Покойник с площади Бедфорд - Энн Перри

Ночью тоже никто ничего не слышал.

В доме не появлялось новых посыльных и торговцев, кроме тех, кто был известен его обитателям уже многие годы. За последнее время горничные не обзавелись новыми ухажерами. Рядом с домом не были обнаружены ни бездомные бродяги, ни попрошайки, ни подозрительные уличные торговцы.

Питт и Телман покинули Бедфорд-сквер в половине десятого. На двуколке они отправились в участок, остановившись у уличного киоска, чтобы купить по чашке чая и по бутерброду с ветчиной.

– Отдельные спальни, – неодобрительно пробормотал инспектор с набитым ртом.

– Это обычное дело для людей их положения, – заметил Томас, пригубив чай и обнаружив, что он слишком горячий.

– Непонятно, кому это нужно, – лицо Сэмюэля красноречиво выражало его отношение к таким людям. – Но это значит, что в доме никто ни за кого не может отвечать. Это мог бы быть любой из них, если бы застал того мужчину залезшим в дом. – Полицейский откусил еще кусок. – Любая из горничных могла его впустить. Так иногда случается. Любой мог услышать звуки и затеять с ним драку… даже сам генерал, если уж на то пошло.

Питту не хотелось думать о такой возможности, однако что-то мелькнувшее во взгляде Балантайна в тот момент, когда он увидел табакерку, не позволяло суперинтенданту полностью исключить такую возможность.

Телман ждал, наблюдая за своим начальником.

– Слишком рано строить гипотезы, – сказал тот. – Сначала надо собрать еще улики. Обойдите остальные дома на площади; может быть, там были попытки грабежа, что-то было передвинуто, что-то было не так, как всегда…

– А зачем вор стал бы передвигать вещи вместо того, чтобы их украсть? – поинтересовался инспектор.

– Да, вор не стал бы этого делать. Но если его поймали в момент кражи и убили, то тот, кто это сделал, скорее всего, забрал бы украденные вещи, однако не табакерку, потому что она была не из того дома и ее присутствие пришлось бы объяснять. Другие вещи в этом случае могут быть сдвинуты со своих мест. Потом надо подождать, что еще нам скажет хирург после того, как сделает вскрытие. И потом, есть ведь еще счет за носки. – Томас отхлебнул уже немного остывшего чая. – Хотя боюсь, что даже если мы узнаем его имя, нам это не слишком поможет.

Однако тщательный опрос людей, живших на площади и около нее, ничего не дал. Никто ничего не слышал, и в других домах ничего не сдвигалось с места и не исчезало. Все утверждали, что спокойно проспали всю ночь.

Ближе к вечеру генерал Балантайн и его дворецкий выполнили свой долг и посетили морг, чтобы взглянуть на мертвеца, но тот оказался им незнаком. Питт внимательно наблюдал за Брэндоном и заметил на его лице удивление в тот момент, когда было открыто лицо погибшего. Создавалось впечатление, что генерал ожидал увидеть на этом месте совсем другого человека, не исключено, что знакомого.

– Нет, – спокойно сказал Балантайн, – этого мужчину я никогда не видел.

Поздно вечером Томас добрался до дома, но Шарлотта была слишком поглощена домашними проблемами, чтобы обсуждать происшедшее. Суперинтендант не хотел говорить ей о том, что в дело был замешан генерал Балантайн: он помнил, что жене генерал нравился. Она ведь даже какое-то время жила в его доме, помогая ему в делах. Лучше подождать, не появится ли какого-нибудь простого объяснения происшедшему, чем огорчать ее, причем, может быть, даже и без надобности. Да и вообще, поздний вечер не располагал к длительным беседам.

На следующее утро Питт отправился к помощнику комиссара полиции Джону Корнуоллису, чтобы поставить его в известность о происшедшем. Это было необходимо хотя бы потому, что преступление было совершено в той части Сити, где подобное случалось крайне редко. Может быть, само убийство и не было связано с жителями района и их слугами, однако оно определенно могло доставить им некоторые неудобства.

Корнуоллис был новым человеком в полиции. Бо́льшую часть своей карьеры он провел на флоте и хорошо понимал, что такое субординация. Однако природа преступлений была ему непонятна. А еще больше ему была непонятна политическая возня вокруг некоторых преступлений. Это был человек прямой, и в нем начисто отсутствовали изворотливость и способность к интриганству. Ведь море, где он провел бо́льшую часть своей жизни, не знало снисхождения к людям. Оно быстро отделяло умелых от неумелых, а храбрецов – от трусов, причем делало это с жестокостью, которая сильно отличалась от мягкотелости, характерной для политиков и светского общества.

