Собрание сочинений, том 1 - Тихон Задонский

Добродетельные от юности и до гроба ведут борьбу. Но покоятся они со дня смерти, пока придет время воздаянию. Они умирают на время, как засыпают вечером после дня трудов; и как после сна, восстанут они из гробов и облекутся в славу.

Преподобный Ефрем Сирин

Глава 2

Служение свт. Тихона в сане епископа

Приезд свт. Тихона в Новгород и встреча его. – Назначение на воронежскую епархию. – Приезд в Воронеж, запущенность епархии. – Просьба об увольнении. – Попечение святителя о благоустроении духовенства и духовных училищ. – Заботы о монашестве. – Прекращение нехристианских празднеств.

После рукоположения во епископа, святитель Тихон немедленно отправился из Петербурга в Новгород, на свою паству, куда послан был из Синода указ, чтобы новгородское духовенство встретило своего архипастыря с подобающей честью, «что и было выполнено при колокольном звоне». При этой встрече было великое стечение городских жителей, желавших видеть своего архиерея, который не так давно на их глазах был учеником и учителем тамошней семинарии. Эта торжественная встреча, совершаемая знакомым ему духовенством, это большое стечение народа, устремлявшего на него свои взоры, этот колокольный звон и вообще все это торжествующее движение родного города, – произвели сильное и глубокое впечатление на душу Тихона, помышлявшего прежде только об уединении и смиренной доле пустынника – и потому эта встреча сохранилась в его памяти и служила предметом его воспоминаний на покое.

В самом деле, всего один год и восемь месяцев тому назад, когда Тихон выезжал из своего родного города простым иеромонахом, прощаясь, может быть навсегда со своей родиной, – не прошло и одного месяца, как он думал о построении особой кельи для уединенных размышлений и занятий, – и вот теперь опять возвращается в свой родной город и сверх всякого чаяния, архипастырем и среди такого торжества. Без сомнения, он чувствовал резкую противоположность настоящего своего положения с прошедшей жизнью, и потому вполне понимал и разделял чувства своей старшей сестры, которая, стоя в толпе жителей и смотря на своего брата – епископа, при воспоминании о днях тяжелой бедности, – плакала от радости и умиления, – да и после не могла без слез войти к нему в его архиерейские комнаты. «Случилось, – говорил Святитель своему келейнику, – что между народом находилась, смотря на церемонию, и сестра моя родная, которая прежде вдовствовала в крайней бедности... На другой день, из Хутыня, послал я за ней колясочку, – а она, приехавши, и не смеет войти ко мне в келью. Я, отворя двери, сказал ей: пожалуй сестрица, – и она, залившись слезами, вошла ко мне; а я спросил: о чем же ты плачешь, сестрица? Я плачу, сказала она мне, от великой радости, братец; вы помните в какой мы бедности при матушке воспитывались, что было, временем, и дневной пищи лишались, – а теперь я вижу вас в таком великом сане! Я ее просил почаще навещать меня, говоря ей: сестрица! теперь есть вам на чем приехать ко мне; у меня есть услуга, лошади и коляска для вас. А она сказала: благодарствую, братец; но иногда (пожалуй) я и наскучу вам своим частым приездом. Нет, родная, сказал я ей: я никогда не соскучу твоим посещением и сердечно тебя люблю и почитаю» (поскольку де она была ему старшая сестра). [18] Недолго, впрочем, бедная сестра наслаждалась такой радостью и такой трогательной братской любовью через месяц она умерла, – и сам Святитель отпевал ее, проливая обильные слезы над ее гробом.

Как к своему архипастырю, к Тихону представлялись и все духовные, из которых многие были его товарищами по семинарии. С братскими чувствами и с простотой любви встретил их архипастырь. С простосердечной улыбкой он напомнил им об их училищных шалостях, – и когда они, в смущении, отвечали ему: «Проси нам, владыко святый», – и он с той же простотой сказал им: «я братцы шутя вам говорю». [19]

Не долго, однако ж, святитель Тихон трудился для блага своей паствы. Сначала он был назначен для председательствования в синодальной конторе, оставленной в Петербурге на время, пока находился Синод в Москве, по случаю коронования Императрицы Екатерины II, (в августе 1762 г.), – а потом в воронежскую епархию. На докладе 3 февраля 1763 года, в котором кандидатами на воронежскую кафедру от Синода были представлены два архимандрита: Варлаам, настоятель Донского монастыря, и Симеон, настоятель Кирилло-Белозерской обители, – Государыней собственноручно было написано: «быть епископом воронежским викарию новгородскому». [20] Вероятно, Императрица лично знала святителя новгородского, – о чем гласит и предание, существующее в Новгороде, что государыня, зная добродетельную жизнь Тихона, уважала его и, во время проезда через Новгород в Москву, принимала от него благословение.

