Покойник с площади Бедфорд - Энн Перри

– Спасибо вам… Конечно, я так и считаю, – сказал Балантайн с очевидным удовольствием, пораженный ее откровенностью. Он хотел еще что-то добавить, но передумал. Было видно, что генерал сильно обеспокоен, и тревожит его что-то другое, помимо гнева и стыда за поведение своей жены или его собственной неловкости из-за откровенности миссис Питт.

– Ну а потом, я ведь действительно читала газеты, – призналась Шарлотта.

– Это видно, – тень улыбки появилась на лице старого солдата.

– Это было ужасно! Статья написана абсолютно безответственным человеком. Думаю, что именно это и заставило меня прийти. И сказать вам, что я на вашей стороне.

– Вы говорите так потому, что ничего не знаете, миссис Питт, – генерал отвернулся от гостьи и смотрел в окно. – Одному Богу известно, что еще может выясниться…

Теперь это уже были совсем не светские банальности. Шарлотта видела это по тому, как напряглось все тело хозяина дома, по тому, каким несчастным стало его лицо, и по тому, как он отвернулся от нее, когда произносил эти слова. Ей было понятно, что он боится чего-то конкретного, и это полностью занимает все его мысли в настоящий момент.

Женщина испугалась за него, и первой ее реакцией было защитить генерала, несмотря ни на что.

– Конечно, я ничего не знаю, – согласилась Шарлотта. – Но где вы видели настоящих друзей, которые готовы оказывать поддержку, только зная все, что произойдет в будущем? Только когда они уверены, что это ничего не будет им стоить, не доставит им никаких неудобств и не принесет никаких неприятных сюрпризов?

– Я знавал много таких друзей в прошлом, но они никогда не были настоящими, – тихо сказал Балантайн. – Но ведь преданность в дружбе – это палка о двух концах. Настоящий мужчина не позволит вовлечь своего друга в опасность и не потребует от него обещаний, даже мысленных, заплатить цену, величина которой может быть неизвестна им обоим… – Тут Балантайн понял, что зашел слишком далеко, и почувствовал себя совсем не в своей тарелке. – То есть я хочу сказать…

Шарлотта подошла к двери, но затем снова повернулась лицом к собеседнику:

– Ничего не надо объяснять. Много воды утекло с нашей последней встречи, но не так много, чтобы все изменилось. Мы все еще понимаем друг друга. И моя дружба принадлежит вам, хотите вы этого или нет. Всего хорошего.

– Всего хорошего… миссис Питт.

Женщина направилась прямо домой и так торопилась, что не заметила, как пролетела мимо двух своих знакомых. Войдя в дом, она прошла прямо на кухню, даже не сняв шляпки.

Глажка была закончена, и Арчи мирно спал в пустой корзинке.

Грейси чистила картошку, и когда она подняла голову, продолжая держать в руке нож, на ее лице было написано нетерпеливое любопытство.

– Поставь чайник, – распорядилась Шарлотта, опускаясь на ближайший стул. Она могла вскипятить воду и сама, но хорошо знала: нельзя подходить даже к самой чистой плите, если на тебе надето светло-желтое платье.

Горничная немедленно поставила на стол заварной чайник, чашки и молочник. Достав молоко с ледника, она водрузила в центр стола сине-белый кувшинчик, покрытый муслином, по краям которого были нашиты маленькие грузики, чтобы материал не унесло сквозняком.

– Ну, и как хенерал? – спросила служанка, доставая из буфета жестянку с бисквитами. Для этого ей приходилось вставать на цыпочки и вытягиваться в струнку, но она отказывалась держать бисквиты на нижних полках: такая уступка казалась девушке поражением.

– Очень расстроен, – ответила миссис Питт.

– Он знает имя убитого? – спросила горничная, ставя коробку с бисквитами на стол.

– Я не спрашивала, – вздохнула Шарлотта. – Но боюсь, что это вполне вероятно. Что-то его очень беспокоит.

– Но он ничо об этом не грил, правда?

– Нет.

Чайник начал свистеть, и мисс Фиппс, взяв прихватку-варежку, сняла его с печи и налила немного воды в заварной чайник. Ополоснув заварной чайник этим кипятком, она вылила его в раковину. Затем положила в маленький чайник три ложки заварки и залила ее кипятком, а в большой чайник долила воды из-под крана и опять поставила на плиту. Девушка была уверена, что кипяток всегда пригодится, даже в жаркий июньский день.

– И што же мы будем с усем этим делать? – спросила служанка, усаживаясь за стол напротив хозяйки. Картофель подождет, решила она. Этот разговор был важнее.

– Даже и не знаю, – ответила Шарлотта, машинально снимая шляпу.

