насаждающего западные порядки.

Я позавтракал в гостином дворе в окаймленном белокаменной стеной Китай-городе, потом нашел конторку герра Зонненберга. Он, видно, с раннего утра был на месте, парик его сполз на затылок. Купец, меряя шагами маленькое помещение, диктовал писцу, который, высунув язык, писал гусиным пером в толстую амбарную книгу:

- Получено одиннадцать собольих мехов по три рубля за штуку...

Мне он обрадовался.

- Через полчаса нас ждет князь Одоевский... Вы должны произвести на него впечатление, герр Эрлих.

- Я постараюсь...

Князь Яков Никитович Одоевский проживал тут же, в Китай-городе. Эта часть Москвы достаточно значительно пострадала от последнего пожара, поскольку все здания здесь были каменные. Но просторный дом князя, располагавшийся неподалеку от Греческого двора, почти не пострадал. Он был наполнен прислугой, большинство из которой что-то делали по хозяйству, но, как я сразу оценил, в основном имитировали бурную деятельность, как это любят делать слуги в любом конце земли.

- Егорка, к барину пришли, - завидев важную делегацию, крикнул молоденький босоногий слуга с хлюпающим красным носом,

- Вот холера! Сейчас, - прокричали у ворот.

К моему удивлению, нас встретил у ворот гладковыбритый привратник в камзоле и ливрее, и видно было, насколько тяжело пребывать ему в таком виде. Да и вообще смотрелся он карикатурно.

Внутри убранство дома было богатым, европейским, вниз вела широкая мраморная лестница. Поговаривают, еще двадцать-тридцать лет назад подобных строений здесь не было и в помине, москвичи, даже самого знатного рода, ютились в тесных, закопченных строениях, пользовались неудобной мебелью и утварью - в общем, жили как и тысячи лет назад их предки. Но в последнее время русские распробовали вкус цивилизации, и, кажется, многим он понравился. Поговаривают, что царь Петр, строя новую столицу на Севере, грозит превзойти даже Париж... Посмотрим...

Румяный, высокий и статный князь, одетый в несколько старомодный, но богатый камзол с пуговицами с вделанными в них драгоценными камнями, был достаточно учтив и образован, притом обязанность быть учтивым и образованным не досаждала ему и не вызывала внутреннего протеста, как у большинства местных знатных особ, в которых западные манеры вбивались нынешним царем палками. Его приятно поразило мое неплохое владение русским языком.

Вообще-то я знал больше десяти языков и усваивал их с легкостью необыкновенной. Русский мне помог выучить мой сосед герр Тимошка. Судьба занесла его, беглого крестьянина, в наш город, где он вполне успешно занимался кузнечным делом. Мне было приятно, что уроки его я хорошо усвоил и к тому же имел отличную возможность усовершенствовать знание русского в пути. Тимошка учил меня языку, а иногда, выпив, плакал, вспоминая родные края, и рассказывал о них истории, которым, я не знал, верить или нет.

- Приятно узнать, что наш язык имеет хождение и в Европах, - произнес князь.

- Ваша страна сегодня необычайно популярна. И в этом заслуга вашего Государя...

Состоялся обмен любезностями. Затем князь поведал историю последнего московского пожара и даже дал мне ознакомиться с письменной грамотой к нему самого государя Петра Алексеевича.

"Здесь иных ведомостей нет, только июня в 19-й день {1701 года) был пожар в Кремле; загорелось на Спасском подворье, от чего весь Кремль так выгорел, что не осталось не токмо что инова, но и мостов по улицам, кроме Житнева двора и Кокошкиных хором, которые остались; разломанные хоромы в Верху и те сгорели; также и садовники все от моста до моста; а Каменный мост у пильной мельницы отстояли мы; на Ивановской колокольне колокола, обгорев, попадали, из которых Большой и Успенский, упав, разбились".

- Это же в который раз пожары на Москве! - пожаловался боярин. - Ну да ничего! Наш мудрый государь повелел описать всю местность вокруг Кремля, поломать остатки деревянных строений и приступить к возведению Оружейного дома, именуемого Цейхгауз-арсенал. А строить его будет ваш господин Христофор Христофорович Кундорат.