После возвращения Синода в Петербург, свт. Тихон в конце апреля 1763 года отправился на новую паству, и 14 мая прибыл в загородный воронежский архиерейский дом.

Встреча святителя Тихона в Воронеже не могла так благоприятно подействовать на его душу, как было это при его въезде в Новгород. Тогда положение его было неожиданно и ново. Теперь же, напротив, все было уже знакомо и привычно. Там епархия была ему известной, даже родственной. Напротив, здесь все было не только не знакомо, но, кроме того, и запущено, ветхо.

В Новгород он приехал со свежими силами, со здоровьем, не боящимся трудов. Сюда же он ехал с довольно уже расстроенным здоровьем. Дорогой, от самой Москвы, он начал чувствовать сильную головную боль и расстройство внутри себя. Судя по этому, можно отчасти понять, каковы были его мысли и чувства при первом торжественном входе его в кафедральный собор и свой архиерейский дом, и при первом знакомстве с нравственной стороной своей паствы.

Звон, которым был встречен архипастырь при входе в благовещенский соборный храм и который всегда так много прибавляет к церковному торжеству, состоял почти только из малых колоколов, потому что большие колокола, [21] были разбиты. Наружность и внутренность храма показывали крайнюю ветхость. Позолота на его главах пропала и главы почернели. Внутри – многоярусный, старинный иконостас обветшал, позолота и серебро на его столбах и резьбе полиняли. Иконы, как в нижних, так и в других ярусах, от ветхости значительно повредились, краска на святых ликах облупилась, оклады местами отстали от досок, алебастровая работа по стенам отвалилась, а соборная ризница крайне нуждалась в новых одеждах. Подобная запущенность была и вокруг храма и архиерейского дома. Каменная ограда местами не окончена, местами не выведена выше фундамента, а местами, где стены были уже выведены, покачнулась и повалилась. Семинарское строение стояло не покрытым, без окон и дверей. Судейская камера при консистории не отделана, а службы в архиерейском доме (например, пекарня), запущены и требовали поправки. Все требовало починки, поправки и больших издержек!

При дальнейшем знакомстве нового воронежского архипастыря со своей епархией, и в других отношениях она для него представляла мало утешительного. По своей обширности, по разнородности своего состава, по малообразованности духовенства и народа, по отсутствию хороших духовных училищ, по скудости средств архиерейского дома, – эта епархия была одной из труднейших епархий в то время для церковного управления. Она занимала тогда пространство вдвое или даже втрое против настоящего ее объема. В ней насчитывалось до 800 церквей, до 15 тысяч духовенства обоего пола и до 800 тысяч всего православного населения. Ее народонаселение образовалось из случайных поселений и большей частью из бродяг и раскольников, в поселениях же войска донского – из казаков. Духовенство состояло большей частью из людей малообразованных или даже и совсем необразованных, а народ, хотя и отличался простотой веры и жизни, но вообще был груб и мало сведущ в познании веры.

Несмотря на многолюдство епархии, она едва ли не была одной из беднейших. Правда, у нее состояло в подушном окладе до 1370 человек крестьян, но с них не было никаких денежных сборов. [22] Таким образом, с самого своего вступления на воронежскую кафедру, святитель Тихон видел впереди одни многообразные нужды, заботы и труды.

Чувствуя, однако, свое здоровье крайне расстроенным, свт. Тихон в то же лето, в августе месяце решился просить св. Синод об увольнении его, по болезни, от епархиального управления. «Как из Москвы выехал я болен, – писал он в прошении (от 7 августа 1763 г.), – так и ныне нахожусь в той же болезни, еще и паче, – которую, как внутри себя, так и в голове, чувствую, почему (сегодня) и литургии служить и прочих дел по должности отправлять не в состоянии, – ибо часто, как кроме служения, так и в служении, обморок находит, о чем как служащие со мной, так и прочие засвидетельствовать могут. Того ради Вашему Святейшеству о сем донеся, всепокорнейше прошу, дабы соблаговолено было меня от епархии уволить, дабы мне в неотправлении должности своей, как пред Богом, так и пред Вашим Святейшеством, ответу не дать, – а определить в келью, по близости, в Троицкую Сергиеву лавру, на какой Ваше Святейшество порции соблаговолите». [23] В ответ на эту просьбу св. Синод посоветовал святителю Тихону только обратиться к помощи врачей, в надежде, что его молодые годы помогут ему освободиться от болезни. Таким образом, несмотря на свои недуги, свт. Тихон должен был продолжать свое служение, как того требовало глубокое сознание им своих архипастырских обязанностей, и как позволяли его силы, которых, впрочем, он не жалел.