– Вы што, волнуетесь, што он могет быть в учем-то замешан? – Грейси провела ладонью по лицу.

– Нет!

– Правда? – спросила девушка, прикусив губу.

Миссис Питт заколебалась. Чего же мог бояться Балантайн? А то, что он чего-то боялся, было совершенно очевидно. Мог ли он нервничать из-за еще одного вмешательства в свою личную жизнь и жизнь его семьи? У каждого семейства есть масса вещей – ссоры, ошибки, недопонимания, – которые они хотели бы скрыть от глаз общества в целом и особенно от людей своего круга. Это ведь все равно что раздеваться посреди улицы!

– Я не знаю, – сказала хозяйка дома вслух, кладя шляпу на стол. – Я абсолютно уверена, что он благородный человек, но все мы можем ошибаться в своих суждениях. В то же время многие из нас готовы совершать поспешные и глупые вещи, лишь бы защитить тех, кто нам дорог или за кого мы в ответе.

– А за кого он в ответе? Я имею в виду хенерала, – задала Грейси новый вопрос, разливая чай.

– Ну, не знаю… За жену, за кого-то из слуг… за друга, наконец.

Несколько минут служанка сидела, глубоко задумавшись.

– А што у него за жена? – спросила она наконец.

– Очень красивая и очень холодная, – ответила Шарлотта, отхлебнув чаю и стараясь сохранить объективность.

– А ентот убитый – он не мог быть у нее полюбовником?

– Нет! – Миссис Питт не могла себе представить, что Огаста опустится до любовной интрижки и позволит своему любовнику умереть на своем крыльце.

– А она вам не шибко нравится, правда? – заметила Грейси, с любопытством наблюдая за своей хозяйкой.

– Вот это правда. Но я не думаю, что она нападет на кого-либо, не имея на то достаточных оснований, – вздохнула Шарлотта. – И я не могу даже вообразить ситуацию, в которой она кого-то убьет и при этом не будет иметь веских объяснений для полиции, которую сама же и вызовет. В данном случае объяснение может быть следующим: она поймала его на воровстве, и он набросился на нее.

– А што, ежели его поймал сам хенерал? – продолжила расспрашивать хозяйку горничная, беря бисквит.

– Тот же самый вопрос. Почему он не вызвал полицию?

– Не знаю… – Мисс Фиппс тоже глотнула чаю. – А вы уверены, што хенерал был расстроен из-за тела, а не из-за чего другого?

– Так мне кажется.

– Тогда, я кумекаю, нам надо внимательно следить за усем, што сможет обнаружить хозяин, – серьезно заметила Грейси.

– Точно, – согласилась Шарлотта, подумав, что кое-что было бы неплохо узнать и раньше Питта.

Служанка наблюдала за хозяйкой, спокойно ожидая, когда та предложит какой-нибудь практичный и умный план.

А миссис Питт теперь занимали две вещи: ощущение страха, который источал генерал Балантайн, стоя у окна столовой, и то, что инспектор Телман, сам того не подозревая, был увлечен Грейси. Сам он не догадывался об этом потому, что их взгляды были диаметрально противоположными практически по всем вопросам мироздания. Мисс Фиппс считала, что ей очень повезло, когда она нашла работу в доме Питтов, – у нее была крыша над головой, теплая постель и сытная еда каждый день. Все это было у нее не всегда. Служанка также считала, что выполняет очень важную и нужную работу, и, соответственно, очень гордилась этим.

Телман же был твердо уверен, что прислуживать кому бы то ни было – социальное зло. Это базовое различие во мнениях приводило его и Грейси к массе других различий по любым вопросам социальной справедливости и во взглядах на жизнь. Кроме того, мисс Фиппс по природе своей была веселым и открытым человеком, а помощник Томаса – мрачным пессимистом. И ни один из них не понимал, что их объединяло обостренное чувство справедливости, ненависть ко лжи и желание работать и жертвовать своими собственными удобствами в борьбе за то дело, которое они считали правым.

– Это дело расследует инспектор Телман, – сказала Шарлотта вслух.

– Не думаю, што нам стоит ждать от его помощи, – заметила Грейси, слегка наморщив носик. – Думаю, што по-своему он умен, – добавила она явно через силу. – Но это не тот человек, хто будет беспокоиться о хенералах и всяких таких людях.

– Это-то я знаю, – была вынуждена признать ее хозяйка, вспоминая мнение Телмана обо всех наследуемых привилегиях. Инспектор, без сомнения, знал, что во времена Балантайна звания в армии покупались. – Но другого у нас нет.

– Вы считаете, што с ним надо посудачить? – Грейси явно была озадачена.

– Вот именно, – в голове Шарлотты быстро формировался план, хотя пока он был еще далек от совершенства. – Его можно убедить делиться с нами добытой информацией.