Пламя ледяного дракона. Попаданка во дворец - Марго Генер

в истерию, Инна на подкашивающихся от страха и усталости ногах бежала через лес, пока не стало темнеть. Это ее совсем не обрадовало, потому что даже в Подмосковном лесу заблудиться так себе удовольствие. Но там, сколько ни пройдешь, все равно однажды выйдешь либо к населенному пункту, либо к дороге, либо к реке. А сейчас она вообще неизвестно где, и кто знает, каких размеров этот лес. Вдруг он какой-нибудь необъятный?

От этих мыслей ей становилось только страшнее, по позвоночнику текли горячие дорожки, сердце колотилось так, что даже больно. Нос внутри она уже проморозила, а губа треснула и теперь во рту неприятный солоноватый вкус. Правда на холоде она быстро затянулась. Инна не знала, сколько уже бежит. Ей казалось, что весь мир ужался в один сплошной марафон под названием «выжить», что не было никаких вчера и не существует никакого завтра, а есть лишь бесконечное сейчас, в котором она в сумерках несется хруля знает где по снежному лесу.

Темнело быстро, где-то протяжно завыл зверь. На волчий этот вой совсем не похож, и хотя Инна себя экспертом в них не мнила, но все же могла отличить волчий вой от этого жуткого и страшного. От страха способность к логике забилась куда-то в самые глубины сознания и даже когда в опустившейся темноте между деревьями появились какие-то огни, Инна не сразу поняла, что это. Лишь, когда выбралась на поляну, до нее дошло – поселение.

Облегчение, которое Инна испытала в этот момент, она запомнила на всю жизнь. Будто гора в тысячи тонн свалилась с ее плеч, а грудь обожгло надеждой. Здесь живут люди. Вот дома, какие-то постройки, свет в окнах, собаки лают. Даже пахнет, кажется, свежим хлебом. Спасение! Она спасена!

Не разбирая дороги, Инна ломанулась прямиком через снег к первому попавшемуся дому. Взбежав по ступенькам, она стала тарабанить в дверь. Никогда еще ожидание не казалось таким тревожным, и когда через несколько невыносимо длинных минут за ней послышалась возня, внутри Инны все сжалось от нетерпения. Раздались тяжелые шаги, затем остановились у дверей стой стороны.

– Кого там несет на ночь глядя? – строго спросил низкий, но женский голос.

– Помогите! – взмолилась Инна, буквально захлебываясь верой в спасение. – Я заблудилась! Мне нужна помощь!

Повисла пауза. Открывать ей определенно не торопились, но Инна готова была умолять и падать на колени, только бы ее пустили в тепло и безопасность.

– Пожалуйста! Мне очень нужна помощь!

За дверью недовольно закряхтели, но потом засов все же громыхнул, а когда створка открылась, на Инну пахнуло домашним теплом, запахом пирожков и топленого молока. Массивная женщина в чепце, белом переднике на широкой юбке и в телогрейке строго смотрела на нее.

– Ну? – спросила женщина, сложив руки на груди. – И чего ты за диво такое?

Рядом с этой женщиной в старокрестьянском наряде Инна действительно выглядела странно в своем розовом пуховике и в сапогах от ECCO. Она растерянно оглядела себя и проговорила:

– Я… не знаю… Я потерялась. Сильно.

Женщина хмыкнула.

– Да уж ясно, что сильно. Какая нелегкая тебя понесла в ночь?

– Да мне бы самой понять…

Взгляд женщины стал строгим, она прищурилась и поинтересовалась требовательно:

– А ты часом не из леса Крика прибёгла? А то я тамошних не принимаю. Разбойников и украдателей не жалую. У нас свободное герцогство. Могу пришибить, коль полезешь по сундукам. Имею полное на это право. Вон, посох видала?

Женщина кивнула в угол, где действительно прислонен посох с оранжевым набалдашником.

– Чаровал маг огня на ярмарке, – предупредила она. – Так что ежели что, шарахну, мало не покажется.

Слова женщины Инну одновременно и ободрили, и вогнали в еще больший ступор. Какая ярмарка? Какой маг? Какое чарование? Ей хотелось позвонить в службу спасения и сказать, что тут творится какая-то хрульская дичь. Но, как она уже выяснила, телефон теперь работает исключительно фонариком, калькулятором и зеркалом. Поэтому Инне больше не оставалось ничего, кроме как натянуть нервную улыбку, пытаясь скрыть полное очумение. Сглотнув, она проговорила:

– Эээ… Я не из леса… Крика. Я из… Москвы.

Женщина нахмурилась, видимо ковыряясь в закромах памяти, потом покачала головой.

– Не, не знаю Москву. Чего за деревня такая? Мелкая небось?

Инна нервно гыгыкнула.

– Пожалуй да, деревня. Не слишком маленькая, но…

– Ладно, – отмахнулась женщина. – Заходь. Неча на морозе стоять. В канун зимнего Солнцеворота особливо холодно бывает. Даже звери по лесу не бегают – зябко.

– Солнцеворота? – не поняла Инна, проходя в теплый сруб, канонично деревенский – с печкой на всю стену, с лавками, большим деревянным столом. В красном углу прямо на стене вырезаны какие-то непонятные символы, да к тому же светятся голубым.

Это определенно не Москва.

– Ум отморозила что ли? – поинтересовалась женщина, затворяя зверь. – В такой морозяку не мудрено. Ты садись, вон, за стол. Накормлю, чего уж. С морозу самое то супца похлебать, зверобою с чабрецом выпить, да пирожком заесть.

Все также обалдевая, Инна стянула пуховик, определив его на штырек в стене, и повиновалась хозяйке. Куда она попала??? Как???

Пока она хлопала ресницами, женщина быстро организовала перед ней ужин из здоровенной тарелки куриного супа с луком, глиняную кружку отвара и пирожок… Нет. Скорее – пирожище с капустой.

В тепле у очага Инну накрыл нервный провал желудка и она накинулась на еду.

– Не кормили тебя что ль? – удивилась женщина, сидя напротив.

– Угу… – промычала Инна, уплетая наваристый и вкусный суп.

– Урожая в твоей деревне не было, – понимающе закивала женщина. – Слыхала в соседних герцогствах и графствах такое сплошь и рядом. Ну ты не плачь, не плачь. У нас даже в самый голодный год найдется мешок зерна и бочка соленых груздей.

– Хпахыбо, – проговорила Инна с набитым ртом. Канапе, которые она клевала на быстрых свиданиях, давно провалились. А может даже и не долетели до желудка – она весь день на одном макаруне. А на морозе есть хочется втройне.

Только когда первый голод утолился, а эндорфины от еды сделали свое успокаивающее дело, Инна смогла есть более степенно и спокойно.