Помощник комиссара был среднего роста, худощав и производил впечатление человека, для которого физические занятия более привычны, чем сидение за канцелярским столом. Двигался Корнуоллис с изяществом и самообладанием. Он не был красавцем – его нос был слишком длинным, – но в остальном лицо его было гармоничным и… честным. То, что он был абсолютно лысым, совсем его не портило. Питту он нравился.

– В чем дело? – Корнуоллис поднял глаза от стола, когда Томас вошел в его кабинет.

Стоял жаркий день, и окна в комнате были открыты. Снаружи доносились звуки экипажей, грохот повозок, случайные крики кучеров, тяжелый грохот груженых подвод, визгливые просьбы попрошаек и голоса уличных торговцев, предлагавших свой товар: шнурки, цветы, бутерброды, спички…

Питт прикрыл за собой дверь.

– Вчера, рано утром, на Бедфорд-сквер нашли мертвое тело, – доложил он. – Я надеялся, что труп не имеет никакого отношения к жителям домов, расположенных в округе, однако в руке убитого была зажата табакерка, принадлежавшая генералу Брэндону Балантайну, на пороге дома которого и был обнаружен убитый.

– Ограбление? – высказал предположение помощник комиссара. На лбу у него появилась складка, как будто он ждал, что Томас наконец объяснит ему, зачем завел об этом разговор и, более того, сделал это, явившись к нему лично.

– Возможно, что этот человек грабил один из домов на площади и за этим занятием его застал или слуга, или хозяин дома. Потом началась драка, и вора убили, – объяснил суперинтендант. – Затем, испугавшись последствий, они перетащили его на ступени перед домом Балантайна, вместо того чтобы оставить все как есть и вызвать полицию.

– Хорошо, – сказал Корнуоллис. – Я вас понял, Питт. Так невинные люди не поступают, даже в панике. Как его убили?

– Ударом кочерги – или чем-то в этом роде – по голове, но перед этим была драка, если судить по костяшкам пальцев убитого. – Томас уселся в кресло напротив начальника.

Он чувствовал себя вполне комфортно в этой комнате с морскими пейзажами на стенах и с отполированным бронзовым секстантом на книжной полке. На этой полке стояла не только специальная литература, но еще и один из романов Джейн Остин, Библия и несколько поэтических сборников: Шелли, Китс и Теннисон.

– А вы уже знаете, кто убитый? – Хозяин кабинета поставил локти на стол и сложил пальцы в пирамиду.

– Нет еще, но Телман этим занимается, – ответил суперинтендант. – В кармане убитого мы нашли счет за три пары носков. Возможно, это поможет. Жертва купила их всего за два дня до смерти.

– Хорошо, – казалось, что все это не произвело на помощника комиссара никакого впечатления. А может быть, мысли его были заняты чем-то другим…

– Табакерка в его кармане принадлежит генералу Балантайну, – повторил Питт.

– Ну, может быть, он украл ее у генерала. Ведь ничто не указывает на то, что его убили в доме Балантайна. – Шеф замолчал на секунду. – Я понимаю, к чему вы клоните. Это неприятно… и загадочно. Я… немного знаю генерала. Он производит впечатление достойного человека. Не могу себе представить, что он совершил подобное… подобную глупость.

Томас чувствовал, что Корнуоллис сильно взволнован, но ему показалось, что это никак не связано с историей, которая произошла на Бедфорд-сквер.

– Я тоже, – согласился с ним суперинтендант.

– Что? – вздернул голову помощник комиссара.

– Я тоже не могу представить себе, что Балантайн мог бросить труп у себя перед дверью, вместо того чтобы просто вызвать полицию, – терпеливо пояснил Питт.

– А вы его знаете? – Корнуоллис задал вопрос, как человек, который появился в компании в середине беседы и понимает, что пропустил что-то важное.

– Да. Я расследовал два дела, в которых он был замешан… но не прямо. Просто как свидетель.

– Я об этом ничего не слышал…

– Что, у вас проблемы? – сочувственно поинтересовался суперинтендант. Корнуоллис нравился ему, и, несмотря на то что тому не хватало политической сметки, Томас уважал его за честность и верность моральным принципам. – Это ведь не связано с делом Транби-Крофт, правда?

– Что? Боже, ну конечно, нет! – Впервые с момента прихода Питта его шеф расслабился и чуть не расхохотался. – Мне просто всех их жалко. Я не знаю, передергивал ли Гордон-Камминг, но теперь бедняга полностью уничтожен. Ну а мое мнение о принце Уэльском, как и о любом другом человеке, вся жизнь которого посвящена вечеринкам и игре в карты, лучше не высказывать даже в кругу друзей.