На острие углы - Илья Стальнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Черный вестник судьбы, - шевеля онемевшими губами повторил я и раздавил в пальцах хрупкое гусиное перо...
* * *
Приятно жить на свете, когда ощущаешь к себе участие людей достойных и добрых. Притом, когда участие это искреннее. Я верю в человеческую доброту. И я рад этой своей вере... Мне не хочется верить в зло, но приходится верить и в него...
- Я-то думал, что вы прикованы к постели и беспомощны. А вы выглядите весьма неплохо, - всплеснул руками заботливый господин Зонненберг, увидев меня за столом с пером в руке.
Я отметил с благодарностью, что этот занятый человек тут же, заслышав о неприятностях, выпавших на долю соотечественника, нашел время для посещения.
- И это разочаровало вас? - улыбнулся я.
- Еще бы! - захохотал Зонненберг, присаживаясь на скамью напротив меня. На нем была черная, приталенная одежда, делавшая его похожей на неуклюжую долговязую птицу. Казалось, он сейчас выйдет за порог, взмахнет крыльями и взмоет вверх с моего крыльца. - Как же мне теперь высказать свое участие и милосердие?
- В другой раз я постараюсь проваляться в постели до вашего прихода...
- Вообще-то мне нравится, что у вас есть чувство юмора. У наших соотечественников, дорогой мой Эрлих, как ни прискорбно, оно почти всегда напрочь отсутствует.
- Еще несколько подобных переделок, и я тоже лишусь его...
- Неприятная история, должен сказать... Наверняка вчера произошла случайность. Из тех, что бывают нечасто Я поставил в известность местные власти и как раз ожидаю от них ответа.
- Откуда вы узнали о нападении на меня?
- Рассказал ваш сосед. Прекрасный человек, надо заметить. Достойный ревнитель нашей церкви. Он любим всеми нами.
В этот момент появился без стука и спроса приземистый ярко-рыжий человек, одетый небогато, но добротно. Он кивнул мне и сухо поздоровался с Зонненбергом.
- Очень хорошо, что вы здесь. Будете переводчиком в нашей беседе с господином Эрлихом. Я пришел спросить о трагическом происшествии, дабы принять меры к воцарению спокойствия.
Я понял, что это чиновник Земского приказа (так здесь именуются власти), и сообщил ему, что отлично владею русским.
- Ах так? Тогда это меняет дело!
На казенные вопросы я отвечал скупо Зонненберг комментировал время от времени мой рассказ взволнованными восклицаниями типа: "Ох какой ужас!", "Как же вам повезло, мой друг!".
Я ничего не утаил в своем рассказе, кроме, разумеется, некоторых сомнений, связанных с брошью, и подозрений по поводу участия в этом деле герра Бауэра. С этим мне предстояло разобраться самому
- Но все же кто мог напасть на вас? У нас большой город, и я не могу гарантировать, что мы сможем без вашей помощи найти злодеев.
- Придется искать только одного, - ответил я. - Второго мне удалось заколоть кинжалом. Легче опознать погибшего, чем выспрашивать о нем.
- Очень сожалею, но вы ошибаетесь. Никакого трупа мы не нашли.
- Он был таким... - я поискал подходящее слово. - Мертвее не бывает, уверяю вас!
- Трупа в том месте не находили, - недовольно повторил чиновник.
Я вынужден был поверить его словам. И от этого мне стало как-то не по себе... Куда мог подеваться труп? Я не мог себе представить. Но что мой враг был мертвее мертвого я знал наверняка.
Вскоре все формальности были завершены, и чиновник покинул дом.
- Я же видел, что один из грабителей отдал Богу душу, - угрюмо произнес я.
- Какая разница... К тому же местные жители так живучи...
- Насколько я понял, это были вовсе не местные жители.
- А кто же? - с интересом спросил Зонненберг. - В Москве очень много иностранцев... Здесь не счесть греков, персиян, турок, татар...
- Это были точно не татары, - усмехнулся я. - Это были немцы.
- Не может быть! - протестующе воскликнул Зонненберг.
- Это были немцы! И эту горькую истину я утаил от чиновника.
- Сколько неприятностей на мою несчастную голову. Вы не представляете, как спокойно жили мы еще недавно. И тут это нападение. А к тому же, как вы говорите, его совершили наши земляки. Да еще Бауэр...
- Что Бауэр? - встрепенулся я.
- Да не беспокойтесь. Ничего особенного. По-моему, он заболел. Я сегодня нанес ему визит, касающийся наших деловых, кстати, выгодных обоим, дел. А он даже принять меня не смог. Мне передали, что он очень плохо чувствует себя...
- Он плохо чувствует себя, - механически повторил я.
- Что-то не так? - обеспокоился Зонненберг.
- Не обращайте внимания... Действительно, слишком много зловещих событий сразу... Слишком много...
Я ошибался... Я еще не представлял, что такое воистину зловещие события... И что такое настоящий страх!
* * *
Я боялся оставаться один. Одиночество заставляет думать. А думать мне не хотелось. Я уже ощущал, что мысли мои заведут меня далеко. В такие дали, где каждый шаг делать было жутковато...
Какое лекарство от неприятных чувств? Я знаю одно из лучших! Я вытащил из своего походного ранца серебряную флягу, в которой был шнапс. Налил себе наперсток. Выпил. Потом еще... Горячительный напиток не оказывал на меня никакого действия. Мне хотелось отвлечься, забыться, но чувства, наоборот, приходили в смущение...
- Ох, Эрлих, почему тебя занесло сюда, на край света, - вздохнул я, проведя рукой по книге, куда записывал свои похождения...
И опять ощутил одиночество. Потерянность...
Тщетно заливая эти чувства, я сделал еще пару глотков.
- Тысяча чертей, - прошептал я.
Дурные мысли все-таки пошли стройными рядами в атаку на мое сознание. Они не давали мне покоя. И я постепенно сдавался им... Итак, в какую же круговерть я угодил? - назойливо свербили меня вопросы. В чем подоплека ночного покушения? То, что я подвергся нападению не простых разбойников, было ясно. Грабители не стали бы уносить труп сообщника и вообще не вернулись бы на место убийства. Уж мне-то хорошо известны их трусливые повадки.
Самое противное во всем этом - скорее всего у убийц была какая-то связь с добрейшим герром Бауэром.
Я вспомнил страх и ненависть, вспыхнувшие в глазах Густава, когда он захлопнул дверь своего дома передо мной, окровавленным, умирающим, молящим о помощи.
При здравом рассуждении видно было, что он просто предал меня. Он, и никто другой. Сознательно отложил в тот вечер мой визит до более позднего времени. Для того чтобы отдать меня в руки убийц! И недаром он сказал мне тогда: "Прощайте!" Он действительно прощался со мной навсегда, зная, что нам уже не суждено больше свидеться. Это-то он отлично понимал, забери его дьявол!
В груди моей закипала ярость. Так ошибиться в человеке, который казался мне добродетельным и честным! Что такого я ему сделал? За что он меня ненавидит? За что?
Бауэр - обычный, добросовестный, честный в делах лютеранин, у которого хорошо идет торговля, у которого добрая жена и послушные дети и которому в жизни ничего больше не надобно. Это внешне. А что скрывается у него в голове? Какие черные мысли и замыслы, какие злоба и страх? Да, с самого начала он был предупредителен, вежлив по отношению ко мне. И в один миг все это сменилось ненавистью. Я не давал ему ни малейшего повода. Я нигде не перешел ему дорогу, ничем не помешал. Он не знал меня раньше. И все-таки он страстно возжаждал моей погибели. Почему?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});